THE MAXIMERON -2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской

31. ЗАПАД ХОЧЕТ НА ВОСТОК. В Госдепе шли обычные приготовления для очередного визита Государственного Секретаря в Европу. На сей раз предстояло краткое посещение Южного Кавказа. Точнее, Грузии. Оливия, получившая пост ассистента, связалась с послом Дэнуа. Просила перезвонить шефу. Элизабет только успела принять душ и налить бокал вина, как получила звонок от Маргарет. «Если бы ты знала, как я по тебе соскучилась, моя принцесса. Мне доложили твой подробный рапорт о ситуации в Баку. Надеюсь, Сэм быстро справится с делами и вернется в Вашингтон: он мне скоро будет очень нужен.» Маргарет тяжело вздохнула: «Здесь конечно, не рай земной. И я с нетерпением жду твоего вызова в Нью-Йорк на заседание Совета безопасности по Карабаху. Надеюсь, ты мне уделишь пару минут, чтобы я прикоснулась к моей прелести». Элизабет не стала скрывать своей реакции: «Ты моя принцесса. Как ты можешь? Я тебя не отпущу до утра. Но мне сейчас нужна твоя рекомендация по Грузии: я туда вылетаю послезавтра. Я слышала у тебя установились там неплохие контакты» . Маргарет поняла, о каких контактах она могла услышать от Сураи: «Уверена, что твой визит там ждут и давно готовы к вступлению в НАТО. Правда, там есть разногласия в правительстве. Консервативное крыло во главе с президентом Квантриашвили ведёт двойную игру: боится потерять личные связи с Кремлём. Я бы обратила внимание на главу его администрации: он твой человек во всех отношениях.» Наступила пауза. Элизабет допила бокал и налила второй: «Понимаю. Звучит многообещающе. Я доверяю твоим оценкам. Надо будет присмотреться.» Вошла Оливия и припала к её губам.

От неё пахло свежестью трав и французским коньяком. Она присела у ног и прошлась руками по ухоженным пальцам Элизабет. Испросив взглядом позволения, она пристроилась лёжа и взяла в губы большой палец. Элизабет почувствовала, как электрический заряд прошёл от пальцев ноги до бёдер и груди. Оливия по её томному взгляду поняла о степени наслаждения. Элизабет никогда даже не подозревала, что такой нежный и точечный массаж языком и зубками, может довести её до вершины экстаза. Оливия рукой погладила её лобок, предупреждая таким образом, что жаждет вкусить значительно большего, чем пальчики. Её проворный и упругий язык медленно приласкал ногу от щиколотки до колен и соблазнительно подобрался к малым губам. Элизабет слегка вздрогнула, ощутив в себе нечто новое: язык молодой кубинки украшало очаровательное колечко. Клитор, взятый в кольцо, был поражён наповал. Элизабет получила свой первый за всю рабочую неделю и очень вкусный оргазм. Оливия оказалась находкой. Провожая её домой после полуночи, Элизабет дала ей возможность отдохнуть до полудня. К полудню - запросить файл на главу администрации Президента Грузии Звиада Месхи. _____________________________

