THE MAXIMERON Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской рукоп

26. СВЕЖЕСТЬ ОЩУЩЕНИЙ.

Республиканцы собрались на свой сьезд в Convention center в Далласе. Полиция Техаса уже две недели стояла на ушах: следовало обеспечить порядок и безопасность примерно 2 с половиной тысяч делегатов, полутора тысяч приглашённых и гостей, около тысячи журналистов. Шоу не обещало никаких сюрпризов: Элизабет Росс считалась единственным претендентом, которую предполагалось выдвинуть кандидатом в Президенты США. Если выборы закончатся в её пользу, а в этом мало, кто сомневался, она станет первой женщиной-главой Белого дома. Кроме того, недавно она на пресконференции, отвечая на прямой вопрос российского ТВ, открыто обьявила о своей нетрадиционной половой ориентации. Иначе говоря, она также претендовала на роль первого bisexual Президента США.

Это вызвало неоднозначную реакцию по всей России. Делегаты сьезда с нетерпением ждали выступления Элизабет Росс. Время от времени раздавались слоганы в её честь. Председательствующий поднял руку и попросил тишины: «Дамы и господа. Наконец мы подошли к заключительному дню нашего сьезда. И сейчас я предлагаю приветствовать кандидата на пост вице -президента, директора Агенства Национальной безопасности Стива Брауна...»

Его слова были прерваны ликующими криками делегатов, сопровождающими воздушными шарами и национальными флагами. Зал взорвался аплодисментами, когда на сцену вышел широкоплечий и стройный Стив Браун. Бледно-голубой костюм сидел на нём, как на модели, подчеркивая его спортивное телосложение. Бывший морской пехотинец, получивший докторскую степень права в престижном Стэнфордском университете, находился в одном шаге от поста вице-президента страны. То есть мог стать первым афроамериканцем на этой должности. Сидящие в первом ряду чернокожие делегатки сьезда большой группой взобрались на сцену с охапками свежих цветов для своего кумира. Каждой хотелось прижаться к нему с обьятием. Некоторым даже удалось сфотографироваться. Одна из них, самая смелая, спустившись в зал шепнула своей подруге: «У него член королевского размера: быть ему президентом!». Стив Браун с широкой улыбкой и терпеливо принимал приветствие зала, помахивая правой рукой и держа левую у своего сердца. Подойдя к микрофону, он только успел приоткрыть рот, как женская половина зала вскочила с флажками, выкрикивая: «Мы любим тебя, Стив!» Председательствующему пришлось несколько раз просить зал о тишине, чтобы Стив Браун мог произнести краткую речь. «Господа делегаты» -сумел наконец произнести Стив – «Наша страна стоит перед вызовом нового времени. Если мы хотим жить лучше, чем вчера... Если мы хотим большей безопасности нашим детям, родителям и самим себе... Если мы хотим зарабатывать больше и купить вторую машину....Если мы хотим, чтобы нам не мешали террористы, корупционеры и диктаторы.... Мы должны принять единственно правильное решение: сделать Элизабет Росс своим следующим Президентом.»

Зал взорвался овациями, все делегаты, как один вскочили на ноги. Сквозь ликующие возгласы многотысячной массы, между рядов делегатов в зал вошла величественная женщина – кандидат в Президенты Элизабет Росс. Она шла медленно, пожимая по пути протянутые к ней руки. Ярко-розовая короткая юбка открывала ухоженные колени, стройные ноги и обтягивала упругую попку. Ослепительно белый пиджак подчеркивал тонкую талию и обнажал верхнюю часть белоснежной груди. Темно каштановая оправа очков удачно гармонировала с такого же цвета платком , небрежно выглядывающим из нагрудного кармана. Она медленно подошла к Стиву и заняла место у закрытой стойки с микрофоном. Делегаты продолжали выкрикивать её имя вместе с именем Брауна. Элизабет почувствовала дыхание Стива, полностью закрывшего её со спины. Её шаловливая рука коснулась головки фаллоса. И она почувствовала жаркую ладонь на своей ягодице. С такой системой безопасности можно было начинать. Стив своим бархатным баритоном обьявил: «Следующий Президент Соединённых Штатов Элизабет Росс». Зал удалось успокоить только через минут пять . Элизабет подняла правую руку и зал замер в одно мгновение. Её голос раздался эхом в стенах величественного зала сьездов: «Наше отечество и наш великий народ сегодня оглашают всему миру свой выбор. Не удивляйтесь, когда я с такой уверенностью заявляю от имени всего народа: три последних опроса населения, проведённых тремя разными агенствами в один голос подтвердили мою сокрушительную победу над губернатором Топалисом: ваш кандидат набирает до семидесяти процентов в тридцати девяти штатах. Американцы знают, кто им нужен!» Зал вскочил и покрыл всё пространство овациями. Сделав паузу в полминуты, Элизабет вновь подняла руку. И вновь мгновенно наступила тишина. Стив успел шепнуть ей в ухо: «Ты волшебница, я у твоих колен». Элизабет продолжила речь, нежно схватив Стива за мошонку: «Из этого величественного зала я хочу от имени всех своих сторонников обратиться ко всем друзьям Америки: «Мы всегда сумеем защитить вас от ваших врагов». И обратиться к тем, кто считает нас врагами: «Наше терпение не вечно». Зал взорвался овациями. Не убирая руку с мошонки она успела ответить Стиву: «Увези меня отсюда в свой бассейн». __________________________________________

