THE MAXIMERON Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской рук

20.В СЕКСЕ ТИТУЛ НЕ ВАЖЕН.

Звонили с незнакомого номера из Нью-Йорка. Сэм работал над своими «Египетскими новеллами» и проигнорировал. Некто оставил сообщение и телефон начал сигналом напоминать. Сэм из чистого любопытства послушал сообщение: «Привет, мистер Розенберг. Меня зовут Джастин Моррис, я финансовый консультант из Нью-Йорка. У меня к тебе есть интересное предложение, от которого ты вряд ли откажешься. Буду ждать.» «Очередной «рыболов» - подумал про себя Сэм. Но что-то его заставило набрать это имя на Google. Оказалось, вполне себе успешный эксперт, с сорокалетней практикой на Wall Street. Такие как он, в саморекламе не нуждались. Речь вряд ли идёт об услугах по размещению инвестиций. Мистер Моррис ответил сразу – видимо ждал: «Привет, Сэм. Спасибо, что вернул звонок. Мы к сожалению, не знакомы. Один из моих надёжных клиентов имеет к тебе предложение. Оно чрезвычайно конфиденциального характера. Но в силу особых обстоятельств мой клиент предпочитает, чтобы я представлял его интересы» .

Сэм взял паузу, чтобы попытаться вычислить тему предложения. Но потом решил, что вряд ли сможет угадать: «Мне очень приятно познакомиться с тобой Джастин. О тебе ходят легенды на бирже. Но честно говоря, у меня в настоящее время нет свободного капитала: я хоть и не беден, но уже вложился, куда мог», Джастин рассмеялся: «Даже не пытайся меня дурачить. Ты прекрасно понимаешь, что это предложение скорее обратного свойства: кое-кто заинтересован вложить пару долларов в твои широкие возможности». Вошла Линдзи. Она только что вернулась с похода по магазинам. Чмокнула Сэма в щёку и отпила из его фужера весь остаток коньяка. Сэм шлёпнул её по попе и начал понимать, что дело скорее касается его связей в губернатором Калифорнии Майклом Топалисом: «Если твой клиент планирует попасть в список кандидатов, то передай ему: пусть наберется терпения. Мы можем продолжить наш разговор по этой тематике после выборов в ноябре. А лучше всего, в январе следующего года». Джастин слегка приглушил свой голос: «Нет, Сэм. У нас с клиентом нет времени даже в часовом измерении. Речь идёт о жизни или смерти . Причём, это решится сегодня-завтра». Линдзи спустилась из спальни в новом белье: черных кружевных трусах, достаточно свободных, чтобы принять Сэма в гости, даже не снимая их. Она спускалась по лестнице медленно и с четкими намерениями. Сэм прикрыл рукой телефон: «Не убивай меня, птенчик! У меня важный разговор». Потом вернулся к Джастину: «Неужели мы ведем беседу о несчастном диктаторе, которого держат в заложниках?».

Джастин замолчал. Через секунды две к линии подключился женский голос: «Добрый вечер, господин Розенберг. Это Нурлан Паша-заде. Мне кажется, вам что-то известно о судьбе моего мужа.» Линдзи налила коньяк в широкий фужер для драй мартини и присела на пол у колен Сэма. Ноги Сэма раздвинулись машинально: он уже знал следующий ход. После душа Сэм был в банном халате без нижнего белья. И Линдзи об этом было известно. Между тем, на другом конце экс-первая леди продолжала: « В любом случае, я прошу вас уделить мне полчаса. Уверена, что ваше время будет не только оплачено по-царски. Мы умеем благодарить наших друзей.» Линдзи глотнув чуточку коньяка, взяла в рот только ободок головки. Сэм чуть не взвыл от приятного ожога: «О мисс Паша-заде! Спасибо вам за звонок. И я безусловно приеду к вам так скоро, как это позволит мне сесть за руль. Но боюсь вас разочаровать: у меня очень ограниченные возможности до ноября...» Линдзи вобрала в рот ещё одну порцию коньяка, отдала фужер Сэму и взяв двумя руками фаллос, начала его массировать губами и языком.Страстно, не спеша и настойчиво.

