THE MAXIMERON Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской рук

23. СЕКСОМ ПОЛИТИКУ НЕ ИСПАЧКАТЬ.

Маргарет слушала Звиада с любопытством: он увлекательно рассказывал о некоторых славных страницах истории Грузии. В нём было нечто притягивающее, как магнит: то ли карие глаза, то ли бархатистый, вибрирующий голос, то ли руки с длинными, музыкальными пальцами с ухоженными ногтями. Видимо, на её лице была изображена вся гамма жажды познания: она почувствовала на своём животе ревнивую руку Сураи. Маргарет вздрогнула: звонил телефон. Но чужой. Звонили Звиаду. Он слушал молча, не перебивая. Затем попрощался и отключил связь. Налил себе бокал вина и полуторжественно обьявил: «Дамы и господа, Лебедев только что оккупировал Нагорный Карабах». Сурая чуть не поперхнулась: «Где можно посмотреть Fox News?” . Маргарет открыла ноутбук: «Детка, не пей больше. Даже на твоём айфоне!» Телеканал повторял последние новости. На экране пошли кадры с прессконференции Элизабет Росс из Стокгольма. Она выразила протест от имени правительства США, обьявила о приостановке участия в переговорах в рамках Минской группы и предупредила Кремль о полной ответственности за последствия такого необдуманного шага. Сурая пригласила Маргарет проводить её в туалет. На открытой веранде ресторана она прошептала: «Полный провал нашей миссии». Маргарет пожала плечами: «Не думаю, что такой исход мог предугадать даже твой Стив Браун.»

Сурая поёжилась от ночного ветра: «Мне следует срочно лететь. То ли в Швецию, то ли в Вашингтон. Надо звонить Элизабет». Маргарет укрыла её плечи своими руками: «Успокойся, детка. Вспомни: мы с тобой стали богаче на кучу миллионов». Элизабет ответила не сразу. Пришлось вначале разбудить Рахмана. Элизабет была совершенно спокойна и ласкова: «Я видела тебя во сне, медочек. Возвращайся. Вылетаю в Вашингтон завтра утром. И не переживай: у меня на столе ещё неделю назад лежал проект наших санкций на такой случай.» И прежде чем отключилась связь, Сурая услышала шепот: «Иди ко мне, милый: она меня возбуждает даже своим голосом». Сурая загадочно улыбнулась сама себе. Звиад вызвал машину и поручил водителю вернуться с Сураей в отель, а затем выехать в аэропорт: до вылета рейса Тбилиси-Нью-Йорк оставалось два часа. Джумшидли вызвался проводить Сураю до трапа. Оставшись вдвоём с Звиадом, Маргарет попросила чашку кофе: она боялась потерять контроль над своими мыслями, опасно приближающимися к красной линии. Ночная прохлада уже стала проникать даже в закрытую кабину. Звиад снял пиджак и заботливо накинул на её плечи. Маргарет поблагодарила его, боясь поднять свои глаза: они могли выдать её похотливые желания. Звиад погладил её руку. Это означало: «не комплексуй, я понимаю». Её пальцы разжали чашку с кофе и импульсивно прикоснулись его ладони. Он сжал её пальцы. Её глаза излучали страсть и призыв. Его губы обдали жаром и приглашали к соитию. Они не стали дожидаться возвращения машины: доехали до его дома на такси. Он жил в скромной государственной квартире, состоящей из спальни, гостиной и кухни. Мебель была подобрана со вкусом, но предельно просто. Он развёл руками и широко улыбнулся: «Взяток не беру и бизнесом не обзавёлся. Так что, не упрекай меня за мою бедность» Она плюхнулась на диван, сбросила туфли, подогнула ноги под себя и взяла протянутый фужер с коньяком: «Только не говори мне, что не так богат, чтобы подарить мне домик в горах Кавказа. Я не могу вернуться домой с путыми руками».