Нэнси была в прострации. После иньекции она уже не плакала. Но смотрела вокруг себя невидящим взглядом. Операция длилась три часа. Но хирург вышел к ним с плохой новостью: Джастина спасти не удалось. Нэнси никак нельзя было улетать прежде, чем удасться уладить бюрократические процедуры: оформление документов, кремация и прочие хлопоты. Консул США успокоил Нэнси: посольство возмёт на себя все организационные проблемы. Затем обратился к Сэму: «Её нельзя оставлять одну. Надеюсь, вы сможете приютить у себя мисс Моррис?» Линдзи обняла Нэнси: «Безусловно». Ибрагим довёз их ближе к вечеру и вернулся к себе домой. Одну из спален с широкой постелью Линдзи выделила для Нэнси. И посмотрев на Сэма вопросительно, получила его согласие: «Во всяком случае,эту ночь ты должна быть с ней». Нэнси проснулась через пару часов. Линдзи, зная по собственному опыту, как лучше всего бороться с глубоким стрессом, предложила ей глоток виски. Нэнси с благодарностью взяла своими дрожащими руками и выпила его залпом. Протянула за второй порцией. Отпила два глотка и прошептала: «Ты мой спаситель. Не могла вспомнить, как называется этот божественный напиток». Дойдя до половины бутылки, Нэнси почти трезвым голосом обратилась к Линдзи: «Прошу тебя, убери это. Не помогает.» Линдзи обняла её за плечи: «Ты права: надо остановиться. Мы с тобой покончили пол- бутылки». Нэнси посмотрела на неё несколько странно: «Не хочу доставлять тебе столько хлопот. Но у меня здесь никого нет. Никого, кто бы мог выслушать мою исповедь. Мне необходимо опустошить свою память. Иначе я сойду с ума». Линдзи взяла её за руку: «Если тебе нужен человек, который готов помочь, я здесь, с тобой». Нэнси посмотрела ей в глаза с признательностью и пожала руку. Её исповедь была трогательной и долгой. Джастин познакомился с ней несколько лет назад. Он был вдовцом к тому времени: два года , как похоронил жену. Нэнси, как он говорил, напоминала ему мать в те годы, когда Джастин был подростком. Он как-то сразу попросил Нэнси выйти за него замуж. Она долго не решалась. Недавно разошлась с бойфрэндом, который увлёкся наркотиками и становился невыносим: мог удовлетворяться лишь после насилия. Джастин был полной противоположностью: он был почти импотентом. Но к известным препаратам относился , мягко говоря , с неуважением. Нэнси решила, что ей будет спокойнее смириться с его половым бессилием, чем с регулярными извращениями наркомана. Джастин предложил провести медовую неделю в Египте. Нэнси приняла предложение с удовольствием.

Но первая же ночь в отеле превратилась в многочасовые муки. Джастин пытался доказать самому себе, что в свои 65 он способен осчастливить молодую, жаждущую оргазма женщину. Нэнси проплакала всю ночь: она пыталась подарить Джастину всю себя, без остатка. Но понимала, что бессильна помочь ему и самой себе. Утро они встретили, не сомкнув глаз. Поездка на пирамиды несколько отвлекла молодожёнов. Шофёр оказался моложавым, смуглым египтянином по имени Ибрагим. Да-да. Именно этот Ибрагим. Он был предельно услужлив и пунктуален. Джастин обратил внимание, что он часто поглядывает на грудь Нэнси, на её попу, ноги, обнажённые чуть выше колен. Продолжая свои наблюдения, он заметил, что Нэнси , обращаясь к Ибрагиму старается не смотреть на него. Зато когда он оказывался впереди них, не отрывала взгляда от его крепких плеч, мускулистого торса, его смуглой и широкой шеи. Но стоило Ибрагиму обернуться к ней с вопросом, Нэнси покрывалась краской, отвечала тихо, почти шёпотом и отворачивалась в сторону Джастина. И часто хватала мужа под руку. Словно искала спасения. Нэнси вернулась после осмотра пирамид уставшая и с огромным желанием спать после бессоной ночи. Джастину не спалось. Он предложил Ибрагиму скоротать с ним время в баре. Начали с пива. Продолжили вином. И уже став лучшими друзьями, шлифовали настроение ирландским виски. Ибрагим оказался вдовцом с тремя сыновьями, зарабатывал на туристах. И не только водителем, но и интересным гидом-собеседником. Джастин долго решал с какой стороны подойти к реализации своего необычного плана. Он спросил Ибрагима, слышал ли он о женатых парах, которые иногда устраивают с такими же парами сексуальные вечера между собой: о так называемом swinging.

