THE MAXIMERON-2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской р

40. ПЕРЕМЕНЫ ОБЯЗЫВАЮТ. Конец октября в Риме был ужасно холодным. Непрерывно моросил противный дождь. Линдзи уже была готова сменить географию. Но ждала окончательного выздоровления кардинала. Посмотрев в окно на внутренний дворик, окружённый папской резиденцией, она поёжилась от озноба. Сестра Стефани укрыла её плечи тёплым вязанным платком и прижалась к спине: «Может, отменишь встречу? Мы могли бы навестить кардинала и вернуться домой.» Линдзи рукой погладила её бедро: «Ну что ты, дорогая? Стив Браун – птица высокого полёта: очень скоро его порог будут обивать главы иностранных государств. В следующем месяце выборы, после которых он станет вице-президентом США. Я не могу переносить, тем более отменять встречу с ним: он обеспокоен в том числе и безопасностью отца Фредерико.» Затем она вернулась к гардеробу, чтобы подобрать соответствующий наряд. Удлинённая темная юбка стала немного узкой в бёдрах: «Ты видишь, как я поправилась за неделю? Благодаря твоим стараниям, милая!» Стефани погладила её ягодицы: «Не наговаривай на себя: выглядишь сказочно. Твой вице-президент будет в восторге от тебя». Линдзи надела ярко жёлтую кофту и оглядела себя в зеркале: «Но мы вначале навестим кардинала. Мне важно, чтобы он был от меня без ума». Палата, в которой разместили кардинала Монтини после реанимации, находилась на третьем этаже больницы в самом конце длинного коридора. Прежде чем войти в лифт, Линдзи и сестре Стефани пришлось предьявить охране удостоверения личности. Выйдя на третьем этаже, Линдзи потянула Стефани за собой направо. Но Стефани остановила её у указателя номеров палат. Найдя нужный им номер, они хотели было повернуть налево. В это время Линдзи в конце коридора заметила медленно удаляющегося от них молодого мужчины. Его спина показалась Линдзи знакомой. Мужчина слегка обернулся и Линдзи призадумалась. Стефани обратила внимание на её замешательство: «Что случилось? Ты его знаешь?» Линдзи махнула рукой: «Мне показалось.. я его где-то видела раньше» Перед входом в палату сидел ещё один офицер, который вновь проверил у них документы. В просторной палате было темно: свет был приглушён и горела лишь одна свеча. Падре лежал с бледным лицом. Рядом в кресле спиной к дверям сидел широкоплечий молодой человек и о чем-то тихо беседовал с кардиналом. Услышав шум открывающейся двери, молодой человек повернулся лицом. Линдзи тут же узнала в нем Стива Брауна: его стали часто показывать по телевизору.