Мисс Паша-заде прервала Сэма: «Прежде чем вас беспокоить, я была подробно проинформирована. И уверяю вас: меня вполне устаривает узкий круг ваших фантастических возможностей. Буду ждать вас по возможности скоро, но в любое удобное для вас время . Я в президентском номере Waldorf Astoria. Если вы назовёте внизу имя “Салим», вас тут же проводят ко мне.» Сэм понял, что если не завершит разговор сию минуту, то опозорится перед бывшей первой леди, застонав от наслаждения. Она могла бы как минимум обидеться: «Спасибо ещё раз. Буду у вас через два часа с небольшим. До встречи, мисс Паша-заде». Её голос зазвучал с благодарностью: «Можете звать меня Нурлан. Я ваша должница». Сэм входил в гостиницу ближе к десяти вечера. Его любезно встретил у дверей симпатичный старик в мундире и проводил к милой девице за стойкой регистрации. Сэм только собрался назвать волшебное имя «Салим», как почувствовал, что кто-то дышит ему в затылок: «Меня зовут Салим, мистер Розенберг. Позвольте вас проводить.» Салимом оказался личный телоохранитель бывшей первой леди. Это был молодой широкоплечий, высокий и симпатичный мужчина с улыбающимися глазами. Сэм обратил внимание на его военную выправку, которой могли бы позавидовать морские пехотинцы США. Салим открыл третью, или четвёртую дверь в огромном номере, пропустил Сэма и закрыл за ним. Сэм оказался в большой комнате, похожей на гостиную. Но оглядевшись, он понял, что ошибся: это была ванная с джакузи в дальнем углу. Оттуда раздался низкий, но удивительно теплый женский голос: «Спасибо, что не отказали в моей просьбе, мистер Розенберг. Или...могу я вас называть просто Сэмом?» Сэм был слегка сконфужен: не каждый день видишь первых леди нагишом. Даже если они укрыты мыльной пеной: «Безусловно, мадам. Рад знакомству. Хотя еще лет десять назад, увидев вашу фотографию в журнале «Time», был в вас влюблён как мальчишка» .

Он продолжал стоять на приличном расстоянии от джакузи и не видел даже её лица. Услышал приятный смех: «Это было так давно, Сэм. Но спасибо, вы меня приятно смутили. Прошу вас, подойдите и присядьте здесь в кресле. Я расчитывала увидеть вас чуть позже. Извините меня, что вынуждена была встретить вас в джакузи. Просто посчитала непорядочным держать вас в ожидании. Вы бы меня не простили» Сэм сел в кресло на расстоянии протянутой руки и обомлел: она ничуть не изменилась в лице с тех пор и выглядела божественно: «Ну что вы, Нурлан? Любой мужчина был бы готов ждать вас всю жизнь.» Она улыбнулась ему с благодарностью: «Не сочтите за труд, протяните мне мой халат. Вы на нём сидите». Сэм вскочил, как ужаленный и отвернув лицо, подал ей халат. В большой гостиной Салим уже разливал горячее кофе. Нурлан пригубила чуть-чуть: «Обожаю кофе, причём, горячее. Могу вам предложить что-то покрепче, Сэм. Прошу вас, не стесняйтесь». Сэм категорически отказался: «Нет-нет, не беспокойтесь. Я тоже любитель кофе. Прошу вас. Я вас слушаю и готов исполнить любой приказ». Сэм внимательно слушал её просьбу, уже зная, что их две: освобождение внуков, взятых в заложники, и торг с мятежниками по поводу вызволения мужа из под домашнего ареста, а затем, желательно, выезда из страны. Сэм глубоко задумался. С одной стороны он понимал, что задача практически не выполнимая. С другой стороны – ему было откровенно жаль двух малолетних детей, которые стали жертвами политических игр. Мисс Паша-заде терпеливо ждала. Но когда увидела, что Сэм всё ещё в затруднении, решила слегка ему помочь: «Скоро, примерно через час , начинаются переговоры двух ваших друзей с лидером нашей оппозиции. Их встреча проходит в Грузии. Вам о чём-то говорят имена Денуа и Дильбази?» Сэм был шокирован: она подала ему ключ, о существовании которого он даже не подозревал. Но постарался скрыть свою неосведомлённость: «Да, я разумеется знаком с ними. Но они скорее всего находятся там с частным визитом, и представляют интересы, скажем, гуманитаной организации, но не правительства США. Оппозиция непременно выставит свои условия взамен.» Бывшая первая леди позвала Салима и что-то поручила ему на своём языке. Салим появился через полминуты с двумя вместительными и тяжелыми коробками на колёсах. Поставив их возле столика, он тут же удалился.

