THE MAXIMERON Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской ру

3. ЗАГАДОЧНЫЙ ГОСТЬ. Гамбург встретил их непрерывным снегопадом. Пятизвёздная гостиница Fairmont очаровывала своим зданием, построенным в 19 веке. Линдзи любила классические гостиницы, оснащённые современным оборудованием. Обширный номер выходил спальными окнами на площадь. Просторная гостиная, рабочий кабинет и ванная завораживали домашним уютом. Не разбирая вещи, Линдзи первым долгом скинула с себя одежду и нырнула под горячие струи душа:после многочасового перелёта через океан это было крайне необходимо. Она была уверена в том, что Сэм через несколько минут присоединится к ней: он обожал шалить с ней под душем. Гостиничный шампунь оказался мягким и с цветочным ароматом. Стоя под мощной струёй воды, Линдзи старалась отвлечься от недавних шалостей в кинотеатре. Но ей это не удавалось: перед глазами возникали сцены, одна похотливей другой. Рука сама опустилась до лобка. Сильная струя воды возбуждала и требовала продолжения. Но Сэм что-то задерживался. Линдзи старалась, как могла, но кроме спазм ниже пупка ничего не происходило. Сказывалась, наверное, усталость. «Ну да ладно, потерпим до постели». Выключив душ, Линдзи услышала чьи-то голоса в гостиной. С мокрыми ещё волосами, в махровом халате она предстала перед вечерним гостем, с которым Сэм потягивал водку со льдом. «Это моя супруга – представил он Линдзи гостю – Линдзи, это мой приятель из далекой России, Виталий Пестриков, сенатор.» Гость поднялся и поцеловал протянутую ему руку. Это был высокий блондин, лет 35-40 с неплохим английским. Линдзи извинилась и спросила Сэма: «Во сколько мы планируем ужин в ресторане сегодня?» Сэм с улыбкой стал обьяснять: «Видишь ли, принцесса моя, я уже было заказал столик, но Виталий попросил меня отменить. Оказывается, он уже заказал ужин в номер. И мы ждём официанта ....?» Виталий посмотрел на часы и закончил мысль: «Через 30 минут». Линдзи вежливо, но холодно поблагодарила Виталия и ушла в спальню привести себя в порядок. Выбирая наряд, она слышала обрывки разговора. Речь, как видно, шла о завтрашней прессконференции главы России, господина Лебедева. Сэм вначале слушал и поддакивал. Затем почему-то наступила пауза. Раздался голос гостя: «Мы и это предусмотрели. Завтра Вы убедитесь в этом. Думаю, Ваш друг останется доволен. Вот здесь все параметры». Чёрное короткое платье с дерзким декольте смотрелось неплохо. Сэм подарил его на Рождество. И даже ухитрился в ту же ночь напоить Линдзи и в этом же платье с ней подурачиться. Слава богу, обошлось без пятен. И тут Линдзи вспомнила, что забыла надеть трусики. Зная, что Сэм обожает контрасты, она натянула на себя белые с обтягивающими ноги кружевами. Небольшой журнальный столик был уставлен явствами и напитками, расчитанными как минимум человек на десять. Чего только не было: чёрная и красная икра, копчённая севрюга, три разных колбас, пять видов сыров, два вида салатов, соленые грибы, свежие овощи, фрукты, виски, водка, вина, соки. Линдзи развела руками: «Неужели мы со всем этим управимся за три дня, Сэм?» Сэм расхохотался: «Это всего лишь начало: мы ждём тебя, чтобы заказать горячее!» Виталий сидел с роскошной улыбкой победителя: видимо, ему понравилась реакция Линдзи. Сэм налил ей красного вина и усадил напротив себя в кресло: «Солнышко моё, не удивляйся: таковы традиции в России. Уж очень гостеприимный народ». Линдзи пригубила вина, посмотрела на Виталия и спросила Сэма: «Так кто из нас в гостях, милый?». Сэм налил себе водки, протянул в сторону гостя, предлагая тост: «Выпьем за Виталия и великую Россию. Мне только что звонил менеджер отеля и сообщил, что наш номер оплачен анонимно, причём на пять суток. И я очень сильно подозреваю, что один из нас троих тот самый аноним». Виталий, сидящий справа от Линдзи, галантно ухаживал за ней. После второго бокала вина и вкусной закуски Линдзи растопила лёд первоначального разочарования в муже, который не только упустил соместные шалости под душем, но и планировал теперь затянуть ночную пирушку до утра. «Отыграюсь на нём с утра.»