Оказалось, что Ибрагим не только слышал: он шёпотом поделился с Джастином маленькой тайной. Он сам не раз оказывал такого рода услуги. Джастин положив руку ему на плечо, спросил: «Ибрагим, если ты умеешь держать язык за зубами, то мы с тобой можем договориться» Теперь самой сложной частью плана оставалась Нэнси. Но Джастин не был бы удачным финансовым консультантом, если бы не владел искусством убеждать. Вернувшись в гостиницу, он залез под душ и принялся приводить свои мысли в состояние боевой готовности. Его главная цель заключалась в одном: он хотел довести Нэнси до оргазма. Он был просто психологически озабочен тем, что её молодой организм не сможет долго терпеть вечное воздержание. Он твердо знал, что Нэнси по религиозным соображениям категорически против мастурбаций. Джастин боялся в один далеко не прекрасный день услышать от неё «Прощай». Надеялся на чудо: может её соитие с посторонним самцом каким-то образом возбудит и его уснувший фаллос? Джастин успокаивал себя тем, что, получив удовлетворение в далёком Египте с мужчиной, которого они больше никогда не встретят, Нэнси вполне возможно, оценит своеоброазную любовь Джастина. Нэнси проснулась бодрой и голодной. И предложила Джастину поужинать в хорошем ресторане. Джастин обнял её: «Лучший ресторан Каира готов принять мою королеву». Ужин был не только вкусным, но и возбуждающим: арабские танцы красивых женщин не оставляют равнодушными даже скромных домохозяек. Тем более, после нескольких бокалов доброго вина. Джастин предложил продолжить вечер прогулкой по вечернему Каиру. Нэнси допивала остатки вина уже будучи слегка пьяненькой: «Я не осилю пешком. Закажи такси для своей подвыпившей королевы». Джастин заказал две порции мягкого французского коньяка: «Мне кажется, Ибрагим будет не против заработать пару-другую долларов, как ты думаешь?» Нэнси чуточку покрылась румянцем: «Тебе решать, мой повелитель» - и обрадовалась официанту, протянувшему ей коньяк. Джип ехал с открытым верхом и с приятным ветерком. Ибрагим был в приподнятом настроении и сделал Нэнси галантный комплимент: «Мадам Нэнси, я так очарован Вашей красотой, что Вы можете расчитывать на меня, как на верного слугу». Устроившись с Джастином на заднем сиденьи, Нэнси положила руку на его бедро и вытянула губы для поцелуя: «Я так благодарна тебе,милый за этот неповторимый вечер». Они целовались долго и с жадностью. Рука Джастина растегнула пару пуговиц на её кофте и обнажила грудь в розовом лифчике. Нэнси открыв глаза, посмотрела с опаской на затылок Ибрагима. Он вел машину уверенно и аккуратно. Их взгляды встретились в зеркале заднего обзора. Нэнси почувствовала спазмы в области лобка. Джастин слишком долго возился с лифчиком. Нэнси решила помочь: вытащила грудь из под чашки. И посмотрела через зеркало в глаза Ибрагима. Её взгляд стал похотливым. Ибрагим ответил улыбкой. Нэнси не могла удержаться от охватившей её похоти: её рука пролезла в ширинку Джастина и вытащила наружу его член. Еще раз посмотрев в зеркало заднего видения, она опустилась головой и взяла вялый ствол в свои губы. Джип прибавил скорость и сделал резкий поворот. Нэнси поняла: она дико хочет отдаться Ибрагиму. Джастин предложил Ибрагиму подняться в номер и выпить чашку кофе. Ибрагим посмотрел на Нэнси и пролепетал смущённо: «Я бы с удовольствием. Но боюсь, твоя супруга будет не рада ночному гостю». Нэнси театрально зевнула: «Пойдёмте, Ибрагим. Ты можешь составить кампанию моему мужу. А я в любом случае гожусь теперь только для уютной постели». Джастин вдруг почувствовал, что наступил тот миг, когда ещё не поздно отступить. Но Нэнси смотрела на него глазами молодой и голодной львицы. Он похлопал Ибрагима по плечу: «Нэнси вовсе не из сварливых жён. И она с удовольствием угостит нас ароматным кофе». Нэнси устроилась на коленях Джастина на широком диване, обнажив ноги из под распахнутого халата. Ибрагим сел в кресло напротив. Красное вино было шаловливым на вкус и Нэнси выпила свой бокал залпом. Голова шла кругом. Джастин заботливо уложил её на спину, приглушил верхний свет и раскрыв халат до конца, погладил её лобок, скрытый под шелковыми трусиками.