Звиад присел к её коленям, отпил глоток коньяка и продолжил в том же духе: «А кто тебе сказал, что вернёшься домой? Я давно ищу кухарку для себя, старого холостяка». Маргарет притянула его к себе и прикусила мочку уха: «Я приучена готовить яичницу только. Но делаю это с любовью». Звиад почувствовал её руку на своём взволнованном фаллосе. Он раздевал её не спеша, оставляя долгие следы своих губ на шее, плечах, груди, пупке и лобке. Маргарет отдавалась его ласковым губам и рукам, испытывая истому по всему телу. Сквозь прикрытые веки увидела, как он разделся и был готов овладеть ею. Она подняла руки и попросила: «Не спеши. Дай мне познакомиться с твоим национальным достоинством». Оно выглядело гордым и грозным оружием. Её ладони ощутили тепло и упругость. Они встретились глазами, когда её губы коснулись этого сгустка страсти и похоти. Его руки нежно ласкали соски, плечи, шею. Одной рукой он прикоснулся её подбородка, губ и руки, крепко схватившей его ствол. Она оседлала его губы и погладила густую шевелюру: «Мне так хорошо с тобой, Звиад. Ты неповторим. Войди в меня, и сделай меня счастливой». Звиад не мог оторвать свой взгляд от её зрелых и белых ягодиц. Он входил и выходил из неё с приглушённым стоном. Сквозь стон она слышала короткие слова, но не могла разобрать: это была грузинская речь. Маргарет повернула к нему своё лицо: «Обожаю твои комплименты, даже без перевода. Прошу тебя, продолжай.». Он зарычал как молодой лев. И уже на понятном ей языке пршептал: «Маргарет, ты меня свела с ума». _____________________________________________ Марьям уже целый день была пристёгнута наручниками к батарее отопительной системы. Перед ней стоял стол, полный нетронутой еды. Вошёл молодой офицер: «Марьям-ханым. Так ведь нельзя. Вы за весь день не проглотили даже крошки хлеба. Командир будет недоволен, когда вернётся». Она подняла свои заплаканные глаза: «Мне надо помыться.» Он почесал затылок: «Вы можете искупаться в ванной. Но мне придётся пристегнуть Вас наручниками». Она усмехнулась: «Я не против, сынок. Но тебе придётся заодно меня и помыть: одной рукой я не смогу». Газанфар-оглы присел на пол рядом с её креслом: «Ты хочешь, чтобы командир меня расстрелял?» Марьям увидела перед собой глаза, которые не могли скрыть первозданную доброту и человечность. «Я ему ни к чему. Он хочет жениться на моей дочери, Нигяр. А ты сам женат?» Газанфар-оглы густо покраснел и опустил глаза: «Нет, ханым. Когда успел: мне всего двадцать восемь . Да и больших денег для создания семьи не накопил, дома своего нет...» Марьям погладила его голову: «Сынок, у тебя добрые глаза: тебя родила благородная женщина. Отведи меня в ванную. Считай, что моешь свою мать.» Сняв душ со стояка, Марьям была приятно удивлена, что офицер стоял к ней спиной. Горячая вода и шампунь опьяняли тело после двух дней, проведенных в неволе. Она услышала собственный голос, как чужой: «Как тебя звать, сынок?» Он вздрогнул, как от окрика: «Галиб». Марьям подвела струю воды к грудям: соски вздулись от водяного массажа: «Победитель, значит. Могу я попросить тебя, Галиб, об услуге ? Мне сто лет никто спину не натирал» .