- Линдзи успокоила и себя, и нарастающую истому ниже живота. Сэм болтал не переставая. Но чувствовалось: не по теме. Вводил Линдзи в курс дела. Оказывается Виталий не простой сенатор. Он на самом деле исполняет особые поручения главы государства. И даже не помнит, какая область России делегировала его в Сенат. Знает лишь, что та же область будет его избирать до тех пор, пока Лебедев президент страны. Линдзи слушала, уже почти ничего не понимая: допивала третий бокал вина. Время от времени её взгляды пересекались с Сэмом. Когда принесли горячие блюда, Линдзи откинулась назад, положила ногу на ногу и слегка обнажила край шаловливых белых кружев. Сэм это заметил, но, как ни странно, даже не подал виду. Линдзи попросила Виталия налить ей водки. И вот этого ей и не следовало делать: через несколько минут её уже рвало. Извинившись, Линдзи прошла в ванную. Но рвота продолжалась слишком долго. Это полностью выбило её из сил. И она еле дошла до постели и не раздеваясь, провалилась в пропасть. С первыми лучами солнца, Линдзи обнаружила, что Сэм её раздел и укрыл. Но его рядом не было видно. Его приглушенный голос раздавался из ванной: «Номер счёта и другие данные я передам тебе в Калифорнии. Здесь нам вряд ли нужно мозолить глаза прессе. Я не сомневаюсь, в том, что сегодня ты услышишь очень важный сигнал» Линдзи притворилась спящей, когда открылась дверь ванной и появился Сэм. Она сквозь прикрытые ресницы увидела, что он был в чем мать родила. Она ощутила знакомые позывы в районе пупка. Сэм не успел дойти до постели, как Линдзи встала и бодрым шагом пошла в сторону ванной. И спиной почувствовала, что он идет за ней следом. Линдзи надула губы и с выражением лица недовольной принцессы, опустила свои трусики и села на унитаз. Сэм с театральным видом приблизился к ней и поцеловал в губы. Его поцелуй был настолько нежным и похотливым одновременно, что рука Линдзи невольно взялась за его возбуждённый пенис. Поцелуй продолжался пока её пальцы не стали подавать откровенных сигналов к соитию. Когда он приблизил свое достоинство к её губам, услышал ласкающий его уши плеск: Линдзи знала, что он сходит с ума от такого сочетания. Она облегчалась сама и доставляла блаженство мужу. Покончив с традиционной прелюдией, которую нежно называл «сексуальной урологией», Сэм не спеша снял с неё трусики, как обычно приложил к своим губам и отложил на полку. «Ты неисправимый извращенец»-Линдзи потянула его за собой под душ. Он хлопнул её по заднице: «Твои трусы пропахли вином из России, развратница». Стоя под струями теплой воды, она прикрыв глаза, наслаждалась его ласками. Сэм обожал её купать. Но делал это очень своеобразно. Его фаворитками были груди, соски, пупок, райский треугольник и ягодицы. И если он задерживался на ягодицах уж очень продолжительно, то Линдзи уже предвкушала позу, к которой она привыкла только за последний год: дикое блаженство от его вхождения в попу. Её экс-муж то ли её жалел, то ли себя: но никогда об этом не просил за 20 лет. Его палец ласкал промежность, а губы целовали плечи. Она услышала его шёпот сквозь шум воды: «Хочу тебя до воя, слышишь? И ты знаешь точно, что именно я хочу». Линдзи не отвечая, слегка пригнулась и рукой пригласила его между ягодиц. Аромат шампуня кружил не только голову, но и похотливые мысли. Он входил не спеша. Медленно выходя, а затем входя чуточку глубже. Сэм всегда прислушивался к её дыханию. Когда оно стало частым и со стоном, он вошёл в неё уверенно и помпезно. Их сумасшедшие стоны кружились эхом в наступившей тишине: Линдзи отключила душ. Шум воды мешал ей слышать его дыхание и слова, которые он никогда бы не стал произносить без секса. Она просто балдела от этих уличных выражений. Услышав самый смачный комплимент в адрес своей попы, Линдзи испустила почти рёв: это был долгожданный оргазм. Сэм кончил вслед за ней

К полудню Линдзи почти пришла в себя. Сэма опять не было рядом. Но на сей раз она знала, где он: на прессконференции. Она включила телевизор в надежде увидеть Сэма среди журналистов, политологов, обозревателей. Но на экране был президент России, который отвечал на вопросы журналистов. Линдзи ненавидела политику. Её хватило лишь на одну фразу господина Лебедева: «Мы готовы сотрудничать с любым президентом США, республиканцем или демократом. При этом надеемся на новые встречи, новые рукопожатия, новые взаимные визиты и новые идеи....» Она отключила телевизор и стала готовиться к ланчу: Сэм обещал отвезти её в настоящую немецкую пивную. Возле мусорного бака стоял саквояж, с которым вчера она видела