Её ноги слегка задрожали и раздвинулись, приглашая Джастина не останавливаться. Когда Ибрагим увидел, как Джастин припал губами к её плоти, он уже не мог сдержаться и стал мастурбировать. Нэнси приоткрыла свои глаза и увидела в руках Ибрагима феноменального размера фаллос. Она встретилась с его взглядом и облизнула высохшие губы. Ибрагим не заставил себя долго ждать: он скинул через голову хитон и встал с кресла. Нэнси одной рукой прижала голову Джастина к своей плоти, чтобы он не смотрел в их сторону. Другую руку она протянула навстречу фаллосу, который обещал ей арабскую ночь. Она взяла его в рот, не отрывая своих глаз от Ибрагима. Рука бесстыже гладила его промежность. Нэнси трудно было поверить, что она уместила во рту весь ствол до основания. Такого с ней никогда не происходило. Он увеличился до неимоверных размеров и просился в гнёдышко. Нэнси убрала руку с Джастина. Он поднял голову. Нэнси выпустила фаллос изо рта и стыдливо закрыла лицо обеими руками. Она боялась открыть лицо и смотреть в глаза Джастину. И вдруг ощутила в себе то, о чем мечтает каждая изголодавшаяся по сексу женщина. Ибрагим был невероятно силён и нежен одновременно. Несмотря на огромную величину своего достоинства, он умел доставлять блаженство, не нанося даже малейшей боли.

Нэнси стонала и кончала, вначале стесняясь своего голоса. Постепенно Ибрагим довёл её до пика наслаждения, и она уже не сдерживаясь просила: «Ещё хочу...делай меня, прошу .... не останавливайся... ты просто бесподобен, Ибрагим!». Когда Нэнси была на вершине своего блаженства, она к невероятной своей радости ощутила у себя на губах возбуждённый член Джастина. Она не могла в это поверить. Схватила его двумя руками и обласкала губами и языком. Он стоял крепко и внушительно. Нэнси посмотрела на мужа с гордостью и счастливая: «Ты мой король! Я так тебя люблю!» . Джастин от её слов взорвался долгожданным оргазмом. Ибрагим кончил вслед за ним. Нэнси встала и прошла под душ: смывать похотливую грязь. _______________________________________________