Она тихо шепнула ему: «Рада видеть, господин Браун. Я, Линдзи, и расчитывала встретиться с Вами в гостинице Roma через час.» Стив встал и поцеловал руку Линдзи: «Вот так встреча! Мы предполагаем, а Бог располагает» Линдзи нагнулась к кардиналу: «Ты выглядишь прекрасно, падре. Позволь прикоснуться к твоей благословенной руке». Она припала губами к его горячим пальцам. Отец Фредерико тихо произнёс: «Я так счастлив видеть тебя, дитя моё. Теперь мое скорое выздоровление не вызвает у меня сомнений». Подошла и сестра Стефани, перекрестилась и поцеловала его руку. Линдзи положила букет гладиолусов рядом с падре, подошла к окну и раскрыла задвинутые шторы. В безлюдном внутреннем дворике больницы моросил дождь. Какой-то мужчина курил, стоя под навесом. Линдзи присмотрелась: это был тот самый молодой человек, с которым она встретилась недавно в коридоре. И вдруг она вспомнила его. На её крик подбежал Стив. Линдзи бросилась к нему, как будто в поисках защиты от угрозы: «Это он! Альберто! Это бывший водитель кардинала.» Стив прижал к себе её дрожавшее тело: «Что он натворил, Линдзи? Говорите!» Линдзи заикаясь попробовала продолжить: «Я сидела рядом...у него в машине был детонатор... я видела мигающий красный огонёк.... перед взрывом.» Стив включил маленький телефон-рацию и приказал оцепить больницу. Затем вызвал к связи капитана Батисту: «Мужчина средних лет, в плаще, курит возле машины. Брать живым». Стив усадил Линдзи в кресло и принёс стакан воды. Её зубы стучали об край стекла. Стив извинился перед кардиналом и Стефани: «Мне необходимо увезти Линдзи отсюда: она в истерике.» Кардинал попросил: «Не отпускайте её одну, пока не убедитесь в том, что с ней всё в порядке. Она мне очень дорога, господин Браун». Стив пожал ему руку: «Выздоравливайте, падре. Я Вас ещё навещу перед отьездом в США». Линдзи очнулась спустя два часа: в больнице ей сделали усыпляющий укол. Она огляделась: широкая постель пахла свежестью и миндалём. На тумбочке рядом стояла ваза со свежим букетом цветов. Горела ночная лампа. Шторы были задвинуты. Стояла тишина. Линдзи протянула руку, чтобы найти дистанционное управление и включила телевизор. Он был настроен на CNN. Знакомый телеведущий, Пит Колби, своим противным фальцетом сообщал о событиях в Риме. Линдзи узнала, что Альберто арестован и в настоящее время даёт показания. В это время широко раздвинулась левая стена и появился Стив Браун: «Как себя чувствует очаровательная художница из Техаса? Слышу политические новости: значит прекрасная дама уже в состоянии адекватно реагировать на мировые проблемы.» Линдзи улыбнулась. С чисто женским любопытством оглядела смуглого , высокого, стройного и мускулистого мистера Брауна: «Скажите, где я ?. Надеюсь, не в больнице?». Стив открыл дверцу старинного комода, достал бутылку Single malt, положил в стаканчики немного льда и разлил.

Присев к краю постели, он протянул ей виски: «Нет, разумется. Это всего лишь президентский номер гостиницы Roma. Именно здесь у нас была назначена встреча …шесть часов назад» Линдзи привстала и взяла виски. Стив заботливо поправил за её спиной подушку: «Чуточка виски вернёт тебе силы, Линдзи. Можешь поверить генералу Брауну на слово».