гостя, Виталия Пестрикова. Любопытство не было её самым главным недостатком, но Линдзи просто не могла удержаться: в саквояже лежали прозрачные пакеты, набитые стодолларовыми купюрами. Пивная оказалась как ни странно чистой и уютной. Правда, ни жареные сосиски, ни капуста, ни пюрэ не впечатляли. Сэм выглядел веселым и довольным: «Моя работа здесь подошла к концу. Мы вылетаем домой вечером, дорогая.» «А как же саммит? Он только начинается завтра» «Неужели ты хочешь задержаться? Я тебя не узнаю, милая. Мне всегда казалось, что политика – это не твоя страсть.» Зазвонил его телефон. Беседа длилась буквально секунды. «Я был в этом абсолютно уверен. Спасибо. И я тебя поздравляю. До встречи в Сакраменто». Перед вылетом домой, Сэм назвал таксисту адрес. Ехали минут двадцать. На красочном берегу Эльбы возле двухэтажного коттеджа, Сэм взял Линдзи под руку и пригласил в дом. Их встретил симпатичный старик с палочкой. Он гостеприимно показал гостям меблированные комнаты и спальни, ванную и туалет, гараж на две машины и небольшой участок сада. Сэм привлек к себе Линдзи: «Я думаю, тебе на досуге придется обставить наш европейский домик на свой вкус. Мы с тобой теперь часто будем навещать Германию.» «Это чей-то подарок?» «Нет, что ты, милая? Я купил дом на свой гонорар». Когда они садились в такси, старик уходил в сторону своей машины, держа в руке знакомый Линдзи саквояж. С гонораром. Реальность стала её пугать. Линдзи хотелось окунуться в события в Древнем Египте. ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ. Глава третья. Страсть без любви – искра, но не пламя. Фараон Хэт Четвёртый, несмотря на молодой возраст, болел долго и безнадёжно. Бэнаф, недавно вступивший в сан Верховного Жреца Египта, провёл в опочивальне фараона всё утро, весь день и весь вечер. Оставшись затем наедине с его юной женой Шэпсут , Жрец с сожалением сообщил ей, что сможет продлить жизнь фараону ещё на год, но не больше. Шэпсут не могла поверить своей радости. Между тем, лекари, приглашенные из далёкой Мидии и соседней Вавилонии, в один голос велели срочно готовиться к бальзамированию Хэта Чевёртого. Они были уверены, что сроки его жизни уже истекли. Шэпсут припав губами к рукам Бэнафа, обещала в случае успеха внести в священный Храм одну десятую годового сбора податей и зарубежной дани. «Великий Бэнаф, помоги нам и в другом. И тогда ты можешь рассчитывать на мою личную царскую щедрость, с которой может сравниться лишь щедрость Богов». Бэнаф знал, о чем идёт речь. Со времени бракосочетания фараона с третьей женой , Шэпсут, уже прошло больше двух лет. Но ни одна из жён не сумела подарить Египту наследника. Уже начали ходить упорные слухи не только о неизлечимой болезни, но и о бесплодии фараона. Брат фараона Эсаб, следующий по возрасту в династии, уже давно примерял на себя царский трон, а заодно и соблазнительные формы потенциальной вдовы Шэпсут. Шэпсут,о красоте которой ходили легенды далеко за пределами страны. Похотливые взгляды и намеки Эсаба доводили Шэпсут до истерики: она его ненавидела. Бэнаф не стал обманывать царицу. «Солнцеликий Хэт вряд ли сумеет оплодотворить твоё божественное чрево, Бесподобная Шэпсут. Боюсь, что Боги могут очень скоро вынести тебе страшный приговор: стать наложницей Эсаба, или отправиться вместе с супругом в лучший из миров». «Если это твой окончательный приговор, то я скорее готова сопровождать мужа в потусторонний мир, чем лечь в постель ненавистного Эсаба. И в таком случае мне нужна будет лишь твоя помощь в выборе яда: быстрого и гуманного». Бэнаф глубоко задумался. Смена короны не сулила ничего хорошего не только Египту, но и самому Жрецу. У Эсаба имелось немало приближенных, готовых внести более чем щедрое вознаграждение, чтобы принять сан Верховного Жреца. И в случае прихода к власти, Эсабу совсем не сложно будет устроить успешное покушение на жизнь Бэнафа. Тем временем, Шэпсут стояла перед ним на расстоянии шепота. Её упругие груди, слегка прикрытые тонким хитоном, напоминали зрелые персики, к которым еще не прикасались пальцы садовника. Твёрдые и выпуклые соски под тканью заставили молодого Жреца скромно опустить глаза . Шэпсут заметила его смущение. И сама вдруг почувствовала, что щёки стали гореть. Её огромные карие глаза не только ждали от него чуда, но уже и не скрывали женской благосклонности, сочетали