THE MAXIMERON -2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской

32. НАЧАЛО. Москва жила монотонно ,привычно и ритмично. Прошла всего неделя после торжественных похорон президента Лебедева. Но граждане уже привыкли к тому, что в стране ничего не изменилось. Официальной причиной смерти был обьявлен обширный инфаркт. Но даже школьники знали, что Лебедев пал жертвой взрыва, террористической атаки. Исполнял обязанности главы государства премьер Малышев Тимофей Никонович. Но все знали, что главным по стране является генерал Булыжников Петр Петрович. У всех возникала масса вопросов. Но никто их не задавал. Во-первых, потому что - не положено. А во-вторых - никто бы всё равно не ответил. В самом Кремле царила обстановка стабильности, духовности и дисциплины. Министры и депутаты исполняли свои обязанности молча, исправно и послушно. Премьер Малышев прежде чем начинать рабочий день, звонил Булыжникову: спрашивал позволения приступить. В конце рабочего дня он звонил ему во второй раз и докладывал о достижениях. Булыжников руководил страной из подмосковной резиденции. Резиденция была оцеплена двойным кольцом охраны. Петр Петрович любил, когда его охраняют плотно. Утро начиналось в процессе завтрака , как правило, с новостей от специальных служб. Рапорты вместе с утренней трапезой заносила верная Татьяна Фролова. Покончив с завтраком на широком диване, с обзором в том числе и происходящих событий, Петр Петрович приготовился было к привычным водным процедурам. Но Танечка, аккуратно поправив ему ремень и застегнув ширинку, тихим голосом напомнила ему: «Вы обещали принять бывшую первую леди Азербайджана Нурлан Паша-заде. Она в приёмной.» Петр Петрович задумался ненадолго: «Пригласи-ка её в сауну. » Нурлан, услышав о приглашении, вскочила и последовала за Татьяной. В предбаннике она быстро скинула с себя одежду, облачилась в лёгкое, чисто символическое покрывало и вошла в главную парилку России. Петр Петрович лежал на животе, предоставив свою широкую спину юной и голой девице Маше: она выбивала на нём ритмичные удары сразу двумя вениками . Медленно и жеманно обходила босса со всех сторон, ненадолго задерживаясь у его изголовья. В эти короткие секунды Пётр Петрович поднимал голову и похлопывал Машу по ягодицам. Он взглядом пригласил вошедшую Нурлан присесть напротив: «Я внимательно слушаю . Только, если можно покороче.» Нурлан присела так, чтобы глава России мог созерцать и оценить её всё ещё аппетитные прелести: «Дорогой Петр Петрович, я к Вам не с пустыми руками: покойный Лебедев всегда оставался доволен моими визитами к нему. Но зная разницу между покойным и Вами, я решила удвоить взнос. Капитан Фролова уже расписалась в получении.» Петр Петрович, услышав ключевое слово, перевернулся с живота на спину. Нурлан была просто поражена. Она воочию убедилась в существенной разнице. Нынешний глава России отличался от прежнего не только размером своего достоинства , но и его выразительностью, очевидной целеустремлённостью.

