THE MAXIMERON-2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской р

44. ГОСПОДЬ ВЕЛИК И МИЛОСТИВ. Молоденький офицер римской криминальной полиции Винченцо Чезаро дежурил уже вторую неделю у палаты кардинала Монтини. Его невеста Джина звонила ему по несколько раз в день с одним и тем же вопросом: «Когда же наконец, мы сможем провести с тобой хотя бы одну ночь вместе?» . Винченцо обещал, что на днях сумеет взять двухдневный отпуск и навестить её в Неаполе: «Поверь мне, дорогая, я сам готов взорваться от желаний. Но не могу оставить важный пост: на мне слишком много ответственности, ты же знаешь». В последний раз они говорили с Джиной полчаса назад. Но не успел Винченцо проглотить последний кусок сандвича, как позвонил его свояк, муж старшей сестры Джины. Они дружили с ним с детства. Умберто долго мялся, как будто спешил в туалет по большой нужде. И наконец, решился: «Винченцо, очень прошу тебя: держись мужчиной. Мне надо сообщить тебе плохую новость.» Винченцо попытался отшутиться: «Только не говори мне, что вы с Розали разводитесь». Но услышал от своего друга детства действительно кошмарную новость: он, оказывается, случайно подсмотрел, как Джина делала минет врачу , который регулярно посещает их больную маму.

Винченцо не мог поверить своим ушам: «Этого не может быть! Она каждый день звонит и клянется мне в любви!» После небольшой паузы Умберто извинился и сказал, что не хотел причинять ему боль.

Но Винченцо настаивал на продолжнении разговора: «Нет, мерзавец! Теперь ты не посмеешь увиливать от клеветы! Я требую от тебя доказательств. Или завтра же приеду и не оставлю на твоем теле здоровых мест!» . Умберто попросил его успокоиться и принять это за данность: «А что касается доказательств...то я подозревал, что они нам с тобой понадобятся. Сейчас отправлю тебе картинку. Мне удалось заснять это тайно. Они были слишком заняты друг другом, чтобы заметить меня». Через минуту Винченцо со слезами , навернувшимися на глаза, смотрел, как на коротком видео его возлюбленная Джина ублажала пожилого доктора в белом халате, стоя между его ног. Он сидел с победным видом на кухонном столе. Он не хотел верить своим глазам, перекручивая ролик уже в десятый раз. И вздрогнул, когда почувствовал на своём плече чью-то женскую руку. Это была сестра Стефани. Она присела рядом с Винченцо и улыбалась. Белым отглаженным платком она вытерла слезу, скатившуюся по его щеке: «Видно, случилось нечто очень серьёзное, мой мальчик, если ты даже не заметил, как к кардиналу прошла посетительница». Винченцо вскочил, как ужаленный, и хотел было открыть дверь в палату. Но Стефани успокоила и остановила его: «Не надо их тревожить: это частная встреча. Отец Монтини будет очень недоволен тобой, если ты сейчас войдёшь туда». Винченцо, путаясь в словах, стал обьяснять происшедшее плохой новостью, полученной из Неаполя: его невеста, мол, трагически погибла. Сестра Стефани обняла его и погладила по спине: «Прими мои соболезнования, сынок. Но ты еще молод и так хорош собой, что долго не будешь в одиночестве. Поверь мне». Винченцо отвернулся, чтобы монахиня не заметила его слёз и прошептал: «Но я ей так верил...» Сестра Стефани тут же поняла: он проговорился, и скорее всего эта девица «погибла» чисто фигурально, изменила ему. Она приблизилась к его уху и попыталась его успокоить: «Ты настолько великолепен, мальчик мой, что сможешь соблазнить даже принцессу». Винченцо повернул свое лицо к ней: «Вы так думаете?». Монахиня кивнула головой: «Уверена!». Стефани посмотрела на часы: «Что-то встреча затянулась. Позволь мне одним глазом заглянуть в палату». Винченцо отговорил её: «Дверь слишком скрипучая. Но с другой стороны коридора есть секретное окошко: для целей безопасности. Идем, я покажу» Они прошли за поворот и оказались в небольшом темном помещении, предназначенном для хозяйственных нужд. Винченцо, не включая света, приоткрыл небольшое окно в стене, которое выходило прямо в палату больного, и пригласил сестру Стефани. Она подошла и заглянула в палату. Перед её взором открылась картина бурной страсти: Линдзи, раздевшись догола, сидела на кардинале и скакала на нём ритмично и со смаком. «Господи Боже мой! –вырвалось у Стефани, которая прикрыла ладонью рот – Она даже свет не выключила!» Винценцо , ласково отодвинул монахиню и замер от удивления: были даже слышны похотливые стоны кардинала и возбуждающий голос Линдзи. Он отчетливо услышал её фразу: «Любимый мой, я готова тебя изнасиловать, так сильно соскучилась».