Деловой завтрак вместо запланированных 45 минут длился полтора часа. Марьям-ханым давно готовилась к такого рода разговору с незаурядным собеседником. Сэм Розенберг оказался не только тем самым экпертом, в котором нуждалась перекошенная за четверть века экономика Азербайджана. Его конкретные рекомендации были просты и понятны даже дилетанту. Предлагалась фундаментальная смена взгляда на производственные отношения в обществе, около ста лет воспитанном в духе социалистических канонов и коммунистической идеологии. Сэм Розенберг самым доступным образом убедил главу страны в том, что аппаратное управление экономикой любой страны подобно вентилированию лёгких у коматозного больного: оно не может продолжаться долго и обязательно закончится летальным исходом больного. Скользнув своим опытным взглядом по изящному наряду Марьям-ханым, Сэм продолжал: «Нет необходимости в содержании многих директивных органов управления, которые превращаются, как правило, в промежуточные центры монополии и коррупции. Концепция сбора налогов должна определяться не силой кнута, а степенью разумной достаточности.» Марьям успела лишь вставить: «Вы умеете убеждать, господин Розенберг.» Сэм обратил внимание на её огромные бирюзовые глаза и решил закончить свою мысль: «Главное не больше собирать, а расчётливо оставлять доход в самих регионах: концентрация в центре, а затем распыление по местам – самый удобный способ государственного рэкета и взяток.И наконец, легче управлять 10 административными центрами, чем 60-ю.» Марьям – ханым подвела предварительные итоги: «Одним словом, мы с вами единодушны в том, что стране предстоит административно-экономическая революция. И я полностью поддерживаю Ваши идеи . Надеюсь, Вам удастся обобщить всё это в недельный срок . Мой аппарат будет сориентирован Вам в помощь. И то, что Вы назвали «Планом Маршалла» для Азербайджана, я переименую в «План Розенберга». Мне кажется, надо расширить Ваши полномочия до ранга Премьер-министра.» Провожая Сэма в оффис, который она выделила ему по соседству со своим кабинетом, Марьям заверила его в том, что готова к обсуждению возникающих вопросов в любое время. Сэм поблагодарил своего нового шефа в своём традиционном духе: «Я не стану злоупотреблять Вашей доступностью: боюсь потерять остатки разума от частого общения». Марьям-ханым улыбнулась в ответ. Но улыбка показалась Сэму сильно охлаждающей его пыл. У своих дверей Марьям заметила стоящего в её ожидании Галиба Газанфар Оглы. Она пригласила его зайти: несомненно у него было что-то очень важное сообщить. Оказалось, назревала беда. Замминистра иностранных дел получил по электронной почте нечто вроде угрозы: некий «благодетель» владел серьёзным компроматом на Газанфар Оглы. При этом, намекал на связь этого компромата с добрым именем Марьям Велиевой. Попытка Галиба самостоятельно выйти на след шантажистов не привела к успеху: хаккеры действовали профессионально и были недосягаемы. Подключать спецслужбы Галиб не стал по понятным причинам. Но удалось выяснить, в чем заключались условия: они требовали тайной встречи с Марьям Велиевой на территории соседнего государства. Становилось ясным, откуда исходит шантаж: бывшая первая леди не теряла надежды восстановить своё влияние в стране, контроль над финансовыми институтами и нефтегазовым потоком.

Марьям, задумавшись, вдруг вздрогнула от неожиданного звонка помощника: в приёмной её ждал генерал Ник Дэнуа. Она велела пригласить его и попросила Газанфар Оглы устроиться в дальнем углу кабинета.

Генерал вошёл бодро и с обычной улыбкой: «Госпожа Президент. Мне очень приятно познакомиться с Вами.» Марьям выглядела несколько растерянной: «Добро пожаловать, мистер Дэнуа. Позвольте Вас поправить: я не Президент, а всего лишь глава временной администрации. Но для Вас просто – Марьям-ханым. Садитесь. Мне уже доложили о Вашем щедром подарке для Азербайджана. Благодарю Вас, генерал. Мы умеем ценить дружбу». Они уселись в креслах и помощник занёс горячий чай в изящных изогнутых стаканах. Ник приподнял стакан и произнёс тост: «За то, чтобы Вы наконец стали Президентом. И за наши успехи. Но для меня, вы уже Президент. Иначе, мне здесь нечего делать.»

Марьям – ханым ответила своей роскошной улыбкой.Ник продолжал: « Хотя мне кажется, я сегодня невовремя: Ваши мысли находятся далеко от Брюсселя». Марьям очнулась, как от дурного сна: «Да, вы правы. Меня только что ошарашили дурно пахнущей новостью». И она решила ввести в курс дела своего нового советника по вопросам обороны и разведки. Генерал слушал внимательно, не перебивая вопросами. Затем отпил уже остывший чай и предложил свой взгляд на ситуацию: «Мне кажется, нам стоит принять условия. Правда,вначале разработав свой план. План, который позволит нам заполучить в сети главную рыбу».

Марьям положила свою ладонь на руку Ника: «Надеюсь, моя роль в этой игре не потребует слишком большой храбрости». Ник поцеловал ей руку: «Только в пределах разумного, мой Президент. И в любом случае под моим личным прикрытием».