Петр Петрович жестом велел Маше приступить к исполнению своих прямых и приятных обязанностей. Машенька привычным движением протёрла руки гигиенической салфеткой, прополоскала ротик стопочкой водки и воздала должное высокому ожиданию шефа. В наступившей тишине были слышны ритимичное дыхание курсантки Синицыной и стоны Петра Петровича вперемежку с лёгким матом . Нурлан всеми фибрами души и тела находилась в ожидании финального возгласа главы государства. Минуты тянулись, словно годы. Маша творила немыслимые телодвижения, ни на секунду не расставаясь с возбуждённым мечом лидера. Стоны лидера опасно участились, выражения стали более яркими и сочными. Нурлан напряглась до предела, мысленно помогая молодой курсантке. Она даже было собралась подсказать техническую новинку из собственного богатого опыта, но не успела: с возгласом о матерях Пётр Петрович прижал Машину голову до упора и выпустил всю обойму. Затуманенными глазами взглянув на вздрогнувшую Нурлан, он добавил Маше контрольный выстрел. После непродолжительной паузы, отпустив Синицыну , вождь обратился к гостье: «Уважаемая Нурлан-ханум, теперь я готов услышать и Вашу просьбу.» Нурлан оживилась и приблизилась к его уху: «Всё что мне нужно, это взвод ваших бравых ребятушек. У меня назначена встреча с этой стервой – главой Временной администрации Велиевой. Как только с ней управлюсь,я буду готова внести солидную сумму в Ваш личный фонд». Петр Петрович похлопал Машеньку по попе, что означало похвалу за усердие, и повернул голову в сторону гостьи: «Хотел бы убедиться и в Вашей лояльности, Нурлан-ханум.» И перевел взгляд на слегка потухшее достоинство. Нурлан не стала ждать повторного приглашения. Она сняла покрывало и взобралась на главу России верхом, но задом наперёд. С первых же секунд она сумела продемонстрировать хозяину Кремля не только высочайший класс мастерства, но и предоставила ему возможность лично проинспектировать свои восточные прелести. Петр Петрович очень скоро убедился в том, что перед ним изысканное меню, отмеченное вниманием и заботой многих сильных мира сего. После казарменных благоуханий капитана Фроловой и девственного аромата курсантки Синицыной, парижские тайны с восточными мотивами заставили Петра Петровича пальнуть из царь-пушки раньше времени. В целом, он остался доволен и был восхищён изяществом бакинских мелодий : «Взвод моих ребятушек ты получишь» . И уже сидя за трапезой в предбаннике он подвёл итоги: « Но Велиеву приволоки ко мне живой и невредимой». ___________________________________________ Ник поручил Газанфар Оглы, чтобы на границе с Россией конкретный дом был оборудован всеми средствами коммуникаций и оснащён аппаратурой: он собирался быть на связи лично сам. Встреча была назначена на полночь в одном из вагонов пассажирского поезда Баку-Москва. Предполагалось, что госпожа Велиева Марьям примет Нурлан Паша-заде в одном из купе на азербайджанской стороне границы. Погода была пасмурной. Шёл мелкий противный дождь. Поезд притормозил буквально на пересечении границы. Газанфар Оглы посмотрел на часы: было без пяти минут двеннадцать. Издали послышался шум автомобильного двигателя. Вскоре Галиб увидел джип, который ехал без включенных огней. Галиб подошёл к джипу и встал на расстоянии двух шагов. Из джипа вышла женщина в военном обмундировании и представилась: «Меня зовут Паша-заде. А Вы скорее всего, Газанфар Оглы?» Галиб кивнул: «С Вами готовы встретиться. Идите за мной, но, прошу без свидетелей». Нурлан усмехнулась и пошла вслед за ним. Велиева слегка волновалась. Время от времени оглядывала себя в отражении окна. Она видела подьехавший джип и встретила Паша-заде сидя. Жестом пригласила сесть: «Я Велиева Марьям. Готова выслушать Вашу просьбу.» Паша-заде села, протянула лист бумаги: «Здесь список банков, основной капитал которых принадлежит мне лично. Если мы с Вами договоримся, одна треть будет переведена на любой адрес, который Вы назовёте». Марьям бегло взглянула на список и после паузы ответила: «Мы вряд ли договоримся. Вам с Вашим супругом – бывшим президентом придется отвечать перед законом.» Нурлан раскрыла портсигар, вынула сигарету, зажгла её и глубоко затянулась: «Другого ответа я собственно говоря и не ожидала услышать.» Портсигар щёлкнул со странным звуком. Нурлан добавила: «В таком случае, госпожа Велиева, твоя жизнь не оценивается даже в один манат». Вслед за её словами за окном купе зажглись прожекторы: раздался шум моторов бронетранспортеров. В купе ворвались шесть спецназовцев и за две минуты повязали Галиба и Марьям . Их поволокли из вагона на платформу. Сопротивляясь из последних сил, Галиб успел ногой наступить на малозаметную кнопку на полу. Марьям, связанная по рукам и ногам, оказалась в бронетранспортере, зажатая между двумя спецназовцами. Галиба, видно, упаковали в другой БТР. Машины взяли с места рывком и двинулись в сторону границы. Марьям ударилась головой об угол и потеряла сознание. Она уже ничего не слышала и не видела. Спустя минут пять БТР остановился, как вкопанный. Раздались выстрелы: стреляли с воздуха. На границе начался бой. Четыре вертолета «Апач» вынудили спецназовцев принять неравное сражение. В первые же минуты они потеряли пятерых бойцов. Остальным противник дал возможность отползти за линию границы. После того как Ник Дэнуа вместе с подразделением морской пехоты вынудил россиян бросить оружие и ретироваться, он вошёл в БТР и вынес Марьям на руках. _____________________________ Маргарет здорово волновалась: она с нетерпением ожидала встречу с Сураей в аэропорту Нью-Йорка. Хотя и знала, что предстоят обьяснения: Сурая догадывалась о её новых отношениях с Нигяр. Спускаясь с трапа, Маргарет сразу увидела машину представителя США в Совбезе ООН. Сурая медленно шла к ней навстречу. Ещё издали Маргарет заметила роскошную улыбку на её лице. Усевшись на заднее сиденье, она только хотела взять её за руку, как была тут же осыпана горячими поцелуями подруги. Её шепот не оставлял сомнений в том, что в их отношениях ничего не меняется: «Не надо ничего обьяснять. Мы всё равно не сможем друг без друга». В небольшом, но уютном офисе Сураи Маргарет ознакомилась с проектом резолюции Совбеза по Нагорному Карабаху. По просьбе Марьям Велиевой внесла небольшую поправку по срокам вывода российских миротворцев. Сурая быстро и по-деловому переговорила с коллегами из Испании и Филлипин. Время пролетело быстро и сотрудники представительства прощаясь перед уходом, напомнили подругам, что они не успели даже поланчевать Сурая снимала роскошный пентхауз в Манхеттене. Сбросив с себя верхнюю одежду Маргарет прошла по всем комнатам лёгкой шаловливой походкой. Зайдя в спальню, она вдруг застыла. Её взору открылась целая галерея собственных фотографий, развешанных на стене напротив огромной кровати. От неожиданности Маргарет села на пол. Фотки напоминали о самых горячих днях их отношений с Сураей. Глаза наполнились слезами. Сзади её обхватили родные руки. Их губы слились в поцелуе, который наполнил сердца обеих возбуждающими воспоминаниями. Сурая не могла остановить наплыв эмоций: «Я мечтала о нашей встрече каждую свободную минуту». Маргарет усадила её к себе на колено, как в старые добрые времена, и почувствовала влажное влечение её плоти: «Мне иногда казалось, что я сойду с ума от тоски по твоему аромату». Страсть восходила к своему пику. Жажда не отпускала. Голод тел, казалось был ненасытен. Утро они встречали в джакузи. ___________________________________ Марьям открыла свои глаза и оглянулась. Она была укрыта в теплой постели в незнакомой клинике. Возле неё сидел Ник . Увидев, что она очнулась, он тут же протянул ей какой-то напиток. «Что это?» спросила Марьям, еле шевеля губами. «Это то, что Вам нужно, как лекарство».Напиток обжёг гортань и обдал теплом грудь. Она вернула стакан с улыбкой: «Вы меня хотите напоить, генерал?» Ник налил и себе: «За Президента Азербайджана». Марьям поблагодарила взглядом и спросила: «Где я и чем закончилась наша авантюра?» Ник вкратце описал последние события и успокоил её: «Ваш Газанфар Оглы жив и здоров. Бывшая первая леди заключена под стражу и ждёт Вашего решения. Мы находимся в бакинской травматологической клинике. Я позаботился, чтобы Вас тщательно обследовали. Вердикт врачей "суров": будете жить сто пятьдесят лет». Марьям только сейчас обратила внимание, что одета лишь в клиническую сорочку: «Я бы хотела, чтобы Вы меня отвезли домой, господин советник». Ник настоял на том, чтобы Марьям села в коляску. И он был прав: она всё ещё чувствовала лёгкое головокружение.