Это возбуждало молодого офицера, который уже давно не имел секса. Рука Винченцо сама опустилась к восставшему члену: он требовал свободы! И его рука вдруг встретилась с другой, женской рукой. Он погладил руку монахини, призывая не останавливаться. Стефани растегнула ширинку и обнаружила в своей руке возбуждённый до немогу фаллос Винченцо. Его глубокий вздох говорил яснее слов: он уже давно не имел оргазма. Он услышал шепот Стефани: «Бедный мой мальчик. Мне так хочется тебе помочь». Винченцо повернулся к ней лицом и их губы соединились в поцелуе. Стефани ласкала вертикально стоящий ствол, не решаясь следовать дальше зову плоти. Его руки подняли мантию монахини и пробрались к резинкам трусов. Стефани успела закрыть маленькое окошко, из которого по-прежнему были слышны любовные стоны и шепот. Винченцо нащупал в темноте старое кресло, задвинутое сюда из ненадобности, и осторожно усадил в него сестру Стефани. Она села и оказалась лицом к его молодому и настойчивому фаллосу: «Прости меня, мой Лорд всемогущий», услышал её голос Винченцо. В темноте было видно, как она перекрестилась трижды, и только потом обложила своими горячими губами головку члена. Винченцо мгновенно улетел к облакам от божественного наслаждения: «Ты моя царица! Я уже забыл, когда в последний раз был с женщиной» Обняв его за ягодицы, Стефани готова была проглотить его ствол: он доставлял ей неземное удовольствие. Винченцо приподнял Стефани, повернул спиной к себе и усадил коленями в кресло. Даже во мраке его поразила ослепительная белизна и чарующая форма её зрелых ягодиц. Он вошёл в неё не спеша, растягивая неописуемые ощущения на своём члене. Она оказалась не только зазывающе влажной, но и неожиданно тесной и узкой. Стефани отдалась ему и услышала его шепот: «О мадре миа! Какая же ты непорочная! Я тебя обожаю!» Очень скоро её чрево наполнилось несколькими струями семени. Стефани показалось, что стала моложе лет на десять. Она уселась в кресло и с жадностью вобрала в себя всё ещё пульсирующий фаллос. Их глаза встретились и приласкали друг друга в темноте.

Винченцо прижал Стефани к своей груди: «Ты моя спасительница: я уже подумывал о суициде. Теперь я буду жить. Только ты не смей меня гнать от себя». Стефани поцеловала его в губы: «Ты второй мужчина в моей жизни. И я никому тебя не отдам. Но только, прошу тебя: это должно остаться втайне». Когда они вернулись к дверям палаты, увидели как в другом конце коридора появился высокий полицейский. По четким шагам и фигуре Винченцо сразу узнал в нём главу криминальной полиции Рима Джузеппе Подуро.

Винченцо встретил его по уставу: по стойке смирно с рукой у виска. Полковник Подуро ответил на приветствие подчинённого, склонил голову перед сестрой Стефани и поцеловал ей руку. Она перекрестила его со словами «Пусть хранит Вас Господь». Полковник выглядел хмурым: «Только что я получил рапорт из Ватикана. Италия и весь мир скорбят: полчаса назад скончался Папа Римский Бернард Второй. Мне необходимо срочно сообщить об этом кардиналу Монтини» .

Сестра Стефани грудью встала у дверей: «Нет-нет, господин полковник. Кардиналу оказывают важную процедуру, и сейчас не самое удобное время его тревожить. Тем более, с плохой вестью. Если Вы мне позволите, я сама сообщу ему об этом через полчаса после ...его облегчения». Джузеппе Подуро принял предложение: «Приношу Вам благодарность. И не смею больше задерживаться.» Он повернулся к Винченцо, оглядел его с ног и до головы. Поправив воротник кителя, он незаметно шепнул ему на ухо: «Капитан Чезаро, извольте проверять ширинку брюк после посещения туалета». Винченцо быстро застегнулся и переглянулся взглядом со Стефани. Она густо покраснела, опустила глаза и прикусила нижнюю губу.

Дождавшись, когда спина полковника Падуро исчезнет в дверях лифта, Стефани тихо постучав, вошла в палату. Кардинал Монтини резко поднял руку, прося не входить: Линдзи стоя у кровати на коленях наносила своими губами падре последние мазки.