Наступила пауза. Галиб вдруг устыдился своей трусости. Что она может подумать о боевом офицере? Собравшись духом, Галиб повернулся к ней и протянул руку, чтобы взять намыленную губку. Его глазам предстала точённая фигура женщины в соку: мраморная кожа без намёка на морщины, полные, тяжёлые и упругие груди с разбухшими от тоски сосками, широкие женственно аппетитные бёдра и покрытый лёгким пушком лобок вдовы. Он старался не концентрироваться на похотливой мысли и намыливал её спину с усердием и несколько торопливо. Марьям повернулась к нему, взяла его руку и помогла ему намылить свои груди, а затем пупок и ниже. Галиб держался из последних сил. И тут услышал спасительный шёпот: «Разденься, Галиб. Не надо стесняться. Мне кажется, мы оба хотим близости». После смерти мужа прошло девять лет. И все эти годы Марьям даже не допускала мысли о новых отношениях с кем-либо. Хотя предложений, намёков и даже угроз для молодой и привлекательной вдовы в Баку всегда хватало. Марьям посвятила всю себя подрастающей Нигяр. Берегла репутацию обеих. Но сегодня то ли от стресса, перенесённого вчера, то ли от физиологического голода, она совершенно потеряла контроль над своим разумом. Она почувствовала дрожь в коленях, когда она увидела тело молодого Галиба: оно напоминало ей первого мужчину, которому она когда-то отдалась - напоминало тело Курбана. Она прислонилась к нему и положила голову на его плечо: «Не жди от меня ничего такого..к чему привыкли мужчины. Я кроме мужа ни с кем не была....И он умер много лет назад». Галиб обхватил её двумя руками, будто боялся потерять: «У меня никого нет... я был с женщиной лишь однажды... и даже ничего не смог». Марьям поцеловала его в губы: «Я сразу поняла, что ты почти святой. Расслабься. И запомни: он у тебя великолепен». Она опустилась на край ванны и взяла в руки уже возбуждённый фаллос. Он стал оживать в её ласковых руках и просился к губам. Марьям подняла свои глаза к нему: «Только не упрекай меня, если вдруг сделаю больно. Мне его откусить». Едва она прикоснулась губами, как Галиб застонал от блаженства как подросток, впервые познавший секс.

Марьям накинув на себя гостиничный халат, попросила Галиба выйти: «Мне надо постирать бельё». Когда она спустя полчаса вошла в спальню, он спал в постели, не сняв военный мундир. На столе лежали ключи и записка: «Ты свободна, Марьям. Забери Нигяр и уезжай подальше. Если захочешь , то найдёшь меня. За меня не волнуйся: я владею ключом к Поладу». ________________________________________ Ужин был царским. Нурлан выглядела настоящей королевой. Справа от себя она усадила Сэма, а слева – его жену, Линдзи. Их троих обслуживали шесть официантов. Блюда сменялись одно за другим: подавали лишь мини-порции. Нурлан хотела познакомить своих гостей с богатой азербайджанской кухней. Причём, в один приём. Линдзи была покорена гостеприимством. И глядя на бывшую первую леди небольшой страны, даже не могла представить себе, чтобы она польстилась на Сэма. Дамы щебетали о еде, нарядах, украшениях и звёздах Голливуда. Сэм тоже не скучал: внимательно просматривал последние новости. Вошёл Салим и что-то шепнул на ухо хозяйки. Та кивнула головой: «Зови к столу». Вошёл бравый старик лет 60-65. Нурлан пригласила его сесть и представила гостям: «Знакомьтесь, это Джастин Моррис, мой финансовый советник и одновременно – волшебник. Это Сэм, вы кажется знакомы, а это его безумно красивая жена, Линдзи». Сэм пожал протянутую ему руку: «Привет, незнакомец. Кажется теперь я готов воспользоваться твоими возможностями». Джастин поцеловал руку Линдзи: «Нурлан никогда не ошибается в оценках сокровищ. Вы просто изумительны, Линдзи». После десерта Нурлан пригласила гостей пересесть в кресла в рабочем кабинете: «Джастин, Сэму понадобятся твои рекомендации по инвестциям. Ты в курсе общей суммы. А Сэма я предупредила о размере твоих комиссионных. Так что, пора перейти к оформлению бумаг». Джастин выложил на стол пачку документов, нуждающихся в подписи клиента. Перед каждой подписью, Джастин