В Астане служба безопасности двух стран всю ночь и весь день метр за метром обследовали каждый кусок земли в районе полигона. Бывшая первая леди Азербайджана Нурлан привезла тайное предупреждение, исходящее от надёжного агента в Вашингтоне. Ничего подозрительного обнаружить не удалось. Генерал Булыжников и его коллега из Казахстана Джамбулов доложили своим президентам о полной безопасности и готовности полигона к испытательному старту новой секретной ракеты. Запуск действительно прошёл по плану. Правда, через семь минут после старта ракета взорвалась. Но тут руки американцев не могло быть: скорее своя отечественная безалаберность. Как всегда. Николай Николаевич Лебедев, чуточку расстроенный неудачным испытанием, тем не менее был теперь спокоен за другое: информация о предполагаемом покушении на его жизнь в Астане, оказалась, видимо, ложной. Султан Тандирович, еле двигая больными ногами, потащил его на легкий ужин в свою загородную резиденцию. В большом предбаннике, из которого был виден огромный изогнутой формы бассейн, стол был накрыт по-казахски гостеприимно. Президенты скинули с себя надоевшие за день костюмы, галстуки и трусы . Молоденькие офицеры охраны накинули на них банные халаты. Султан помахал рукой двум дамам, ласкающим друг друга в бассейне: «Привет, детки.Кончайте разврат. Пора нас покормить." Одна из них, дочь Президента, Салтанат визгливо упрекнула его: «Папа, ты опять врываешься без предупреждения: мы же здесь голые! Тебе не стыдно?» Николай Лебедев сбросив халат, в чем мать родила с шумом и плеском бросился с невысокого трамплина: «Салтанат, он тебя видел голой, когда ты только вылезла из чрева матери. А вот эти офицеры охраны видят твои прелести каждый день. Имей совесть». Нурлан подплыла к Николаю и помассировала ему спину: «Хорошо выглядишь, Коля. Мой импотент младше тебя на девять лет, а уже инвалид нижней группы». Николай оценил её юмор: «Да, ты права. И ты знаешь, в чем мой секрет? Предпочитаю мальчиков». Султан, поняв ход мысли московского гурмана, подозвал к себе своего помощника и что-то шепнул ему на ухо. Помощник удалился. Султан позвал свою гостью: «А ты не любишь мальчиков, Нурлан?». Салтанат приняла халат от офицера охраны и проходя через предбанник в раздевалку, ехидно бросила: «Она обожает мальчиков, особенно восьмидесятилетних, как мой папа». Султан пропустил это мимо ушей, усаживая к себе на колени голую Нурлан: «Ты хорошеешь с каждым днём, куколка моя». Помощник вернулся , ведя за руку мальчишку лет двеннадцати, раздевшегося донага. У Николая Николаевича взгляд приобрел целенаправленный характер. Он широко раскрыл свои обьятия: «Привет, Джамбул. Давно не виделись, мой дружок». Появившаяся в предбаннике Салтанат взвыла от ярости: «У Вас нет совести, старый развратник! Оставьте в покое мальчишку! Сейчас же! Не то я сделаю так, что завтра же об этом узнает весь мир». Николай Лебедев посмотрел в сторону Султана: «Спасибо за гостеприимство, Султан». А затем, повернувшись к Виталию почти прощипел: «Вылетаем через полчаса. Приготовь самолет». Спустя четыре часа борт номер «Один» приземлился на военном аэродроме в районе Адлера. Николай Лебедев спускался с трапа злой и напряжённый. Виталий побежал вперед него, чтобы открыть заднюю дверь президентского лимузина. Взрыв прогремел , когда Лебедев просунул в машину свою левую ногу. Тяжёлая машина приподнялась носом и вмиг накрылась огнём. ___________________________________ Элизабет смотрела на Стива глазами изголодавшейся самки: никак не могла остановить себя, наслаждаясь его могучим фаллосом в своём анале. Такого изысканного, всепоглощающего и чарующего секса у неё не было никогда и ни с кем.

Стив, держа её на своих коленях, всаживал свой клинок всё чаще и глубже. Его язык проник сквозь её зубы и накрыл нёбо. Элизабет зарычала, как молодая тигрица, которой удалось наконец проглотить лакомый кусок. Сквозь дурман мощного оргазма, она вдруг услышала звук новостей по телевизору: корреспондент CNN сообщал из Астаны о том, что дочь Президента заключена под домашний арест из-за своих политических разногласий с отцом. Московский корреспондент сообщал, что Президент России Николай Лебедев только что провёл встречу со своим армянским коллегой Мкртычем Мамболяном: обсуждали перестрелки на границе с Азербайджаном. Стив, перестал ласкать губами малые губы Элизабет и приподнял голову. Элизабет вскочила,как ужаленная: «Твой агент лжёт, Стив. Операция «Кучер» провалилась.» Она набрала Маргарет: «Срочно свяжись с Сэмом. Пусть найдёт эту шлюху, из Waldorf Astoria. У вас, детка 15 минут: я должна доложить Президенту». Через 10 минут Маргарет перезвонила: «Операция прошла успешно. Твой «Друг» в реанимации». Элизабет швырнула фужер с коньяком и попала об унитаз. Стив обнял её: «Успокойся: скорее всего это были старые сьёмки. Русские часто таким образом морочат голову народу». Ещё через пять минут позвонил Сэм из Египта: «Мисс Секретарь, я смотрел новости. Смотрел внимательно: это не Лебедев. У этого двойника не те уши и не тот нос». Элизабет легла на спину, подозвала к себе Стива и поцеловала его неутомимый фаллос. Затем повернула к нему свою попу, приглашая на работу, и одновременно успела закончить разговор с Каиром: «Поздравляю, Сэм. Ты только что вырос в моих глазах». ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ. Глава Двадцать Седьмая. Каждый находит свой путь к источнику. Старый вождь племени бедуинов-кочевников тусуни, Ташраф, вёл оседлый образ жизни в укреплённой крепости недалеко от перекрёстка торговых путей. Вот уже почти два года он был прикован к постели и управление крупным племенем взяла на себя его молодая жена Лафуна. Окружив супруга десятком наложниц и рабов, она наслаждалась властью, свободой и годовалым сыном. Ташраф вначале не собирался было признавать будущего малыша своим наследником. Но после родов, поняв безвыходность своей ситуации и приближение смерти, публично обьявил его своим наследником. Мальчик ему начинал нравиться ещё и потому, что Верховный Жрец Египта Бэнэф, сам принял роды у Лафуны. И Ташрафу стало понятно, благодаря чьим усилиям мальчик появился в чреве его жены. Верховный Жрец, как известно, осчастливил своим семенем многие царства. И правители этих стран гордились таким родством. Раньше Ташраф подозревал, что Лафуна зачала сына от своего брата, вождя племени Нэм, Татла. Ведь именно после визита брата Лафтуна стала открыто демонстрировать мужу свою беременность. Одним словом, теперь довольствуюясь почти царским уходом за собой, больной и старый Ташраф не сомневался в том, что племя будет расти под мудрым управлением.