Войдя к себе в квартиру,Марьям только теперь поняла, насколько соскучилась по своей постели. Ник помог ей улечься и хотел было позвонить Нигяр, чтобы она заменила его. Но Марьям остановила его: «Не надо её вовлекать в эти интриги: пусть это останется нашей с Вами тайной». Её глаза при этом сказали чуточку больше, чем губы. Ник присел на край постели и взял её за руку: «Тогда позвольте мне продлить эту тайну дольше, чем положено по протоколу». Марьям улыбнулась: «Моя жизнь была полна всяких приключений. Но такого приятного во всех отношениях я не припоминаю». Их руки сплелись и передали друг другу массу желаний. Ник нагнулся и прикоснулся к её губам: «Ваши глаза свели меня с ума с первой встречи». Марьям ответила ему на поцелуй шёпотом: «Ты великолепен, генерал. Но я слишком безграмотна в любви: боюсь обжечься дотла». Он брал её трепетно и не спеша. Она боялась раскрыть свои веки: не хотела прерывать волшебный сон. Он вдруг обнаружил, что женщины, которыми он обладал до неё, были всего лишь изысканной декорацией: истиное волшебство выглядело божественно. Она не помнила, чтобы когда-либо прежде она испытывала такую фантастическую гамму оргазмов: они накрыли её с пупка до бёдер целым нескончаемым каскадом. Он в первый раз за всю свою жизнь услышал свой собственый шепот «Люблю тебя». Она с высоты своего заоблачного оргазма ответила ему на своём родном языке «Не отдам тебя никому». И это было только началом.