давал подробные разьяснения, не оставляющие повода для дополнительных вопросов. Сэм набрал Маргарет и услышал её частое дыхание: «Привет, дорогая. Неужели я поймал тебя на беговой дорожке?» Маргарет громко рассмеялась: « Ты даже не представляешь, кто бежит по соседней дорожке: вице-президент Грузии!» Сэм услышал приятный баритон с акцентом: «Не дразни службу безопасности Грузии». Спустя секунду Сэм услышал Маргарет, которая сошла с его дистанции: «Думаю, будет удобно, если разместить обе наши доли в десяти ячейках на предьявителя в ProttiBank . Твой советник знает, в какой стране. Пароль мне сообщишь завтра. Целую, Сэм. Но мне пора кончать». Прежде чем, она успела отключиться, Сэм успел услышать смачный поцелуй. Джастин открыл свой ноутбук и начал барабанить оформление счетов, разбросанных по нескольким банкам в десяти разных странах: «Сэм, твоя самая значительная сумма будет сконцентрирована на счете египетской кампании по реставрации памятников археологии. Глава банка Сулейман Аль Максуд будет готов к твоим услугам с завтрашнего дня. Кампания принадлежит семье Паша-заде, чтобы ты знал». Нурлан положила правую руку на плечо Сэма, а левую – на ногу Линдзи. Сэм поцеловал руку экс-царицы. Линдзи прижала её руку к своему райскому треуголнику и посмотрела с благодарностью ей в глаза. Их взгляды встретились. И Нурлан погладила её лобок. Линдзи откинулась назад и шепнула ей в ухо: «Вы моя Империатрица. Я покорена». Нурлан расплылась в улыбке и провела языком по верхней губе. Затем обратилась к финансовому адвокату: «Джастин, если ты помнишь, я просила тебя подготовить для подписи бумаги по недвижимости в Лондоне.» Джастин кивнул головой и нагнулся к портфелю на полу: «Да , Нурлан, я всё приготовил. И только ждал твоей команды». Он протянул Сэму несколько документов и рекламные фото особняка в Chelsea . Нурлан подвинула фото в сторону Линдзи: «Хочу сделать тебе подарок, детка. Надеюсь, ты найдёшь уютным своё новое гнёздышко в Лондоне.» Линдзи встала и обняла Нурлан со слезами: «Это просто сказка,в реальность которой мне трудно поверить, Нурлан». Она почувствовала на своей спине её ласковые руки: «Ну что ты, детка? Твой Сэм для меня сказочный герой: он за два часа вызволил из плена мужа и внуков.» И шепнула ей в ухо: «Дай мне знать, когда меня захочешь видеть: встретимся в этом фантастическом поместье и насладимся друг другом». Джастин собрал первичные страницы и передал Сэму нотариально зверенное свидетельство о купле-продаже. Сумма сделки была чисто символической – сто тысяч фунтов. Сэм поблагодарил Нурлан и предложил Джастину пропустить пару рюмок в ближайшем баре. Он поцеловал Линдзи в лоб: «Отдыхай с Нурлан. Я скоро вернусь». Дамы расположились в широком джакузи с лёгкими напитками: французским арманьяком пятидесятилетней древности.Нурлан заметив как Линдзи закатила глаза от аромата, притянула её к себе и шепнула на ухо: «Я чувствую себя значительно моложе, чем арманьяк, когда твоя рука касается моих сосков».

Линдзи посадила её к себе на колено, помня любимую позу Маргарет. Нурлан устроившись удобно застонала от наслаждения: «Оооо! Я и не знала, как это может быть божественно приятным!» Их поцелуй длился долго, Нурлан с жадностью ловила каждый миг микро оргазма: «Ты просто прелесть, детка. Хочу побаловать тебя в постели». Линдзи пригласила её лечь валетом . Нурлан взвыла от радости: «Я обожаю тебя!» Их протяжные стоны продолжались всю ночь. Но после полуночи – уже втроём:

Сэм был счастлив в окружении двух богатых красавиц. ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ.