Линдзи отпила большой глоток. Виски согрело грудь и тепло стало опускаться вниз к лобку. Глотка оказалось недостаточно: она выпила до конца и протянула стаканчик Стиву: «Хочу спросить генерала: можно ли в виде исключения получить другую чуточку?» Стив вернулся с полным стаканчиком и положил на тумбочку бутылку: «Только пей ответственно: за последствия я не могу отвечать один.» Отпив новый глоток, Линдзи почувствовала, что Стив совершенно прав: «Вы будете отвечать перед законом, генерал: за совращение почти непорочной женщины». Стив положил руку ей на живот и посмотрел вопросительно: «Но ведь ещё не поздно принять холодный душ и остудить свой интерес к алкоголю?» Линдзи положила свою руку поверх его руки и слегка потянула её вниз: «Нет-нет! Только не холодный. Люблю стоять под горячей струёй.» Стив ощутил, как под его ладонью раздвинулись упругие ноги, впуская руку в свою промежность: «Я никогда не принимал душ с известной художницей». Линдзи притянула его голову к себе и прошептала: «Я никогда не целовалась с вице-президентом». Линдзи не могла оторвать свои глаза от пульсирующего в руках члена с бархатной темной кожей. Она подняла к нему свой изумлённый взгляд: «Стив, ты не поверишь: но у меня никогда не было соития ....с ..афроамериканцем.» Стив улыбнулся: «И как ты его находишь?» Линдзи провела губами по всей длине и прошептала тихо: «Это что-то сказочное!» Он входил в Линдзи, стоя и держа её попу на своих крепких руках под струями воды, ритмично и с любовью. Его шёпот возбуждал её до сумасшествия: «Если захочешь глубже, дай мне знать: не хочу брать твою крепость с болью». Линдзи стала дышать чаще : ей казалось, что ствол уже вошёл в неё достаточно глубоко. Но после его слов, ей захотелось новых ощущений: «Хочу его всего: он у тебя просто бесподобен». Он вошёл чуть глубже и услышал ей томный шёпот: «Ещё немного...» . Когда Стив уложил её в постели на спину, поднял ноги себе на плечи и овладел сполна, Линдзи вскрикнула от лёгкой боли. Но тут же сжала его бёдра, не отпуская от себя: «Да, Стив....сделай ещё...я кажется кончаю...» Она лежала на боку, лаская рукой уставший фаллос и целуя Стива в грудь: «У меня никогда до тебя не было оргазма с болью. Странно, но эта боль необычна: возбуждает и облегчает одновременно». Стив притянул её ближе и подарил вкусный поцелуй: «Привыкай, детка, к новым ощущениям. Кажется, я приглашу тебя к себе в новый оффис в Белом доме». Линдзи усмехнулась: "Боюсь, что я буду занята в Ватикане. Я влюблена в кардинала Монтини. И хочу овладеть им, когда он станет Папой". Зазвонил телефон: это была Сурая Дильбази из Нью-Йорка. Она звонила по поручению государственного секретаря: «Элизабет просила, чтобы ты срочно возвращался в Вашингтон. Последние события в России угрожают перерасти в большой конфликт. А до выборов остаётся лишь неделя. Она хочет скоординировать с тобой ближайшую стратегию». Положив трубку, Сурая повернулась к спящей рядом Нигяр. Она заботливо укрыла её очаровательную почти детскую попочку, посмотрела на часы. Было семь утра. Сурая осторожно, чтобы не разбудить Нигяр, соскользнула и побежала в ванную. Теплая струя воды постепенно оживляла её спящее тело. Аромат шампуни вошёл в ноздри и создал атмосферу свежести утра. Прикрыв веки, Сурая унеслась в прошлую ночь. Всё началось с какой-то мелочи. Нигяр была в грустном настроении: скучала по Маргарет. Сурая присев на диване к ней поближе , пыталась её успокоить: «Потерпи, деточка. После выборов Маргарет получит новый пост в Вашингтоне. И вы уже больше не расстанетесь.»

Нигяр смотрела в одну точку и тихо возразила: «Она остыла ко мне после приезда Сэма в Баку. Вчера она почти час говорила с ним по телефону, думая что я сплю. Она спешила к нему. Именно ради него она поменяла свои первоначальные планы и улетела в Баку на два дня раньше.»

Сурая погладила её плечо: «Ты слишком строга к ней. Она без ума от тебя. И ни один мужчина не сможет заменить тебя для Маргарет: поверь, я знаю её лучше». Нигяр опустила голову ей на плечо и прошептала: «Зачем же тогда она даже не предложила мне лететь вместе?» Сурая припала губами к её лбу: «Глупышка, ты же только что начала учёбу в колледже. Нельзя же так легкомысленно относиться к учёбе!»

Рука Сураи ненавязчиво ласкала её спину. И неожиданно для себя она почувствовала губы Нигяр на своей шее. Сурая прижала её к себе и взяла её лицо в свои ладони. Их взгляды встретились. Вслед за взглядами, встретились и губы. Уже в постели Нигяр, целуя Сураю у лобка, спросила: «Ты умеешь держать секреты?» И заметив её кивок, попросила: «Я бы не хотела, чтобы Маргарет знала об этом».

Стоя под струями душа, Сурая почувствовала, как открылась дверь и к ней вошла Нигяр. Сурая протянула к ней свои руки: «Ты проснулась, моя вкусная? Иди же ко мне, я так счастлива с тобой!» Нигяр вошла под воду и прижалась к спине Сураи: «Я никак не могу разобраться со своими чувствами. Мне так не хватает ласки. Только не говори мне, что это в порядке вещей. Со мной что-то творится. Это ведь неправильно, Сурая?» По её щекам текли струи воды, смешиваясь со слезами.

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ.