Сестра Стефани тем не менее подошла вплотную к кардиналу и шепнула ему на ухо: «Не беспокойтесь, падре. Вы теперь посланник Бога на земле: Бернард Второй сменил свой мир». Линдзи не выпуская член из своих губ, пропустила палец между его ягодиц. И тут же почувствовала на своих губах теплую струю семени. Линдзи была уверена: это было семя следующего Папы Римского. Фредерико Монтини издал победный стон: «Господи, прими душу раба своего Бернарда.И помоги мне избраться на твой престол и править от твоего имени». Они долго прощались: Линдзи с искренним сожалением сообщила Фредерико, что её срочно вызывают в Вашингтон. В Белом Доме ожидались большие перемены, и будущий вице-президент Стив Браун нуждался в её консультациях. Они договорились встретиться вскоре после выборов и инагурации Президента США. После положенного десятидневного траура по усопшему Бернарду Второму левое крыло апостолического дворца Ватикана закрыли для посещения кем бы то ни было. Когда в нем собрались все участники конклава, распорядитель-камерленге отец Сильвио, обошёл всех без исключения, чтобы убедиться: кардиналы обеспечены всем необходимым и посторонние отсуствуют.

Отец Сильвио ненадолго задержался у кресла-трона кардинала Монтини. Они обменялись вопросами о самочувствии. Затем отец Сильвио вложил в руку кардинала нечто похожее на короткую записку. В ней был всего лишь один вопрос: «Второй, или третий?» .

Кардинал Монтини, узнав почерк, медленно сжёг записку в золотом блюдце, и передал блюдце отцу Сильвио. Тот обратил внимание, что средний палец кардинала показывает неприличный жест. Камерленге взял блюдце из рук кардинала, улыбнулся и кивнул головой. До наступления сумерек все члены конклава успели проголосовать во второй раз, и отец Сильвио торжественно унёс урну с бюллетенями в специально отведённое для подсчёта помещение. У дверей его встретила глава комиссии по подсчёту сестра Стефани. Взяв урну из рук отца Сильвио, сестра Стефани вопросительно взглянула ему в глаза. Он опустил свой взгляд на урну, тем самым призывая Стефани проследить за его рукой: средний палец отца Сильвио демонстрировал жест, знакомый всем женщинам.

Сестра Стефани потянула отца Сильвио за портьеру, раскрыла губы и взглядом дала понять, что готова. Палец камерленге проник сквозь губы Стефани и коснулись её языка. Это был сигнал повиновения. Подсчёт голосов длился двадцать восемь минут. У тех же дверей сестра Стефани передала отцу Сильвио итоги: в пользу кардинала Монтини были поданы 79 % голосов конклава. Бюллетени тут же были сожжены отцом Сильвио в печи вместе с белой сухой соломой. Увидев белый дым, площадь перед Ватиканом взорвалась воскликами многотысячной толпы. Мир праздновал избрание нового Папы Римского. Камерленге торжественно оповестил святой конклав: понтификом избран кардинал Монтини. Затем он степенно подошёл к трону-креслу кардинала и спросил его: «Согласен ли ты занять престол ?» Получив его согласие, он спросил: «Как нам величать тебя отныне, святой отец?» Ответ был готов: «Марцелл Второй» Камерленг пригласил кардинала пройти в приготовленные для Папы покои. Войдя в них, Марцелл Второй вопросительно посмотрел на отца Сильвио. Тот сразу понял, о чем его спрашивают: «Сестра Стефани ждёт, чтобы преподнести свои поздравления». Папа кивнул головой. Отец Сильвио удалился и запер дверь снаружи на ключ. Из под балдахина папской ложи вышла сестра Стефани. Она с трепетом опустилась ниц: «Святой отец, мне не пришлось совершать грех: Вас избрали почти единогласно. Причём, как и требовал Ваш знак, посланный с отцом Сильвио, в ПЕРВЫЙ день». В наступившей тишине она услышала его певучий тембр: «Поднимись ,сестра. Иди ко мне. Твое место сегодня рядом со мной в моём ложе.» Стефани стояла перед ним обнажённая и дрожащая от предвкушения предстоящего соития. Фредерико обратил внимание на её упругие формы и белоснежное тело: «Ты великолепна, Стефани.» Этих трёх слов было достаточно, чтобы Стефани припала губами к святому фаллосу и тут же возбудила его до пупка. Он овладел ею в позе миссионера и вскоре оросил её чрево своим семенем. Напряжение дня выборов сказывалось: Фредерико уже был готов уснуть, когда сестра Стефани перед уходом заботливо укрыла его одеялом: «Да хранит тебя Бог для всех нас на долгие годы правления». И услышала голос Папы Римского: «Ступай, Стефани. Господь велик и милостив: Он простит наши прегрешения.» Спустя неделю сестра Стефани специальной буллой Папы Римского Марцелла Второго была возведена в сан аббатесы. В её новые обязанности кроме всего прочего теперь входила и охрана ночного покоя Понтифика.