Марьям-ханым впервые за многие годы одиночества ощутила мужскую опору: ненавязчивая храбрость и мужество Ника Дэнуа были ей знакомы по его досье. Но его добрые глаза говорили о нём больше, чем сухие строки боевой биографии. ________________________________

Линдзи спускаясь по трапу в лондонском аэропорту вдруг почувстовала, как защемило сердце. Уже в зале, в ожидании багажа, она попросила Нэнси присесть на минуту.

Мимо прошёл мужчина, силуэт которого напоминал Линдзи кого-то очень близкого и почти родного. Она посмотрела ему вслед. И мужчина вдруг споткнулся об чей-то чемодан и повернулся лицом назад. Линдзи будто обдали ледяным душем: на неё с таким же удивлением смотрел её бывший муж, Эдди. Нэнси толкнула её: «Что с тобой, детка? Ты знакома с ним?». Линдзи не отвечая ей, встала и как во сне стала двигаться в направлении Эдди. Он от неожиданности уронил свой лёгкий багаж и поспешил навстречу к Линдзи.

Они целовались словно старые любовники, случайно встретившиеся после долгой разлуки. Линдзи спросила шёпотом:«Ты что делаешь в Лондоне?» И услышала, как всегда вопрос на вопрос: «А ты?». Они вначале втроём устроились за столиком кафе. Эдди не отпускал руки своей бывшей жены и смотрел на неё, как на икону. Оказалось, что теперь он служит в кампании, которая входит в конгломерат Чарьза Болдона, и довольно часто приезжает в лондонскую штаб-квартиру. Линдзи в ответ рассказала ему полуправду: приехала к заказчику. Но умолчала, разумеется, о его имени. Эдди с оглядкой на Нэнси, тихо пролепетал: «Дочь по тебе скучает. Может слетаем на пару дней домой?» Линдзи молчала недолго. Потом подняла телефон и не отрывая глаз от Эдди, набрала Чарльза Болдона и оставила ему сообщение: «Привет, я звоню из Хитроу. Но у меня изменились планы. Нэнси будет у тебя через час.» Когда они проводили Нэнси до машины с водителем от Болдона, Линдзи как бы ненароком задела рукой фаллос Эдди. Его глаза заблестели от надежды. Она, как в былые времена, игриво обьяснила: «Хотела убедиться, что он всё ещё на месте». __________________________ Чарльз Болдон сидел в гостиной мрачным и слегка пьяным. Он ждал Линдзи в своём огромном поместье в часе езды от аэропорта Хитроу. Его водитель позвонил и доложил о благополучном приземлении самолёта из Каира. Но спустя двадцать минут он получил сообщение, что Линдзи передумала. Чарльз налил себе виски, добавил льда и вызвал личного повара. Вошла Эвелин, молодая и чуть полноватая дама, которая готовила Чарльзу уже более десяти лет. Она знала, что хозяин сегодня проигнорировал ланч и по всей верятности, принял слишком много виски. Эвелин положила перед ним небольшую тарелку его любимого салата из крабов.Чарльз притянул её к себе поближе и обнял за бёдра: «Чем ты удивишь мою новую даму сердца, детка?» Эвелин почувствовала, что настроение у Чарльза улучшается. Она поднесла к его губам вилочку салата: «Мне наплевать на твоих благородных шлюх, милый. Мне важно, чтоб ты хоть поел что-то за весь день» Он послушно открыл рот. Его рука скользнула под её юбку: «Мне нравится твоя строгая игривость, Эвелин. И ты - самое драгоценное существо в этом аду.И кажется, на тебе моё любимое бельё, детка?» Он взял на свою вилку порцию салата и протянул к её губам. Эвелин нагнулась и шаловливо взяла в рот: « Я всегда надеваю бельё, которое тебе нравится. И ты прекрасно об этом знаешь, милый. Но неужели ты хочешь, чтобы я тебя утомила ласками перед оргией с этой новенькой?». Чарльзу понравился ход мыслей: «Эвелин, ты знаешь? Мне кажется, оргию можно будет перенести на утро. Твой крабный салат сумел настроить меня на испытанные годами ласки.»