Глава Сорок Первая. Двадцать лет назад. Шёл последний год великой засухи: царство Хеттов переживало нескончаемые, казалось бы трудности. Земля отказывалась дарить людям щедрый урожай. Тяжёлые болезни косили целые селения. Ремесленники теряли доходы. Армия нищенствовала. Но хуже всего было другое. Правитель, Суппилим Второй, переступал восьмой десяток, без надежды насладиться наследником: ни одна из двух жён и пяти наложниц не была в состоянии преподнести ему сына, которому царь мог бы оставить свои немалые владения. Мир, подписанный с царством Куссар после многолетней вражды, стал поводом для встречи с царём Мурватом Долговязым. Два государя решили разделить мирную трапезу в столице Куссар, городе Хиллад.

Дворец Мурвата был празднично украшен. Были приглашены самые богатые сановники многих стран. В том числе и новоназначенный Верховный Жрец Египта преподобный Бенаф. Столы были нагромождены горячей дичью, свининой и бараниной. Вино лилось в кубки нескончаемым потоком. Царь Мурват усадил справа от себя правителя хеттов, а слева – Бэнафа. В самом разгаре торжеств, к царю Мурвату подошла его старшая дочь и преподнесла отцу некий волшебный напиток. Отпив из большого кубка, Мурват предложил и Бэнафу попробовать: «Румея готовит его по своему рецепту». Верховный Жрец слегка пригубил и нашёл напиток чудесным: «Пришли свою дочь в нашу гимназию при Храме, и через полгода ты получишь обратно мудрую жрицу».

Мурвату понравилась идея: египетская гимназия для юных матрон славилась своими богатыми традициями и знаниями. Он подозвал к себе дочь: «Нам оказана великая честь: Верховный Жрец приглашает тебя в знаменитую гимназию. Что ты думаешь, дочь моя?» Румея подошла к Верховному Жрецу, припала на колени и поцеловала подол его хитона: «О великий Мастер, Боги великодушны ко мне, если взор Верховного Жреца пал на меня. Буду счастлива оказаться под сводами твоего священного Храма».

Бэнаф поднял её и ощутил в своих руках податливое тело созревшей принцессы: «С позволения твоего отца, царя Мурвата, я готов завтра же взять тебя с собой в Египет». Суппилим Второй долго наблюдал за беседой. Его взгляд по-своему оценил красоту и непорочность дочери Мурвата. К концу трапезы он спросил царя о возрасте дочери. Оказалось, что Румее всего четырнадцать. Царь хеттов задал Мурвату следующий вопрос: «Отдашь ли ты свою Румею за меня?» После небольшой паузы Мурват назвал свое условие: его дочь может стать женой хеттского царя, если куссарское царство получит приграничную область Гузан. Царь Суппилим знал, что Гузан не приносит прежних доходов. Подозвав к себе главного жреца, он велел подготовить нужный договор. Спустя некоторое время цари подписали договор. Но Мурват настоял на том, чтобы его дочь перед бракососетанием успела бы завершить свое обучение в египетской гимназии.

По возвращении в Египет Верховный Жрец вызвал к себе молодую жрицу гимназии Хэшаба. Он представил ей принцессу Румею и велел взять её под свою опеку. Хэшаба повела принцессу за руку через двор Храма в сторону девичьей гимназии. Между тем царь Суппилим Второй неоднократно посылал своих гонцов в Египет со срочными сообщениями, предназначенными для принцессы Румеи. В них вначале были просьбы преждевременно завершить обучение и ускорить бракосочетание. Но юная Румея воспылала страстью к молодому и статному Верховному Жрецу. Получив очередное сообщение, на сей раз с угрозами, она испугалась и решила обратиться к Бэнафу. С наступлением сумерек Румея переступила порог молитвенных покоев Верховного Жреца. В огромном помещении с высокими сводами, казалось, было безлюдно и темно. В двух противоположных углах горели две свечи. Посреди покоев на троне спиной к входу и лицом к многочисленным статуеткам Богов сидел Верховный Жрец. Он держал свои руки, согнув в локтях, ладонями вверх. Его голова была неподвижна и устремлена к сводам. Румея с трепетом подошла со спины и встала у головы. Бэнаф уловил её дыхание и повернул к ней свое лицо. Его губы шептали молитву. Он взглядом указал ей присесть у его ног. Когда Румея прошла за трон, она вдруг увидела юную наложницу изумительной красоты и телосложения. Она сидела на небольшой подушке между коленями Жреца. Её руки держали возвышающийся над ними фаллос, губы медленно и ласково его обволакивали, веки были прикрыты и дыхание было ритмичным.