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ. Важно, чтобы каждая стрела достигла своей цели. Четвёртый по величине город-крепость Египта Кёми располагался в плодородной части страны. Здесь находился дворец наомарха – наместника фараона – Тултама. Его владения простирались далеко, вплоть до столицы. Тысячи воинов, ткачей, гончаров, скульптуров, поваров , купцов и прочих ремесленников трудились под началом его жрецов и писцов. Его первая жена – небет пер, Сулима слыла непревзойдённой красавицей среди сорока жён наместников других регионов Египта. В свои 16 лет она успела подарить главе наома троих сыновей и двух дочерей. Тултам души не чаял в ней, и все реже вспоминал о своих двух других жёнах и пяти наложницах. Ничто не предвещало беды, когда Тултам, после вечерней трапезы, вошёл в водоём для омовения, где его уже ждала любимая супруга. Двери покоев вдруг распахнулись настежь и к ним ворвалась дюжина воинов-хэттов. Главарь варваров по имени Карсу нагло прошёл к его трону и велел Тултаму выйти из водоёма и припасть к его ногам. Тултам попытался выяснить причину такого вероломства. Но огромный детина, похожий на перса, приподнял его и швырнул к Карсу: «Твоя крепость окружена нашим войском. Мы здесь ненадолго. Держим путь к твоей империатрице Неирэм, которая приютила беглецов, Румею и Бенали.» После этого он не спеша спустился в водоём и с раскатистым хохотом взял в обьятия дрожащую от страха Сулиму. Когда Тултам только вскочил, чтобы защитить свою жену, он был схвачен двумя воинами и привязан спиной к столбу. Сулима была жестоко изнасилована прямо на его глазах. С этой ночи весь наом был отдан десятитысячной армии хэттов для разврата, насилий и грабежей. Воины и многие молодые ремесленники и чиновники были убиты. Девочки, достигшие подросткового возраста подвергались непрерывным насилиям. В ход пошли замужние и даже пожилые женщины. Казна была разграблена Карсом лично.

Его полководец Сапар обнаружил в дворцовом подземелье большие запасы волшебных трав, предназначенных для курения. И вскоре они с царьком Карсом увлеклись новым развлечением. Когда Патамарат и Сукрем вошли во дворец, они не поверили своим глазам: Карсу и Сапар еле волочили ногами, их глаза готовы были выйти из орбит, ни один не был способен произнести даже полфразы. Было слышно только мычание. Патамарат поняла, что ей придётся брать власть в свои руки. По её велению Карсу и Сапар были заключены в темницу. Она приказала рабыням подготовить покои для неё и Сукрема. После трапезы, омовения и продолжительного соития Патамарат предложила Сукрему стать её полководцем. И после захвата Румеи и Бенали обещала ему разделить с ним трон и постель публично и открыто. Сукрем после небольшой паузы согласился. Но попросил один день для реорганизации войска. На следующее утро он собрал армию хэттов на площади крепости. Потребовал разделиться на отряды в тысячу всадников и в каждый отряд он внедрил по сотне своих берберов. Своим всадникам он выдал по три стрелы каждому: «Каждая стрела должна достичь своей цели. Иначе, чужая стрела достигнет каждого из вас». Дождавшись ночи, Сукрем отправил своего гонца навстречу Верховному Жрецу Бэнафу с сообщением о готовности. Верховный Жрец расставил свои шатры на расстоянии видимости от стен крепости Кёми. Фарди, уложив свою дочь, присоединилась к молитвам Бэнафа, присев у его ног. Дождавшись последних слов молитвы, она притушила свечи, оставив гореть лишь одну. Подойдя к владыке со спины, Фарди стала лёгкими движениями ладоней снимать усталость с плеч Бэнафа. Медленно опускаясь вниз по спине, её руки пробрались затем к его груди и животу. Губы покрыли Владыку нежными поцелуями, и он услышал её слова: «Утром тебя ждут тяжелые часы сражения . Мне хочется подарить тебе лишь минуты блаженства, чтобы ты завтра даже не заметил, как лёгкая победа опустится к твоим стопам. Пусть твоя стрела войдёт в свою цель уже этой ночью. Осемени меня в эту благословенную ночь и подари мне сына». Она поднялась во весь рост и хотела обнажиться перед жрецом. Но Бэнаф остановил её: «Дай мне самому насладиться твоей наготой». Он медленно снял с неё ночной хитон и уложил в постель. Её руки стыдливо прикрывали лобок. Она опустила веки, когда почувствовала, как его губы оказались между её ног. Бэнаф давно не испытывал такого блаженства. Войдя в неё сбоку и приподняв ногу, он наслаждался её стонами и еле слышным шепотом любви.