Нурлан жестом пригласила Сэма сесть рядом с ней на loveseat. Затем включила телевизор, прибавила звук и приблизилась к уху Сэма: «В каждом из этих коробок по сто миллионов фунтов. И они принадлежат вам. Вы сумеете вызвать нужный импульс у мисс Денуа и Дильбази. Но наши возможности не ограничиваются лишь этой суммой» Сэм почувствовал, что покрывается пОтом. Рука Нурлан прикоснулась к его руке. Их глаза встретились. Взяв со столика красочный рекламный журнал по продаже недвижимости, она раскрыла его на середине. Там лежал лист бумаги с длинным перечнем. Сэм почувствовал дыхание Нурлан у своей щёки: «Вся недвижимость пронумерована. Вы можете выбрать любой номер в списке и станете обладателем конкретной недвижимости в Лондоне, Париже, Риме, Ницце... и даже у себя в Нью-Джерси.» Сэм повернул свое лицо и встретился с раскрытыми губами. Им было некуда деваться. Поцелуй первой леди стОил дороже недвижимости в любой столице мира. Облизнув верхнюю губу, она шепнула ему в ухо: «Ты же понимаешь, что мне важно сохранить жизнь бывшему президенту , а не мужу. Мне важно доказать этим мразям, что главы государств заслуживают уважения, как минимум» Сэм посмотрел на экран. Fox News показывал картинки из Баку. На внушительного размера городской площади шёл митинг в поддержку мятежников. На трибуне выступал небольшого роста средних лет мужчина. Сэм не понимал языка, но по жестам и ритмичности речи он понял: читает стихи. Нурлана обьяснила: это тот самый известный поэт, который ищет поддержки правительства США: «Он вряд ли выставит условия. Для него сама встреча с американцами – высокая честь». Маргарет ответила на звонок сразу. «Привет, Сэм. У меня всего десять минут. Мы с Сураей в Европе, на важных переговорах. Наш визави должен быть здесь с минуту на минуту.» Сэм попросил у Нурлан глоток виски: горло пересохло от напряжения. Она встала и прошла к буфету. Сэм успел заметить, что её ягодицам нельзя было дать пятьдесят лет: максимум лет тридцать. Это придало ему стимула для откровенной беседы с Маргарет: «Дорогая моя, за эти десять минут, ты можешь стать богаче на десять миллионов. Твоя Сурая получит столько же». «Сэм, считай, что ты меня купил. Могу уделить тебе полчаса. Наш оппозиционер не внушает мне большого доверия. Но если он потребует что-то взамен, мне придется подключать Элизабет. А там вряд ли согласятся на такие игры.» Нурлан принесла виски и мягко приземлилась к Сэму на колени. Концы халата не были готовы к такому повороту событий: они предательски ракрыли Сэму ворота в бакинские тайны.