Румея вначале не знала, что делать: глаза Жреца уже были закрыты и он продолжал молиться. После небольшого замешательства, принцесса присела рядом с наложницей. Юная Зиббу почувствовала рядом с собой чьё-то присутствие. Оторвавшись от высшего наслаждения, она улыбнулась принцессе и чуточку посторонилась. Взгляд Зиббу приглашал присоединиться к блаженству. Рука Зиббу легла на спину Румеи и легонько пригнула её лицо к фаллосу. Румея шепнула ей в ухо: «Я не знаю, как». Зиббу, которая выглядела чуть старше её, приложила палец к губам, что означало призыв к тишине. Румея пугливо опустилась вниз и почувствовала на своих губах нечто горячее и упругое. Ствол вошёл в её губы приветливо. Её язык сам неожиданно для Румеи с любопытством обласкал фаллос от головки и до основания. Спустя несколько минут Румея ощутила потребность овладеть этим волшебством и ублажать его ритмично и с наслаждением.

Бэнаф почувствовал, что к нему соприкасаются непорочные губы новой послушницы. Его рука обнаружила пару девичьих упругих грудей. Соски под его пальцами стали взбухать и требовать ласки.

Завершив молитву раньше времени, Верховный Жрец приподнял на свои руки изящное тело Румеи и опустил его на свое ложе. Румея сама приподняла хитон и впустила в себя Жреца. Она лишь шепнула ему на ухо: «Хочу быть твоей, осчастлив меня своим мечом». Утро они встретили втроём. Лёжа по обе стороны спящего, как уставший лев Верховного Жреца, Зиббу и Румея успели шепотом познакомиться.

За утренней трапезой Румея изложила Верховному Жрецу требования будущего супруга. Свой вердикт Бэнаф изложил на коротком папирусе в адрес царя хеттов: дата бракосочетания будет назначена лишь с согласия самой принцессы. Спустя полгода, завершив обучение, Румея прибыла в столицу хеттского царства, чтобы вступить в брак с царём Суппилимом Вторым. В брачную ночь, Суппилим овладев своей юной супругой, даже не мог себе представить, что её чрево уже было осеменено Верховным Жрецом.

Рождение наследника, которого царица нарекла Бенали, праздновали по всей стране. Весь царский двор спешил поздравить чету правителей с долгожданным событием. Почти все. Первая из жён Суппилима Второго, ставшая теперь младшей по статусу, Патамарат была уверена в бесплодности своего супруга. После недолгих вычислений и расследований, она точно определила, что Румея родила сына от Верховного Жреца. Правда, доказательств у неё не было. И потому Патамарат решила привлечь на свою сторону брата царя Карсу. Карсу был также опечален рождением наследника: он давно готовился занять престол после немощного и стареющего брата. _______________________________________ Нуберийка Фату, которая была самой приближённой рабыней Хэшаба, всегда опережала желания своей госпожи. Она ещё во время трапезы, стоя в дальнем углу, внимательно наблюдала за каждым её движением, взглядом и жестом.