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ. Глава Тридцать третья. Плоды, зачатые в любви, важней побед на поле брани.

Покойный царь Паштулат Второй, правивший Ливией до полного упадка своих физических и умственных возможностей , довёл крестьян до нищеты, обескровил купцов и развратил армию. Занявший престол его сын Ортах, унаследовал полуразвалившее государство, пустую казну и ненадёжную свиту.

Персия воспользовавшись слабостью ливийского трона завоевала большую территорию Киренаики. Общины стали выражать недовольство растущими ценами, низкими доходами и бесчинствами чиновников на местах. Ситуация грозила выйти из под контроля. И Ортах Второй решил отвоевать у Персии захваченные земли. Обстановка для этого была более чем благоприятная: персидский царь Джаваншир-хан покинул этот мир и оставил страну на попечение новорожденного сына и его матери, царицы Эмель.

Старый воевода Нарду, доставшийся молодому царю в наследство от отца, пытался всячески отговорить Ортаха Второго от нападения на Персию. Обьяснял это тем, что войско не готово к военной кампании, не хватает колесниц, вооружения и в казне нет средств даже для оплаты провизии для воинов.

Ортах возмущённо отчитывал своего военноначальника, вышагивая по тронному залу. В тот момент, когда царь был готов занести свой меч над головой Нарду, в зал вошла принцесса Ламашпур, любимица царя. Она остановила отца, взяв его за руку: «Ты всегда успеешь казнить его. Лучше позволь мне сказать, кто может возглавить твое войско и вернуться с победой.» Ортах Второй был ошарашен таким заявлением. Он обнял Ламашпур и погладил локоны: «И кто этот воевода?» Ламашпур велела отпустить Нарду. После того как за ним закрылась дверь, она обьявила имя своего евнуха Бедрата. Она рассказала отцу, что Бедрат уже два месяца потратил на обучение 2-тысячного войска и оснастил его всем необходимым вооружением и колесницами. Ортах Второй был озадачен: «Откуда у твоего евнуха столько средств?» Ламашпур обняла его за бёдра, припала к его губам и прошептала: «Я вложила все свои средства в это войско, чтобы быть твоей опорой на случай бунта». Ортах поднял её на руки и стал осыпать поцелуями по пути в опочивальню. Ламашпур сняла свой хитон , обнажилась перед Ортахом и опустившись на колени, обняла фаллос двумя руками. Её губы доставили царю божественные наслаждения. Ламашпур подняла свои глаза к нему: «Ты так увлёкся Зибейдой, что стал забывать обо мне.»

Царь приподнял её и вошёл в неё, посадив себе на колени. Ламашпур раскачивалась медленно и с вожделением. Её шёпот насторожил слух царя: «Не входи в неё больше. Она не заслуживает твоей страсти. Чадо, которое она несёт под своим сердцем, зачато на стороне». Ортах был вынужден остановить соитие. Он сбросил Ламашпур в постель: «Не смей наговаривать на царицу. Ты должна будешь мне это доказать. Иначе я накажу тебя». Ламашпур вскочила на ноги и бросила ему в лицо : «Она спит с дворцовым лекарем Нусра. Она была его любовницей ещё при жизни Паштулата». Ортах развернувшись окатил её оплеухой. Стон Ламашпур прозвучал так громко, что из соседней опочивальни вошла царица Зибейда. Увидев соитие отца и дочери, она замерла от неожиданности. Ортах повернулся к ней и подозвал к себе. Зибейда покорно подошла. Царь положил руку на выпуклый живот царицы: «С кем ты зачала этот плод? Отвечай!» . Зибейда упала на колени и воздела руки к небесам: «Боги могут подтвердить, что кроме тебя никто не входил в меня никогда». Ламашпур поняла, что ей пора обьясниться: «По дворцу ходят слухи, что отцом твоего плода является лекарь Нусра» . Зибейда повернулась лицом к царю: «Боги на моей стороне, мой владыка! Моя честь спасена: лекарь Нусра не может быть отцом, ибо был кастрирован ещё в детстве.» Ортах Второй протянул руки к Зибейде и поднял её с колен. Затем повернулся к дочери: «Повелеваю тебе: вместе со своим Бедратом возглавишь поход в Персию. И без победы лучше не возвращайтесь. Только так я смогу простить тебя за вероломную клевету». Наутро Ортах Второй на боевом коне обходил строй своего двухтысячного войска, выстроившегося у крепостных стен во главе с Бедратом и Ламашпур.