Эвелин бросила на пол мягкую подушку, опустилась на неё коленями, и одарив хозяина томным взглядом, приступила к своей сверхурочной работы. Хозяин, видно, соскучился по ней: его ствол встретился с губами, как молодой принц с белым жеребцом. И это при его почти семидесяти годах. Они оба так увлеклись своим уютным домашним английским апетайзером, что даже не заметили, как шофёр Боб впустил в гостиную очаровательную даму. Дама от смущения прикрыла рукой губы и округлила глаза: «Я – Нэнси. И Линдзи, кажется, отправила меня не по адресу». ___________________________

Эдди входил в номер гостиницы вместе с Линдзи, как будто в их местную католическую церковь для венчания. Не успела захлопнуться дверь, как он сорвал с неё плащ, поднял на руки и отнёс в спальню. Линдзи обняв его за шею припала к щеке: «Не спеши. Я хочу смаковать тебя. До смерти соскучилась.» Эдди сбросил пиджак, снял сорочку, порвав несколько пуговиц и хотел заняться брюками. Но Линдзи властно остановила его: «Я сама... Хочу проверить, насколько он горит желанием». Он не только горел. Он был взбудоражен предельно. Линдзи провела ладонью по всей длине и подняла взгляд на Эдди: «Даже в брачную ночь он не был таким красивым и желанным».

Она губами и языком ощутила нечто ностальгически божественное: казалось, после долгой жажды вернулась к домашнему роднику. Эдди был готов сойти с ума от наплыва блаженства. Не сговариваясь, они устроились в постели в той самой позе, после которой не касались друг друга вот уже несколько лет. Утро они встречали в салоне самолёта. Линдзи решила провести несколько дней в своей роскошной спальне в Далласе, штат Техас.

------------------------------------------------- Эвелин, поправив юбку, подошла к Нэнси и представилась: «Я Эвелин, менеджер господина Болдона. Не хотите ли выпить что либо?» Нэнси поблагодарила её: «Можете меня звать Нэнси. Я была бы не против глотка холодного виски». Чарльз подсел к ней и поцеловал руку: «Не предполагал, что Линдзи будет так щедра ко мне. Можете звать меня Чарли». Нэнси отпив глоток виски опустила глаза к незастёгнутой ширинке и еле слышно ответила: «Я уверена, что Линдзи, увидев вот эту сцену сказала бы с присущим ей юмором:«Боже мой, Чарли, ты не стареешь!». Чарли понравилось, что Нэнси вошла в игру без предварительных условий.Они не стали утруждать себя застольными церемониями: Чарли велел Эвелин накрыть ужин на журнальном столике. Удобно расположившись на широком диване, Чарли с врождённым талантом сердцееда ухаживал за своей новой пассией. Поцеловав руку Нэнси, Чарльз не забыл выразить свои соболезнования по поводу суицида Джастина. Оказалось, что они были с ним знакомы по Нью-Йоркской бирже. Нэнси в свою очередь , выразила сожаление в связи с гибелью его сына.

Чарльз принёс бутылку ирландского виски пятилетней выдержки. Эвелина подала мясной пай, холодную говядину в окружении ароматных трав и фаршированную рыбу. Нэнси ела с апетитом, но сдержанно: время приближалось к десяти вечера. Бутылка виски подошла к своему концу уже к одиннадацати. Эвелин натопила баню и приготовила всё необходимое. Не забыла и про напитки в холодильнике. В парилке Чарли пригласил Нэнси присесть поближе. Его цепкий взгляд обратил внимание на её широкие бёдра и крупные возбуждённые соски. Рука Нэнси не стала кокетничать: она горела желанием убедиться в силе его страсти. Разочарованием и не пахло: это был член, достойный самых нежных губ.

А его губы, ловко подобравшиеся к её лобку, заставили Нэнси издать стон самки, готовой к соитию. Он оседлал её сзади. Оседлал величественно, настойчиво и фундаментально. Спустя несколько минут в сауне эхом раздались их стоны.

Утром Чарли укрыл обнажённую попу Нэнси, протянул руку к телефону и отправил Линдзи сообщение: «Спасибо. Она просто прелесть. Женюсь.» ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ.