Лицо Хэшаба выражало сгусток страсти и похотливых желаний. Бенали тоже не считал нужным скрывать свои желания: его рука незаметно для сидящих за трапезой гладила спину Хэшаба, там где она переходила в лакомые бёдра. Его бархатистый густой голос не только ласкал её слух, но и заставлял воссоздавать в своем воображении фантастические сцены любви с ним: «Ты сумела своей женственностью поднять во мне такой шторм, что я готов стать твоим наложником». Хэшаба нагнулась к нему и шепнула с жаром: «Не хочу наложника. Я вижу в тебе императора моего тела и разума» Наконец Фату получила долгожданный сигнал и подошла к хозяйке поближе. Хэшаба велела ей немедленно приготовить водоём для омовений и украсить ложе цветами. Она своими глазами пожирала силуэт возбуждённого фаллоса Бенали. Фату поспешила в покои. Они вошли в покои держась за руки и не отрывая своих глаз друг от друга. Хэшаба пригласила его в водоём и скинув с себя хитон прошла в противоположный конец бассейна. Бенали раздевшись, хотел было приблизиться к ней, но она остановила его: «Не спеши, хочу любоваться тобой на расстоянии». По её жесту к Бенали спустилась обнажённая Фату. С другого конца полумрака возникла фигура незнакомого мужчины, плотно прикрытого набедренником. Он не спеша спустился в водоём со стороны Хэшаба. Фату помогла Бенали присесть на край бассейна и стала ласкать руками его возбуждённый ствол. Незнакомый мужчина с повадками евнуха приподнял Хэшаба, усадил её на край водоёма прямо напротив Бенали, раздвинул колени и припал губами к её плоти. Хэшаба своим похотливым взглядом приглашала Бенали к некоей любовной игре. Бенали сразу уловил её желания: не отрывая своих глаз от Хэшаба, он обхватил руками голову Фату, входя своим фаллосом в её губы. Первой не выдержала Хэшаба: она вышла из водоёма и направилась к ложе, усыпанной лепестками роз. Она легла поперёк постели, предоставив евнуху продолжить её лизать. Её рука пригласила Бенали лечь рядом с ней, а Фату – губами ублажать его . Их лица оказались рядом на расстоянии поцелуя. Его язык проник в её губы: «Ты волшебница! Мне нравятся твои игры». Он целовал её всё жарче и жарче. Их руки ласкали друг друга с жадностью и нетерпением. Хэшаба взвыла от оргазма: «Вот теперь я хочу, чтобы ты овладел мной. Сделай со мной всё, что ты хочешь. Я готова умереть с твоим фаллосом в моей плоти». Похожий на евнуха мужчина, не спеша вышел из водоёма и исчез в дверях, из которых появился. Фату помогла своей госпоже оседлать своими чреслами губы Бенали и преподнесла к её губам изумительно восставший ствол .

Бенали с жадностью молодого волчонка вошёл своим горячим языком сквозь малые губы Хэшаба и приласкал клитор. Хэшаба, издав глубокий стон, ввела фаллос в свои губы до самого основания. Фату не смогла удержаться и шепнула на ухо Бенали: «Боги создали тебя для любви, Бенали. Я вернусь к тебе, когда моя госпожа пожелает отдохнуть». Выйдя из покоев, Фату столкнулась с берберским всадником-гонцом. Задыхаясь после быстрой скачки, он лишь успел сообщить Фату о наступлении войск царя хеттов, и тут же свалился от усталости. Фату ни в коем случае не хотела нарушать любовные игры Хэшаба. Она понимала, что в любом случае, об этом должны знать империатрица-фараон Неирэм и Верховный Жрец Бэнаф.

По-прежнему сидя за трапезным столом, Бэнаф наслаждался нежными губами Неирэм, сидящей слева и жадным соитием с Румеи, овладевшей его фаллосом, оседлав его полностью обнажённой. Бэнаф, увидев в дверях бледную Фату, понял: произошло нечто важное. Он подозвал её жестом. Фату поклонилась империатрице и тихим голосом сообщила дурную весть: "На границы Египта ринулась 10-тысячная армия хеттов. Полководец обвиняет власти Египта в укрытии царицы Румеи и принца Бенали, обвиняемых в попытке государственного переворота". Услышав об угрозе, Румея уронила голову на плечо Бэнафа и зарыдала. Сквозь слёзы Бэнаф услышал, что настоящей причиной начала войны, являются подозрения в незаконности рождения Бенали.

Патамарат вместе с Карсу решили избавиться от царицы и принца. (продолжение следует)