Раз в день Лафуна обязательно посещала супруга в его покоях, приводя с собой малыша. Но сегодня их не было. Лафуна принимала высокого гостя – Верховного Жреца Бэнэфа. Он прибыл неожиданно и без предупреждения. Был не в духе и с порога оглушил Лафуну плохой вестью: оказывается один из кочевников племени тусуни вот уже почти неделю удерживал в плену царицу Египта с её рабыней. Лафуна упала жрецу в ноги и просила позволить ей быстро разобраться с негодяем. Пока Верховный Жрец баловал вниманием своё годовалое чадо, Лафуна отправила шесть всадников и дала им полдня срока для доставки преступника к её ногам.

Вернувшись к владыке, она заметила, что настроение у него значительно улучшилось. Он неотрывно наблюдал, как малыш ухватив двумя руками большую белую грудь молоденькой кормилицы, не обращая ни на кого внимания, утоляет свой голод. Лафуна подошла к владыке сзади и прижалась всем телом к его спине. Бэнэф ощутил на себе прикосновение твердых сосков, требущих ласк. Он повернулся к Лафуне и подарил ей один из тех поцелуев, которые говорят более открыто, чем любые слова. Лафуна на своих пальцах получила привествие от вздрогнувшего фаллоса. Кормилица перехватила взгляд хозяйки и плавно играя пышными бёдрами, медленно уплыла вместе с малышом. Не теряя драгоценных часов, Лафуна увела своего повелителя к водоёму. Заботливо раздела его и быстро скинула с себя хитон. Взору Верховного Жреца предстала слегка располневшая после родов, но всё ещё стройная и соблазнительная женщина. Женщина, готовая подарить ему не только страсть изголодавшейся самки, но и любовь матери, зачавшей и родившей плод от его семени. Глядя ему в глаза Лафуна окатила его с головы несколькими большими кофшами теплой воды. Набрав в ладони ароматную и пенистую жидкость, Лафуна стала не спеша протирать его спину, плечи, ягодицы мягкой тканью. Её нежные пальцы проникали к фаллосу и в промежность с таким призывом и жадностью, что владыке захотелось и самому приласкать тело Лафуны. Едва его рука коснулась её плотных грудей и сосков, как дрожь пробежала по Лафуне с головы и до колен. Она еле удержалась, чтобы не упасть в водоём. Он во время сумел подхватить её. Её плоть с любовью приняла его пальцы. Ему этого было мало: Он проник между ягодицами сквозь узлы анала. Они помнили его и встретили с радостью.