Армия ливийцев выступила в поход в направлении Персии. Царица Персии Эмель получила первые донесения о наступлении ливийцев за утренним кормлением новорожденного Джаваншира. Молодой полководец Турсун-ага заверил царицу, что сумеет отразить нападение врага. Но Эмель знала, что большая часть армии была на стороне посаженного в зиндан везиря Мустафы и вряд ли захочет сражаться на совесть. Она велела отправить гонца в Египет, к Верховному Жрецу Бэнафу. Фараон Мерик Ра проснулся весь в поту: он видел во сне, как огромная змея крадётся к его ногам, и он не в силах даже сдвинуться с места. Рядом с ним спала Хатун, юная эфиопка, которую царица Неирэм после свадьбы возвела в ранг его наложницы. Вот уже два месяца, как царица не делила с ним постель. Фараон несколько раз пытался узнать у супруги причину этого, но она всячески уходила от ответа. Правда, Хатун сумела овладеть его разумом и телом настолько крепко, что Мерик Ра очень редко вспоминал о царице. Царица Неирэм разбудила Бэнафа своими лёгкими поцелуями: «Владыка мой, проснись. Тебя в Храме ждут важные сообщения из Персии. А сюда скоро явится мой супруг Мерик Ра: опять с вопросами о близости со мной». Бэнаф прижал её к своей груди: «Я никуда не уйду, раньше чем мы с тобой совершим омовение». Омовение продолжилось ровно столько, сколько им понадобилось, чтобы насладиться утренним соитием и первым оргазмом.

Уже выходя за потайную дверь из опочивальни царицы Неирэм, жрец услышал вопрос вошедшего к ней Мерик Ра: «Когда наконец, я сумею насладиться телом своей супруги?» Нэирэм отвечала ему ласково и властно: «Как только я сумею подарить моему императору следующего фараона Египта, которого я ношу под своим сердцем. Лекари не советуют мне соития до конца беременности». Бэнафу очень понравился её ответ и он с легкой ухмылкой входил к себе в Храм. Зиббу встретила его своими теплыми обьятиями: «Владыка, к тебе гонец из Персии. Он ждёт тебя с ночи». Гонец подробно обьяснил трудности молодой царицы Эмель: она нуждалась в его помощи. Верховный Жрец распорядился отправить в Персию вместе с гонцом отряд всадников в пятьсот сабель и передать царице, что сам отправится в Ливию навестить Ортаха Второго. По пути в Ливию Бэнаф решил остановиться в племени бедуинов: ему нужна была сотня воинов-берберов. Берберы были бесценны для переговоров в Ливии: у них были нужные связи в армии и среди купцов. Лафтуна встретила своего кумира с радостью и горячими обьятиями. Тут же велела привести сына, чтобы Бэнаф благословил своё чадо. Невольница Мун, которая с недавних пор заменила Лафтуне мужские ласки, внесла дитя и преподнесла владыке. Бэнаф взяв на руки дитя признал в нем свое начало и произнес над его головой краткую молитву.

Лафтуна вызвала к себе царедворца и поручила ему к утру собрать сотню храбрых всадников-берберов, вооружить их до зубов и выделить под начало Верховного Жреца. К тому времени несколько рабов уже накрыли роскошную трапезу в честь гостя. Лафтуна усадила владыку на широком ложе и вместе с Мун кормила и поила его с двух сторон. С наступлением сумерек жрец оказался в нежных руках двух любящих женщин в теплом водоёме на открытом воздухе. После ласкового омовения Лафтуна предоставила юной Мун насладить жреца своими губами и языком. Как только она заметила боевую готовность владыки, тут же оседлала его своими крутыми бёдрами.

Мун осыпала тело жреца страстными поцелуями. Бэнаф давно не испытывал такого блаженства. Лафтуна вовремя почувствовала приближение взрыва и припала губами к его семени.

С первыми лучами солнца Верховный Жрец осмотрел боевую сотню берберов, готовых сопровождать его в Ливию.

(продолжение следует)