Глава Двадцать Четвёртая. Соития хороши ещё и тем, что часто завершаются появлением потомства. Утомлённый и счастливый Верховный Жрец еле добрался до широкого ложа под балдахином. Княгиня присела у края постели и слегка прикоснулась рукой груди Повелителя. От её руки исходил некий аромат неизвестной в Египте травы. Он удивлённо посмотрел на её руку и приложил к ноздрям. «Что за волшебная трава, неземная Эмель?» . Княгиня взяла со столика небольшую деревяную шкатулку и раскрыла её: «Никогда не расстаюсь с этой шкатулкой. Эту волшебную мазь 10 лет назад приготовила моя бабушка. Зная что мой муж ко дню нашей свадьбы достиг преклонного возраста, бабушка хотела оживить его мужское достоинство. Только благодаря этому чуду он , уже тогда немощный старик, сумел овладеть мной в брачную ночь. Но эта ночь стала последней: я возненавидела свою судьбу и больше не подпускала его к себе.» Свои слова она сопровождала нежными круговыми движениями руки по груди Бэнэфа. Он почувствовал, как дыхание стало ровным и спокойным, обычная сонливость после оргазма исчезла, по всему телу разлилось тепло. Он взял её руку и приложил к своим губам: «В мои годы такая мазь – это сказка». Эмель нагнулась и поцеловала владыку в губы и шепнула: «Позволь мне помассировать и то, от чего я до сих пор схожу с ума». Его взгляд не оставлял сомнений в согласии. Эмель с томной улыбкой на лице опустила палец в шкатулку, смазала свои ладони и слегка прикоснулась поникшего от праведных трудов фаллоса. Владыка вздрогнул от ощущения мороза на чувствительной головке своего ствола. Руки Эмель прошлись по мошонке и вернулись к основанию. Затем Бэнэф почувствовал её пальцы, ласкающие вход в анал. Вскоре головка фаллоса стала почти гореть. Но гореть приятным огоньком. Огонь дошёл до мошонки, а затем и глубоко в анал. Эмель быстрыми движениями массировала весь фаллос, который уже трудно было охватить двумя руками. Он на глазах стал приобретать воинственный рост и угрожающую толщину. Эмель улеглась сбоку, раскрыв его взору изумительный треугольник страстной плоти. Княгиня припала губами к головке фаллоса и впустила его сквозь белоснежные зубы. Владыка с жадностью , которая удивила самого, уложил Эмель плотью к своим губам. Бёдра с наслаждением раздвинулись, ягодицы задрожали от ожидания , недавно павший под стволом анал дразнил своим зовом прямо перед взором так быстро проголодавшегося владыки и его язык уже ласкал пульсирующий клитор княгини. Глаза жадно наблюдали за раскрывщимися лепестками розы, которую владыка сорвал первым. Его губы сами припали к этим нежным лепесткам. Владыка услышал протяжный стон княгини. Фаллос под губами и руками Эмель превратился в меч, готовый взять любые крепости. Эмель ловко сменила позу, оседлала восставший фаллос и подарила ему жадный поцелуй. Когда владыка обнял руками её ягодицы и ускорил скачку, Эмель прошептала ему на ухо с мольбой в голосе: «Прошу тебя, мой бесподобный, осемени меня. Хочу сына от твоей плоти». Владыка обезумел от гордости за своё достоинство. После достаточно долгого наслаждения от скачки всадницы Мастер уложил её на бок, приподнял ногу и вошёл горящим стволом в её плоть, как полновластный хозяин. Грудь колыхалась, дразня похотливый взгляд помолодевшего владыки. Её глаза были закрыты, а губы шептали слова любви, страсти и желаний. Владыка ловил каждое слово с такой жадностью, будто слышал впервые. «Хочу быть твоей рабыней, входи в меня, как мой творец, мечтаю понести от тебя, сегодня, этой ночью. Ты мой хозяин».

Напряжение возрастало с неумолимой быстротой. Мысли владыки сгустились у паха. Он уже с трудом мог контролировать вулкан наслаждений. И вдруг почувствовал чьи-то тёплые руки на своей ягодице . Эти руки были такими родными, что владыка уже почти знал, кому они принадлежат. Это подтвердил и голос: «Осемени Персию своим святым семенем, божественный мой». Не оборачиваясь назад, он своей ладонью прикоснулся к упругому животу Зиббу. Его пальцы опустились ниже, к малым губкам. Пальцы ловко вошли в плоть женщины, которая уже носила в чреве плод от его семени. Преподнеся свои пальцы к губам, владыка мощно прорычал, как лев владеющий двумя самками. Тело Эмель задрожало от мощного оргазма. Её пронзительный стон эхом раздался в сводах Храма. Утро наступило слишком рано. Тело всё ещё наслаждалось отдыхом. Но шум из соседней комнаты заставил владыку встать и бодро пройти к водоёму. Окунушись с головой в холодную воду, он почувствовал себя помолодевшим лет на десять. Услышав плеск водоёма, в покои вошла Зиббу с широким полотенцем в руках и зачарованной с юности улыбкой на лице. Осушая его тело, Зиббу тихим голосом рассказала владыке, что гонец прискакал с плохой вестью: по дороге в Мидию колесница Шэпсут попала в засаду кочевников-бедуинов. Ей нужна помощь, но она всё ещё боится мести фараона и просит держать это втайне от сына. ____________________________ Произошло это так быстро и неожиданно, что Шэпсут и невольница Мун даже не могли вначале понять, почему остановилась колесница. И только когда один из кочевников, бородатый и лысый всадник вошёл под балдахин, женщины поняли: это захват в плен.