Её лобок выглядел гнёздышком, готовым доставить массу

наслаждений. Сэм ласково прикоснулся к нему и припал губами к ярко розовому соску первой леди: «Маргарет, мне кажется ваш поэт будет рад исполнить две просьбы взамен лишь обещаниям моральной поддержки двух очаровательных представителей католической церкви». Маргарет после небольшой паузы и шёпота с Сураёй, вынесла окончательный вердикт: «Сэм, мы потратили на тебя двадццать минут нашего драгоценного времени: через пару часов сообщим тебе номера счетов, куда ты можешь отправить свою благодарность». Сэм знал точно, что эти два часа ему покажутся двумя чудными мгновениями. И он оказался прав: проснувшись после оглушительных оргазмов, Сэм ощутил ровное дыхание Нурлан на своей груди. Он осторожно дотянулся до дистанционного управления и включил телевизор. MSNBC в первых минутах своих ночных новостей подал сенсацию: «В мятежном Азербайджане происходят неожиданные изменения в позиции военной группировки. По договорённости с лидером оппозиции, известным поэтом Джумшидли, главарь мятежников полковник Забит-заде освободил содержашегося под домашним арестом экс-президента Идриса Паша-заде. В настоящее время он уже пересекает границу с Россией. Кроме того, группа солдат, захвативших в заложники его внуков и зятя, арестована. Заложники осовбождены.» Нурлан подняла своё лицо к Сэму. Он губами осушил её слёзы радости. «Сэм, я уже не первая леди, и вряд ли вновь вызову в тебе мужской интерес. Но я запомню эту ночь на всю жизнь.» Сэм пригласил её руку в гости к своему фаллосу: он был готов оказать ей королевские почести. Она услышала его галантный шёпот: «Мы, Розенберги, любим женщин. А не их титулы». ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ

Глава Двадцать Первая. Испытания Богов иногда приносят телесные услады. Фараон Мерик Ра эмоционально не был готов встречаться с Верховным Жрецом, который просил увидеться через гонца : царь подозревал, что разговор предстоит не из весёлых. Скорее всего темой беседы станут грязные сплетни вокруг младшей жены Саткул и царицы Шэпсут. Мерик Ра не хотел верить этим слухам. Но тем не менее велел стражникам разыскать и привести к Нему раба по имени Сукрэм. Только допросив раба-индуса, фараон расчитывал принять окончательное решение. И лишь потом, это решение обсудить с Верховным Жрецом. Когда наступили сумерки, стража вернулась ни с чем: индус исчез и никто не знал, куда. Фараон, сильно расстроенный этой вестью, послал гонца в Храм, с важным сообщением для принцессы Нэирэм. Он предлагал ей встретиться с ним , чтобы обсудить перенос бракосочетания на более поздний срок: обстоятельства не раполагали к торжествам. Гонец вскоре вернулся и сообщил фараону, что принцесса будет с минуты на минуту. Спустя полчаса принцесса Нэирэм вошла в покои фараона в ослепительно изумрудном хитоне, который не только сидел на ней безупречно, но и откровенно подчёркивал точённую фигуру, невероятного совершенства груди, талию, стройные ноги, упругие бёдра и божественной формы ягодицы. Фараон не мог оторвать взгляда от этой красоты и его молчание уже нарушало этикет. Тишину прервала Нэирэм: «Солнцеликий, твоя мысль о переносе нашего бракосочетания удивительным образом сошлась с моим желанием нанести визит на родину, Сакартли. Я там не была с детства. С тех пор там многое изменилось, моя мать родила мне брата, с которым я ещё не виделась.» Услышав её мелодичный голос, фараон широко улыбнулся и встал к ней навстречу. Пригласив присесть рядом с ним на широком ложе, Мерик Ра наконец пришел в себя: «Никак не ожидал увидеть такое совершенное создание Богов. За пять лет, прошедшие со дня нашей встречи в годы твоей учёбы, ты стала удивительно хороша. У меня есть повод перенести срок предстоящего самого счастливого дня в моей жизни. И я хотел узнать об этом твоё мнение о причинах...» Принцесса взяла фараона за руку и он остановился на полуслове. Нэирэм посмотрела фараону в глаза и приложила палец к его губам и тихо прошептала: «Здесь даже стены имеют уши, великий царь . Нам лучше прокатиться в колеснице по городу. Сегодня на редкость прохладная ночь.» За спиной фараона по стене проскочила чья- то тень. На окрик «Стража» появился пожилой лучник, служивший при фараоне чуть ли не с момента его рождения: «Проверь, кто находится в моих покоях». При этих словах в покои вошла Саткул. Подойдя к супругу, она низко склонила голову и спросила позволения готовить ночную трапезу. Фараон обменялся взглядами с принцессой и не мог скрыть своего восхищения её прозорливостью. Затем он повернулся к Саткул и отпустил её со словами: «Ты можешь отдохнуть, Саткул, трапезы не будет». Большая колесница Мерик Ра была запряжена двеннадцатью жеребцами, рождёнными у заботливых бедуинов. Была накрыта плотным льняным холстом, расчитана на двух господ, трёх невольниц и трёх рабов. Сегодня в колеснице были только двое: фараон со своей будущей женой, принцессой Нэирэм. Колесница не спеша направлялась в сторону пирамид. Время приближалось к полуночи и прохладный ветерок легко проникал вовнутрь. Принцесса сразу же ошарашила фараона тем, что сама перессказала ему причину его волнений и тревог. И предложила навестить гробницу Хэта Четвёртого со словами: «Боги навевают мне нечто важное, что могут скрывать от твоих очей». ___________________________ Жрица Хэшаба, получив с гонцом приглашение встретиться с Шэпсут была несколько удивлена. Они не виделись с царицей уже несколько лет. И такая срочность во встрече гвоорила о том, что Шэпсут находится в опасности. Ход простых размышлений привёл Хэшаба к выводу, что опасность связана с теми упорными слухами, которые вот уже несколько дней бродили не только по всему городу, но и среди жрецов Храма. Хэшаба хоть и старалась держаться подальше от городских сплетен, но всё же краем уха слышала о порочном прелюбодеянии её некогда лучшей подруги, ставшей затем вдовой её брата, фараона Хэта Четвёртого. И связаслась она не с кем-то из сановников, а со своим рабом. По отрывочным шёпотам среди жриц Хэшаба поняла, что раб этот обладал невиданной формы фаллосом. Хэшаба, с юности принявшая обет безбрачия, была почти равнодушна к разговорам о соитиях и оргиях. Да и фаллос-то она видела лишь на изборажениях, красующихся на стенах домов по всему городу.

Фаллосы любых размеров, изготовленные известными ювелирами из чистого золота, серебра, дорогих камней и даже стекла , можно было лицезреть и в храмах. Как и все египтяне Хэшаба относилась к этим символам с почтением и уважением. Как никак, фаллос был основой жизни и плодородия Египта. Но в отличие от многих жриц, не ограничивающих себя соитием и просто общением с фаллосами для мастурбаций, Хэшаба старалась меньше думать об этом. Она прибегала к помощи этого символа только в крайнем случае: в те ночи, когда демоны не оставляли ей шанса уснуть и забыться. Но после каждой такой ночи Хэшаба проводила всю неделю в молитвах и посте, чтобы Боги простили ей даже столь незначительный грех. А тут Хэшаба встала, как вкопанная в землю, когда в лабиринте пирамиды при свете факела она столкнулась со сценой тройного соития. Шэпсут и её рабыня, стоя на коленях перед статным, смуглым и молодым невольником, поочередно смаковали его фаллос в момент его извержения.

Но стоило женщинам повернуть свои головы в сторону появившейся жрицы, как перед взором Хэшаба во всей своей красе возник слегка поддрагивающий от продолжающегося оргазма, неописуемой красоты фаллос, напоминающий своей формой не то полумесяц, не то дамасский меч-саблю.