Глава Тридцать вторая. Тайны порой покидают наш мир вместе с царями. Старый персидский царь Джаваншир был при смерти. Весть о его безысходности быстро перешла границы. Все великие мира сего отправляли своих личных послов, чтобы выразить своё миролюбие и уважение к старому правителю, достигшему восьмидесяти девяти лет. Среди многочисленных детей, внуков, жён и наложниц шли пересуды о том, кому Джаваншир-хан доверит управление страной. Но хан до последней минуты держал всех в напряжении. Он всё ещё был в полном сознании, когда слуги доложили о визите Верховного Жреца Египта Бэнафа. Джаваншир-хан приоткрыл глаза и велел приподнять ему подушки. Бэнаф вошёл в его покои степенным шагом и произнося молитвы. За ним следом вошла самая молодая жена Джаваншир-хана, прекрасная Эмель . Держа за руку свою дочь-подростка, Эмель второй рукой поглаживала огромный живот: роды ожидались со дня на день. Бэнаф провел рукой по лбу Джаваншир-хана и приветствовал его: «Я здесь по велению властелина мира, фараона Египта солнцеликого Мерик Ра. Он велел сообщить тебе, что Египет всегда хранит дружбу и добрые отношения с Персией.» Джаваншир-хан взглядом поблагодарил гостя и пригласил сесть. Жестом руки показал, что лишён дара речи, но хотел бы кое что спросить. Бэнаф привстал со своего места, перешёл в угол покоев и подняв руки ввысь, начал читать молитву. Наступила полная тишина. Неожиданно покои погрузились во мрак и раздался небесный шорох. В темноте зажглась одинокая свеча у изголовья Джаваншир-хана. На противоположной от него стене появилась тень и все присутствующие услышали неземной глас. Жрец опустился на одно колено и протянул к тени руки. Его пальцы засветились и мрак исчез. Исчезла и тень.

Бэнаф подошёл к изголовью Джаваншир-хана и пальцами дотронулся до его лба. Царь открыл глаза и чётко произнёс: «Ты явил мне чудо, великий Бэнаф. Проси что хочешь. Но прежде, посоветуй мне: кому доверить страну».