Широкая ложа Лафуны давно не принимала таких шаловливых гостей. Они стали ласкать свои изголодавшиеся плоти губами и языком. Бэнэф с наслаждением прислушивался к учащённому дыханию, стонам и рычанию Лафуны, которая, казалось, никогда уже не расстанется с главным фаллосом в её жизни, не выпуская его из своих губ даже на минуту. Бэнэф и сам будто превратился в подростка, которого впервые совратила опытная невольница: никак не мог оторвать свой язык от плена малых губ и клитора. Лафуна, жившая в ожидании этой встречи почти год, полностью отдалась каскаду оргазмов. Но напрягшийся в её руках и губах фаллос, пожалуй, мог взорваться в любую минуту. Мысль о том, что Верховный Жрец вряд ли задержится надолго вдали от Храма, Лафуна с женской хитростью решила зачать новым плодом от владыки. Она с широкой улыбкой оседлала отдыхающего на спине Бэнэфа. Его горделивый ствол до самого основания оказался в чреве любящей женщины. «Твоему сыну нужна сестра, мой Божественный. Ты же ему не откажешь в этом?». Она скакала на троне владыке, словно жеребица, спаренная со зрелым конём. Время от времени осыпая его губы, шею и грудь горячими поцелуями ненасытной вавилонки. Увидев в его глазах готовность взорваться вулканом, Лафуна, зная его слабость, шепнула ему на ухо нечто ускорившее взрыв: «Пенис твоего сына так похож на твой фаллос, любимый мой!» . И в тот же миг она ощутила, как мощная струя спермы не оставила сомнений в очередном зачатии. Владыка лежал с закрытыми глазами, витая среди облаков на седьмом небе. Он был полностью лишён сил и энергии. Но сквозь приятную дремоту наслаждался любящими его ствол губами Лафуны. Она ласкала его по всей длине, задерживаясь на мошонке и маленьких , но властных орешках, спрятанных в нём. Открыв глаза, он вдруг как в тумане увидел перед своими губами белую и упругую грудь кормилицы. Лафуна помнила о том, что Верховный Жрец только грудным молоком способен быстро восполнить упадок сил. Лафуна так увлеклась достоинством всего Египта, что не сразу увидела у порога вернувшуюся стражу . Шестеро плечистых лучников и бедуин в кандалах, стоя на колениях, ждали её повелений. Лафуна грациозно сошла вниз ,опустила балдахин на ложе, где возлежал жрец, накинула на себя хитон и спросила: «А где же царица и невольница?» Главный лучник, тихо произнес: «Они в безопасности, мудрая Лафуна, их омывают твои невольницы. И через полчаса будут приглашены к трапезе». Лафуна подойдя к преступнику, ногой поддев под челюсть, приподняла голову: «Ну что ж, император поднебесной, готовься к казни.» И взглядом повелела отправить его в яму ждать вердикта Верховного Жреца. Бэнэф, осушив обе груди кормилицы, продолжал поглаживать её упругую ягодицу . Кормилица жеманно пряча аппетитные груди в тунику, спросила его: «О великий владыка, позволь мне вернуться пред твои очи ранним утром: Боги велят мне ещё раз напоить тебя» . В её голосе сквозили давно забытые нотки, которые ласкали его слух. Когда кормилица укладывала в тунику правую грудь, Владыка успел заметить под ней родимое пятно. Рука Бэнэфа слегка коснулась лобка кормилицы и Он ответил ей: «Я сам найду тебя, дитя моё, ты меня пленила». Глаза кормилицы наполнились слезой радости, надежды и ожидания. Лафуна распорядилась накрыть длинный стол для праздничной трапезы на открытой веранде тронного зала дворца. Веранда выходила на широкую площадь. Перед взором гостей открывалась панорама народного гуляния. По трём сторонам площади горели костры, на которых дымились туши молоденьких ягнят, козлят, телят, куропаток и прочей вкусной живности.

Постепенно собиралась местная знать из числа богатых бедуинов. Своих гостей Лафуна усадила под тенью веранды. Слева от Верховного Жреца сидела царица Шэпсут, справа от него села сама хозяйка дворца, Лафуна. Личные невольницы и кормилица были рассажены в двух противопожных концах стола. Но Лафуна сделала исключение для невольницы царицы Шэпсут: юная Мун по мнению Лафуны заслуживала особого почёта, она стала жертвой насилия, продолжавшегося несколько дней подряд. Вскоре на площади появились танцовщицы и музыканты. Зазвучала музыка. Обнажённые танцовщицы удивляли публику грациознстью своих ритмичных бёдер, живота и грудей. Лафуна поручила обслуживание своих гостей дюжине молодых рабов и стольким же невольницам. Рабы вместо набедренников были снабжены символическим прикрытием из прозрачной ткани. Невольницы – лишь легкой накидкой для головы. Первые подносили гостям горячую дичь, баранину, козлятину, телятину , фаршированную рыбу, свежие овощи и фрукты. Невольницы одна привлекательней другой , разливали из разноцветных кувшинов белое и красное вино, пенистое пиво, свежие соки, подавали воду для омовения рук.