В небольшом шатре, куда привели Шэпсут и Мун, было прохладно и неуютно. Хозяин шатра молодой бедуин сидел напротив на высоких подушках и бросал в сторону Мун взгляды самца, догнавшего чужую самку. Возле бедуина ворковали две женщины, вне всяких сомнений – его жёны. Одна из них принесла горячие лепёшки , села у его ног и стала кормить из своих рук. Молодой хозяин шатра смачно жевал, не отрывая жадных глаз от сьёжившейся от страха Мун. Шэпсут дрожащим голосом представилась царицей, женой и матерью фараона Египта Мерик Ра, чтобы привлечь внимание к своей персоне. Бедуин проглотив очередной кусок лепёшки, громко захохотал и грозно парировал: «А я Император Поднебесной». Его жёны захихикали в унисон. Вторая жена, видно младшая, принесла бедуину кубок с вином и прижалась своим телом к его плечу. Взяв кубок и отпив из него, хозяин строго посмотрел на неё и взглядом велел подвести к нему молодую пленницу. Младшая жена взяла за руку Мун и грубо швырнула к ногам мужа. Бедуин своей большой и жирной рукой схватил Мун за длинные локоны и приложил лицом к своему паху со словами: «Покажи, как ты это делаешь со своей хозяйкой». Старшая жена услужливо развязала его набедренник и обнажила огромный , тяжёлый фаллос. Услышав визг Мун и стон Шэпсут, жена бедуина с похотливой гордостью приподняла ствол и с жадностью взяла в свой рот. Спустя несколько минут она оторвала его от своих губ и преподнесла к губам Мун. Но это уже был не фаллос, а мощное копьё воина. Мун лежала у ног бедуина без движений. Видя, что она игнорирует ствол мужа, младшая жена размахнулась небольшой плёткой и со свистом обрушила её на спину невольницы. Мун вскрикнул душераздирающим голосом и тут же припала губами к орудию всегда голодного бедуина. Не желая получить ещё один такой удар плёткой, Мун двумя руками стала ласкать ноги и живот хозяина шатра, овладев его фаллосом и не отрывая своих молящих глаз от его лица. Бедуин откинулся назад, прикрыл свои веки и отдался наслаждениям. Старшая жена ласкала его грудь, а младшая – ноги. Шэпсут наблюдая за ними, вдруг остро почувствовала позывы в животе. Мысленно посчитала срок беременности и поняла, что плод почти готов появиться на свет. Бедуин между тем уложил Мун на живот и вошёл в нее сзади, сидя верхом. Мун ощутила как толстый и длинный фаллос легко прорвал её крепость и дошел глубоко до внутренностей. Они оба стонали в ритм движения: он от услады, а она от невыносимой боли, унижения и насилия. Когда бедуин выпустил струю своего семени и громко провозгласил об этом на всю округу, Шэпсут лежала на спине с широко раздвинутыми ногами и просила о помощи. На полу пищал младенец, связанный с плотью матери длинной пуповиной. _________________________ Далеко в египетском поместье , в широкой постели после вкусного соития спали сном праведников молодой Сукрем и довольная жизнью Хэшаба. Неожиданно для себя и для своей новой возлюбленной Сукрем вскочил во сне, обливаясь пОтом. На вопрос испуганной Хэшаба: «Что с тобой, милый?» он дрогнувшим голосом ответил: «Мне приснилось, что я умер». (продолжение следует)