Бэнаф присел у края постели и уставшим голосом произнёс: «Волей Богов ты проживёшь ещё пятнадцать дней. Но сегодня твоя супруга Эмель подарит Персии мальчика. Назови его своим именем. Он будет править Персией после тебя.» Джаваншир-хан подозвал к себе Эмель. Приложив руку к её животу, он велел позвать везира Мустафу. Мустафа вошёл в покои через секунду. По приказу царя было составлено завещание: Джаваншир –хан обьявлялся правителем Персии, а его мать Эмель - царицей регентом. Эмель поцеловала руку Джаваншир-хану и поблагодарила Верховного Жреца. После ужина Бэнаф приказал приготовить покои для родов. Шесть наложниц совершили омовение новой царицы и приготовили ложе, на котором ожидалось появление на свет следующего царя Персии – Джаваншира Второго. Бэнаф подошёл к Эмель со стороны её головы. Её огромные глаза впились в лицо жреца, а губы еле слышно прошептали: «Ты мой Бог, ты властелин моего разума и тела, ты отец моего чада». Он положил свой указательный палец к её губам: «Об этом знают Боги и мы с тобой. Эту тайну унесет с собой тот, который подарил тебе царство». Бэнаф медленно перешёл к её ногам. Его рука легла на лобок и Эмель почувствовала острые позывы. Бэнаф слегка раздвинул ей колени и протянул правую руку в направлении влагалища. Раздался громкий стон роженицы. Бэнаф медленно раздвинул пальцы и все услышали тихий крик младенца: на руках у Бэнафа был новорожденный царь Персии. Глашатаи возвестили весь мир о рождении нового правителя – Джаваншира Второго, царя Персии. Зиббу проводила утомлённого жреца в его покои с некоторым беспокойством: сразу после успешных родов она стала невольным свидетелем шёпота одной из жён царя с его наложницей. Речь шла о готовности ко дворцовому перевороту. Удостоверившись в том, что двое стражников обеспечили покой Верховного Жреца, Зиббу направилась в женскую половину – в гарем. Длинный коридор привёл её в небольшую потайную комнату, которая соединялась с покоями Джаваншир-хана. Услышав шорох, Зиббу успела укрыться за высоким тронным креслом царя, задвинутым сюда за ненадобностью. Вскоре она услышала голос везиря Мустафы: «Ты уже третью ночь заставляешь меня ждать, Туни. Если ты сейчас же не выполнишь мои условия, не видать твоему сыну персидского трона». Везирь тяжело уселся на трон. И затем притянул к себе ту, которую звал Туни. Это была одна из жён Джаваншир-хана. Наступила тишина. Было слышно лишь частое дыхание: Туни ублажала везиря своими губами. Спустя минут пять раздался стон, означающий, что Мустафа получил требуемое. Поднимаясь с тяжёлой одышкой, везирь заверил царицу: «Завтра к полудню услышишь добрые вести». С первыми лучами солнца Зиббу разбудила своего повелителя: «Вставай, владыка мой, нам надо уносить ноги: здесь ожидается беда». Жрец выслушав Зиббу, отправился навестить роженницу. Эмель с детьми была в здравии. Но жрец повелел им собираться в дорогу: им будет безопасней за пределами дворца. Вызвав своего колесничего он приказал запрягать колесницы в дорогу. Но каково же было его удивление, когда спустя десять минут слуга вернулся с дурной вестью: все выезды из крепости заперты всадниками снаружи. Есть приказ везиря никого из крепости не выпускать. Вслед за колесничим в покои Эмель вошёл сам везирь Мустафа. Он вежливо поклонился жрецу и просил не волноваться: это всего лишь небольшая часть войска взбунтовалась. Они требуют выплаты долгов за последнюю военную кампанию. Как только Джаваншир-хан прикажет с ними расчитаться, они разойдутся по домам. Бэнаф понял, что старый везирь лукавит. Но не стал с ним дискутировать. Он лишь спросил: «Какова цена долга?» Везирь почесал голову и назвал сумму, равную годовому сбору налогов. И затем добавил: «Но таких денег в казне нет. И нашему царю, да продлит Зардушт его дни, легче расчитаться с военоначальником своим троном». Бэнафу оставалось спросить, кто же такой этот смельчак. Ответ везиря его не удивил: «Это пятнадцатилетний сын Туни, второй по рангу царицы Персии». Джаваншир-хан принял жреца ближе к вечеру. Речь царя была размеренной и понятной для слуха. Выслушав жреца о жалобах его воинов, Джаваншир выразил изумление: «Пусть войдёт Мустафа!» Везирь вошёл и тут же нашёл, что ответить: «Владыка мой, мы с войском расчитались за все прошлые войны, кроме последней кампании против Ливии». Джаваншир-хан гневно распорядился вызвать казначея. Но оказалось, что его по приказу везиря казнили ещё позавчера. Бэнаф, наблюдавший за беседой смертельно больного царя со своим везирем-шулером, решил, что настало время вмешаться. Он шёпотом попросил Джаваншир-хана вызвать царицу Туни. Через несколько минут в покои вошла моложавая и пышногрудая царица. Она быстро подбежала к супругу и упала лицом к его ногам. Джаваншир-хан велел ей подойти к нему поближе и приказал следовать за Верховным Жрецом.

Бэнаф приподнял тяжёлую портьеру и пригласил царицу войти в потайную комнату. Войдя, жрец уселся на заброшенный трон и жестом велел Туни опуститься перед ним на колени. Туни оглянулась на портьеру. Жрец тяжёлым голосом сросил: «Ты помнишь грех, который ты совершила вчера здесь с везирем Мустафой?» Туни упала на колени и слёзы покатились по её щекам: «Я готова на всё, владыка, но только не позорь меня». Стража, вызванная царём, надела на везиря и Туни кандалы и собиралась увести в зиндан. Но жрец остановил стражу: «Вначале поднимите их двоих на крепостную стену: дайте им пообщаться с бунтарями. Надо открыть выезды из крепости: мне пора возвращаться в Египет». Спустя две недели с небольшим Верховный Жрец принял гонца из Персии: царица Эмель сообщала о кончине Джаваншир-хана и просила назвать дату, когда она смогла бы нанести визит в Храм с царской благотворительностью.

(продолжение следует) _________________________________