Изумлению Хэшаба не было предела. Она ни в одном храме Египта не видела подобного изображения, или даже изваяния. Даже пахабные изображения мужских достоинств на стенах городских притонов не могли достигнуть такой высоты фантазии и волшебства. Увидев на лице своей подруги полное смятение, Шэпсут встала с колен и обняла Хэшаба: «Прости меня, заря моей юности. Ты всё поймёшь позже. А теперь нам надо спешить. Моему рабу и отцу моего чада грозит месть фараона. Я покидаю Египет для родов в Мидии. Но ты должна уберечь его от беды и сохранить до моего возвращения.» При этих словах Хэшаба взяла себя в руки и её взгляд поднялся со ствола на самого раба-индуса. Он стоял не только в полной растерянности и смущении, но и не скрывал своей раздражённости: его оргазм был прерван бесцеремонно и бессовестно. По его напряжённому лицу текла слеза обиды. Его широкая грудь тяжело и часто поднималась и опускалась. Его крепкие руки пытались спрятать никак не желающий прятаться в ножны меч-саблю. Невольница Мун упала к подолу жрицы и осыпала его поцелуями, прося прощения. Хэшаба собралась было ответить царице, но до её тонкого слуха донеслись далёкие шаги. Вскоре эти шаги стали слышны и для остальных. Потушив факел и оставшись при одной единственной свече все четверо быстро прошли в темное помещение, где располагались почти законченные образцы гробниц, по разным причинам отклоненые Верховным Жрецом. В том же помещении, но в самом дальнем углу на высоком постаменте возвышалась главная , истиная гробница фараона Хэта Четвертого. Шаги хоть и медленно, но приближались. Очень скоро стало ясно: кто-то намеревается нанести визит покойнику. Шэпсут и Хэшаба одновременно поняли, кто мог в такое время ночи вспомнить об умершем фараоне: это был несомненно Мерик Ра. Времени для размышлений не оставалось: небеса подсказали беглецам единственный способ избежать гнева и суда фараона. Боязнь оставаться в одиночестве в пустом саркофаге, заставила их разделить два из них на четверых. Едва успев закрыть крышку саркофага, Шэсут приложила палец к губам. Невольница Мун боялась даже шелохнуться. Хэшаба оказалась спиной к лицу Сукрэма: иначе они не могли уместиться вдвоём в одном саркофаге. Полненькая жрица постаралась не слишком приближаться к широкоплечему невольнику. Двери в помещение раскрылись и на пороге появился Мерик Ра с принцессой Нэирэм. Проходя мимо пустующих саркофагов по пути к гробнице фараона, Нэирэм на секунду остановилась и замерла. Она услышала частое дыхание в одном из саркофагов. Оно напоминало ей дыхание Хэшаба, жрицы, под внимательной опекой которой Нэирэм провела годы учебы в Храме. И тут перед её глазами возник некий раб, лежащий рядом с Хэшаба. Его фаллос владел девственной плотью жрицы. Принцесса невольно произнесла вслух: «О Боги! Неужели он?» Фараон удивлённо спросил: «Что с Тобой, божественная супруга моя? Тебе не по себе?». Принцесса придя в себя, потянула его за руку и ускорила шаг: «Нет-нет, мой император. Мне показалось, что мы ошибочно оказались у ложной гробницы Хэта Четвертого». Фараон слегка усмехнулся: «Я никак не мог ошибиться: только пару недель назад я провел два часа в общении с отцом».

Принцесса приложила руку к груди фараона и медленным, но внушающим доверия шепотом прервала его: «Хэт Четвертый никогда не был твоим отцом. Он не был способен на потомство. Нас обоих зачал своим семенем Верховный Жрец, высочайший посланник Богов, Бэнэф. Правда, в чреве разных матерей : тебя у Шэпсут, а меня у Инмутеф.» При этих словах фараон резко отвернувшись в сторону гробницы, злобно произнёс: «Ты хочешь усомниться в моих правах на трон? За такие же сомнения брат моего отца Эсаб жестоко поплатился своей жизнью» .