Спустя час вино, обильная пища, эротические танцы и музыка сумели поднять настроение у гостей на веранде и приглашённой знати на площади. Сыпались солёные шутки, откровенно призывно горели взгляды . Многие уже обменивались обьятиями, ласками и поцелуями с рабами и невольницами. Лафуна решила, что настала пора для главного зрелища: публичной казни «виновника» праздника, бедуина, удерживавшего в плену царицу Египта и насиловавшего её юную рабыню. Оглянувшись, чтобы испросить позволения Верховного Жреца, Лафуна заметила, что его место пустует. «Вышел видно по нужде» - подумала Лафуна и подала знак своему жрецу начать церемонию казни. Спустя десять минут на площадь ввели закованного в кандалы преступника. Вслед за ним внесли специальное сооружение. Бедуина привязали к нему ремнями за ноги и руки таким образом, что взору публике открылись его раздвинутые ягодицы. Знать отозвалась пахабными шутками, свистом и возгласами. На веранде почетных гостей это вызвало некоторое оживление. Невольница Мун с другого конца стола подбежала к Лафуне и припала к её коленям со слезами: то ли радости, то ли от тяжелых воспоминаний. Лафуна пригладила её локоны и неожиданно встретилась с ревнивым взглядом царицы Шэпсут. Отвернувшись, она только сейчас заметила, что за столом отсутствовала и кормилица её сына, Мунира. Тем временем, на площади события начали принимать драматический характер. При наступивших сумерках и десятках зажжённых факелов широко настежь распахнулись ворота в площадь. Четверо лучников с трудом удерживали под узды молодого осла, который упрямо пытался вырваться на свободу. Внимание публики сразу привлёк невероятно большой фаллос животного. Многие мужчины сразу сумели оценить, что ослика давно не подпускали к самкам. Главный лучник на площади, подняв свои взоры к хозяйке, сидящей на веранде, ждал её сигнала, чтобы начать. Лафуна ласково приподняла заплаканное лицо Мун и велела встать с колен. Демонстративно посмотрев властным взглядом на Шэпсут, она усадила бедную невольницу рядом с собой, на пустующее место Верховного Жреца. Ласково осушив слёзы с лица Мун, Лафуна обняла её и произнесла громко, чтобы все услышали: «Твой насильник понесеёт жестокую кару за твои невинные слёзы». И взмахнула платком, велев начать казнь. Лучники осторожно подвели ослика к деревяному сооружению со стороны оголённого зада бедуина. Один из рабов обмазал ягодицы насильника тряпкой, предварительно упитанной мочой ослицы. Лучники дали ослику принюхаться к цели. Затем подняв передние ноги животного, привязали их к верхним стойкам. Постепенно, не спеша стали подводить задние ноги к стояку. Публика взорвалась мощными криками и возгласами. Слышались грязные выражения, знакомые всем по притонам. Мун невольно прижалась к Лаф-Туне, её тело мелко дрожало. Лафуна обняла девочку, почти подростка и поцеловала в лоб. Муна припала к её груди и всхлипнула. Были слышны её слова благодарности за своё спасение. В эту минуту площадь взорвалась от возбуждения: тяжёлый и качающийся , словно сабля воина, фаллос изголодавшегося ослика грозно приближался к дрожащим ягодицам бедуина. Рука Мун припала к упругому лобку спасительницы. Лафуна почувствовала как выпитое вино слегка вскружила ей виски и похотью отозвалось под рукой очаровательной невольницы. Она успела заметить, что Шэпсут полностью увлечена предстоящим соитием осла с бедуином. Лучники подвели осла так, чтобы он без их помощи сумел покрыть тело жертвы. Площадь вновь взорвалась: ослик чуточку промахнулся. Но когда во второй раз он сумел проникнуть в бедуина, во дворце разразился настоящий праздник. Все повскакали с мест, обнимали друг друга и шаловливо лапали невольниц за ягодицы. Лафуна почувствовала дрожащие пальцы Мун между своих ног. Она нежно погладила её по спине, затем коснулась молоденьких, упругих и почти детских грудей и сосков. Мун подняв голову зазывно улыбнулась от такой взаимности. Их губы слились в невиннном пока поцелуе. Поцелуе, который означал взаимное желание.

Крик бедуина слился с возгласами знати. А ослик, не обращая внимания ни на тех, ни на бедуина совершал обряд соития, от которого его долго изолировали. Не прошло и пяти-шести минут, как бедуин уже не подавал признаков жизни. Зрелище было кратким, но впечатляющим. Зрители стали расходиться шумно и весело. Рабы и невольницы приступили к уборке и чистке площади. Лафуна, не выпуская из своих рук драгоценное дитя, вошла в свои покои и велела страже не впускать к ней до утра ни единой души: «Даже если это будет Богиня Исида», произнесла она заплетающимся от выпитого языком. Она сама раздела Мун и вошла с ней в теплый водоём. Мун глядя на свою новую хозяйку влюбленными глазами, осыпала тело Лафуны легкими, как ветерок поцелуями. Её руки втирали ароматную и душистую жидкость, скользили по ягодицам, бёдрам и промежности. Отведав плоти юной Мун, Лафуна поспешила вместе с ней в давно ожидающее их ночное ложе. Лафуне никогда не приходилось прежде пробовать женской страсти. Только недавно достигшая половой зрелости Мун вошла в жизнь хозяйки племени бедуинов, словно свежий горный цветок в руки заботливой принцессы. «Ты будешь моей, я заплачу Шэпсут любую сумму, которую она захочет за тебя», прошептала Лафуна, испытав первый в жизни оргазм от девочки. (продолжение следует)