Она уложила его на спину и оседлала его фаллос. Бэнаф не мог оторвать свой взор от её скачущих сосков и закатившихся от наслаждения глаз. Она стонала словно молодая тигрица, дождавшаяся наконец, своего самца. Доведя себя до оргазма, она напряглась своими ягодицами и с глубоким вздохом упала в изнеможении к его губам. Разглаживая её локоны, Бэнаф только сейчас заметил стоявшего у входа в шатер гонца от Сукрема. Уложив Фарди спать и укрыв её тканью, Бэнаф взял папирус и начертал на нём несколько строк: «Выступай ранним утром и следи за небом. Небеса дадут тебе знак. Каждая стреле должны достичь цели». Задолго до рассвета, еще в когда небо было покрыто розовым заревом, Бэнаф во главе пяти сотен всадников, направился в сторону крепости, занятой врагами. С первыми лучами солнца вдали показалось огромное войско. Оно двигалось навстречу, выстроившись в одну линию. Это была внушительная армия, которая тянулась с одного конца горизонта до другого. Бэнаф на своем белом жеребце держал в руке лук с одной единственной стрелой. Вырвавшись чуть вперед, он вытянул вперед руку с луком и остановил свое немногочисленное войско, выстроенное в виде пирамиды. Вершину пирамиды возглавлял полководец Бенали, вооружённый клинком. В наступившей тишине, Верховный Жрец спросил: «Кто из вас не готов к встрече с врагом? Пусть он выйдет сейчас и отправится домой к семье. Он будет мной прощён». Никто не выступил вперед. Бэнаф после паузы добавил: «Боги с нами! Вперед!» Когда два далеко неравнозначных по числу войск приблизились на расстояние стрелы, Верховный Жрец неожиданно остановил своих воинов, подняв руки к небесам. Солнце, выступившее из за спины Бэнафа, своими лучами осветило шлемы 10-тысячного войска. Редкие облака не спеша разошлись по разным сторонам небосвода. Бэнаф сошёл со своего жеребца и передал узды Бенали. Опустившись на колени, Верховный Жрец склонил голову и начал произносить первые слова молитвы. Несколько стрел ,выпущенных из первых рядов армии хэттов, вонзились в песок вокруг Бэнафа. Он поднял голову и воздел руки к небесам, шепча сокровенные строки молитвы. Молодой жеребец вдруг встал на дыбы и вырвался из рук Бенали. Он стал скакать вокруг Верховного Жреца, изображая танец самца перед соитием. Когда жеребец громко заржал и поднялся на задних копытах, небо покрылось тяжелыми тучами. Неожиданно пустыня оглушилась сильнейшим громом. Три острые молнии одна за другой вонзились в ряды хэттов. Небо разродилось невиданным ливнем. Все воины удивлённо подняли свои глаза к небесам.

Сукрем выступил вперед и выпустил первую стрелу во всадника слева. Он упал ,сражённый в сердце . Вторая стрела сразила тысячника справа. Его постигла та же участь. Всадники-берберы, получившие сигнал от своего полководца, приступили к истреблению своих соседей. Бэнаф, вновь оседлав своего жеребца, медленным шагом направился в сторону поредевших рядов противника. Оставшиеся в живых несколько сотен хэттов были легко разоружены и захвачены в плен.

Битва была завершена полной победой. Верховный Жрец велел Бенали доставить Патамарат, Карсу и Сапара в столицу Египта для встречи с царицей хэттов Румией. Румия отказалась не только от встречи, но и от царского престола. В ночь, проведённую в обьятиях своего спасителя, Верховного Жреца, она обьявила ему о своем решении: «Пусть наш сын, Бенали займёт трон. Египет будет иметь двух царей в двух странах. Я хочу провести свои дни и ночи, у твоих стоп, мой Владыка.» После казни заговорщиков Бенали отправился в свое царство, прихватив с собой Хэшаба и Мун. Ему предстояло не только навести порядок в государстве, но и приступить к созданию армии, которая была разгромлена им самим. (продолжение следует)