Принцесса обняла го со спины и успокоила: «Мы с тобой обладаем всеми правами на два престола: Египта и Сакартли. А твой дядя ответил перед Богами за низкие домогательства к Шэпсут, твоей матери. Он шантажировал её ещё при жизни своего брата, фараона.» Её голос, как небесная мелодия, проникала в душу фараона и оседала там без сомнений. А ладони на его спине заставили повернуться к ней лицом. По его щекам лились слёзы. «Сестра, я несчастен от рождения. Моё появление на свет не принесло облегчения моей матери. Она с годами сильно изменилась. Однажды я даже застал её в постели с одним из рабов. А теперь вся страна склоняет имя царицы Египта рядом с именем другого грязного раба, от которого она решила зачать. Видят Боги, я готов её убить вот этими руками!». Принцесса Нэирэм губами осушила слёзы фараона со словами: «Брат мой, Мерик Ра. Мы все рождены в соитиях. Не каждый из нас способен пройти через испытания Небес. Наступит день и ты простишь женщину, подарившую тебе жизнь. А по поводу её чада не беспокойся: он будет жить в другой стране и не будет знать о своём происхождении.» Фараон прикрыв глаза, слушал её речь и наслаждался прикосновением её губ к своему лицу. Их губы встретились в нежном поцелуе. Поцелуе, который дарит любящий брат любимой сестре. Их руки соединились и пальцы стали ласкать ладони. Он почувствовал прикосновение её сосков на своей груди. Он раскрыл свои губы и её язык коснулся кончика его языка.

Нэирэм впервые почувствовала тягу к самцу, который не был её кумиром. Он не был ни Бенэфом, ни Богом Нуном. У этого самца было тело иного рода: гибкое и упругое. Но от фараона исходил аромат того же семени, что и у владыки . Правда, он был значительно моложе отца. В наступившей тишине Шэпсут прижалась от страха к своей рабыне. Её рука стала гладить молодые соски Мун. Невольница ответила царице не только взаимностью, но тихим шёпотом: «Возьми меня: хочу стать твоей женщиной». Шэпсут вдруг поняла: месяцы разлуки с возлюбленным она подарит этой юной и ставшей родной рабыне Мун. В соседнем саркофаге Хэшаба затаив дыхание, ощущала между двумя половинками своих девственных ягодиц оживающий и твердеющий фаллос, который совсем недавно всколыхнул её душу, разум и тело. Тело, которое сейчас готово было вобрать в себя этот волшебный ствол молча, послушно и с благодарностью. Её зад слегка развдинулся, приглашая в гости. Рука Сукрэма медленно приподняла тонкий хитон жрицы, а затем нежно легла на горячую грудь Хэшаба. Она своей рукой приподняла тяжелую грудь и преподнесла сосок к его ладони. Осмелев от ласковой встречи, фаллос индуса прошёл сквозь лёгкий пушок нетронутой плоти и властно достиг цельного влагалища. Наслаждение было взаимным и божественным. Когда они оросили друг друга соками первой свежести, фараон и принцесса садились в колесницу, чтобы вернуться во дворец. Шэпсут осторожно приподняла крышку саркофага и с облегчением вышла на свободу. Вскоре Хэшаба и Сукрэм провожали колесницу царицы с в дальнее путешествие: в Мидию. Их самих невдалеке ожидала крытая повозка, запряжённая двумя волами. Хэшаба везла невольника Сукрэма, ставшего ей близким и родным, в свое поместье, в часе езды от северных ворот столицы Египта. В эту ночь фараон, проводив сестру до ворот Храма, решил пешком пройтись и надышаться воздухом Египта полной грудью. Он был в ожидании чего-то несбыточного: предвкушал предстоящую брачную ночь с принцессой Нэирэм. Они решили перенести бракосочетание на первые ночи ожидаемого скоро праздника плодородия. (продолжение следует) [if !supportLineBreakNewLine] [endif]