в себе царское величие с ласковой отзывчивостью. Бэнаф знал, что голос выдает его волнение: «Боги могут помочь тебе , Прекрасная дочь Египта. Есть и третий путь. Ты сможешь понести чадо. Но если сумеешь сохранить это в тайне. Среди твоих благородных придворных найдется немало таких , которые безнадежно жаждут твоих ласк.» Их взгляды скрестились. Шэпсут неожиданно для себя поняла, что дойдя до зрелости, она ещё ни разу не ощущала от мужского взгляда столь нежные позывы в области лобка. Она медленно опустила свои глаза и остановила взгляд на той части сутаны Жреца, которая уже не была в состоянии скрыть от посторонних глаз внушительную эрекцию. Шэпсут нашла в себе последние силы, чтобы произнести откровенно блудливые слова: «Сохранить это в тайне теперь могут лишь двое: ты и я. Я сделала свой выбор. Теперь черед за тобой. И твоим возбужденным достоинством». Сумерки в тот день наступили несколько раньше срока: Бэнаф упросил Небеса приблизить время любви. Юная Лафта, нуберийская рабыня Шэпсута, ждала его в условленном месте, покрытая с ног до головы черной сутаной с капюшоном. Она ввела Бэнафа в помещение с одной единственной свечой. В полумраке он сумел различить смутные очертания небольшого водоёма. Вокруг его границ были рассыпаны благоухающие цветы, уложены напитки и явства. Юная Лафта ловко скинула с себя одежды и искусно сняла с Бэнафа его хитон, затем стыдливо взяла его за внушительного размера фаллос и они вместе вошли в тёплый водоём. Латаф, исполняя волю госпожи, приступила к церемонии омовения Жреца. Но Бэнаф резко остановил её. «Пусть это сделает Великая Царица». При этих словах у края водоёма появилась Шэпсут, грациозное тело которой превратило Жреца в один сплошной столб Любви и Страсти. Медленно войдя в водоём, Шэпсут сумела на своей ладони оценить степень своей желанности. «Ты свободна, Латаф. Проследи, чтобы нас ничто не потревожило до утра». Затем приблизив свои губы к губам Мастера прешептала с дрожью: "Я девственна, мой Властелин, и хочу стать твоей рабыней."

Бэнаф и Шэпсут одарили друг друга первыми ласками. И с первых же минут обнаружили ту тонкую невидимую нить, которая крайне редко встречается в природе общения мужчин и женщин. Эта таинственная нить словно яркая вспышка сексуального заряда возникает в затылке, спускается по спине вниз и крепким узлом соединяет два тела на уровне пупка и лобка. Затем она входит в чрево Женщины, как давно желанная Посланница Небес. Она становится волшебным стержнем, который овладевает стволом Мужчины. Эта нить не подчиняется разуму двух земных тел. Она управляется Небесами. Постель под бледноголубым балдахином приняла тепло и гостеприимно. Но ещё не познавшее мужскую силу тело юной Царицы требовало чуть большего простора. Шэпсут потянула своего возлюбленного на пол. Пышные ковры, мягкое убранство опочивальни не могли заглушить частое дыхание, ненасытные стоны и прерывистый шепот Шэпсута. Царица не успевала насладиться вдоволь: каскад нарастающих оргазмов следовал чередой. И каждый из них сопровождался её грудным голосом. Она потеряв всякий стыд, произносила самые непотребные слова из персидского лексикона: её память уносила к бесстыжей персиянке, которая умела вызвать словами оргазм даже у столетнего деда Шепсут. Бэнаф не мог понять, с чем связано незнакомое ему до сих пор неземное чувство новизны и свежести. Его окончательно сводил с ума горячий шепот царицы на персидском: «Я хочу тебя целиком принять в свою девственность сзади. Хочу стать твоей шлюхой». К утру их тела были сплетены в истоме. Они лежали на боку и зеркально, в форме полукруга, напоминающего женскую плоть. Вошедшая в опочивальню Латаф вначале испугалась, предположив , что смерть настигла их от переизбытка страсти. Она уже была готова вызвать стражу. Но подойдя почти вплотную к возлюбленным, Латаф поняла, что ей надо удалиться: ровное сопение юной львицы и молодого тигра не оставляли сомнений в том, что они утоляли жажду своей плоти. Шёл пятый день после полнолуния. Планета Материнства - Луна - была расположена в знаке Овна. В эту ночь Шепсут никак не могла избежать зачатия, давно желаемого Египтом, ей самой и Верховным Жрецом. Зачатия в тайной страсти, перешедшей вскоре в любовь. Спустя положенное время Египет был одарён наследником. Его нарекли Мерик Ра. (продолжение следует)