THE MAXIMERON-2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской р

47. ЗАГОВОР РАСКРЫТ. После возвращения из США Мария Синицина была переведена в администрацию главы России Булыжникова. Её нынешняя должность называлась помощник по личным поручениям. Она получила духкомнатную квартиру на Кутузовском проспекте. Но там практически не ночевала: Пётр Петрович, оставшийся вдовцом при живой жене (Дарья с сыном всё ещё находилась в Башкирии, отделившейся от России), предпочитал видеть своего помощника у себя в резиденции. Маша не только приняла все условия, но и была даже благодарна боссу. Булыжников отличался от своего двойника не только воспитанностью, образованностью и отменными манерами. Он был полной противоложностью своего брата-близнеца и в постели: в свои шестьдесят с хвостиком умел доводить Машу до многочисленных оргазмов. Он сумел войти ей в душу , когда ещё там в Вашингтоне рассказал о своей необычной судьбе. Молодая вдова капитана Красной Армии Петра Булыжникова, погибшего под Воронежем, жила в одиночестве в Гомеле. Как-то случайно познакомилась с немецким военнопленным, торговавшим овощами на рынке. Тайно встречаясь с Вильгельмом, Надежда Булыжникова вдруг обнаружила, что беременна. Чтобы скрыть это от соседей и сослуживцев, она переехала к дальней родственнице в глухую деревню на границе с Польшей. Там в избе с помощью повитухи и родила близнецов: Петра и Семёна. Спустя несколько месяцев, родственница сообщила Надежде, что староста деревни получил из Гомеля донесение, в котором высказывалось подозрение о связях Надежды с военнопленным Вильгельмом. Немца к тому времени успели расстрелять за анекдоты про Сталина. Надежду новость скосила: она уже была готова покончить с собой. Но неожиданно помог один поляк. Пан Ковалек иногда заезжал к ним: питал мужской интерес к родственнице Надежды. Узнав о беде, нависшей над головой матери двух близнецов, пан Ковалек взялся помочь ей сбежать с ним в Гданьск. А оттуда - в Австрию. Правда, она смогла забрать с собой только Семёна. Петра пришлось определить в детский дом, как сироту. Надежду с сыном приютил фермер из под Вены, старый инвалид герр Янкель. Семён после окончания колледжа отправился в Лондон. Получив степень магистра по языкознанию, он женился на однокурснице из Арканзаса, США. Так он оказался в Америке, где получил работу учителя русского языка в одном из частных колледжей Литл Рока. Его жена Мэри Стимменс, получившая в Лондоне очень редкую в то время профессию биохимика, неожиданно нашла работу в ЦРУ. Именно тогда Семён Булыжников и попал в поле зрения департамента разведки. А уже спустя пару лет стал консультантом-переводчиком Агенства национальной безопасности США. В начале восьмидесятых Семёна Булыжникова командировали в Египет.Мэри к то му времени уже скоропостижно скончалась от рака груди. Под именем журналиста из ГДР Вольфа Шумана вдовец Семён поселился в двух кварталах от посольства СССР в Каире. Ему предстояло посещая брифинги советского посла, молодого Иосифа Квантриашвили, постараться сблизиться с его семьёй. Вскоре Вольф выяснил, что у советского Посла была тайная любовница, жена министра транспорта Египта господина Ахмада Фирдоуси. Министр в свое время получил образование в Москве. Там и познакомился с Сусанной Меликян из Еревана. Они долго сожительствовали. А перед окончанием его учёбы Сусанна уже была слегка беременной. Хотя прилетев в Каир, со слезами на глазах сообщила Ахмаду о якобы выкидыше. Но уже находилась с ним в законном браке. Сосо познакомился с Сусанной на одном из приёмов в посольстве. Сусанна пригласила Посла на свой день рождения. День рождения случайно совпал с визитом её супруга в Арабские Эмираты. Сусанна призналась Иосифу: ужасно скучает по своим мужикам. После этой ночи она скучать перестала. Вольф сделал несколько удачных фоток, на которых Посол Квантриашвили и Сусанна Фирдоуси входили, а затем выходили из дешёвой гостиницы на окраине Каира. Но он так увлёкся своей удачей, что не заметил хвоста: майор Савельев, служивший в министерстве транспорта водителем, рапортовал об агенте куратору в Москве , приложив туда и фотку Вольфа Шумана. Именно так в центральном аппарате КГБ СССР узнали о существовании двойника у подполковника Петра Булыжникова . Получив назначение на пост советника Посла, Пётр Булыжников первым делом навестил Иосифа Квантриашвили: привёз личное письмо от генерала Чебрикова. В письме председатель КГБ выражал Послу благодарность за службу и рекомендовал Петра, как ценного кадра, к судьбе которого небезразличен сам Юрий Владимирович. Спустя неделю майор Савельев сумел познакомить Петра Петровича с Сусанной Фирдуоуси на благотворительном ланче в американском Посольстве. Прессатташе Роберт Руппер , вызвался опекать смпатичную пару и в конце приёма предложил Петру Булыжникову два пригласительных билета на новинку голливуда: фильм шёл в престижном каирском кинотеатре .

После нескольких порций ирландского виски и тонких комплиментов в свой адрес, Сусанна была совсем не против совместного просмотра модной комедии «Вашингтонское такси». Пётр не только нежным шепотом переводил фильм для Сусанны, не владеющей английским, но и не забывал крепко держать её маленькую ладошку на своем возбуждённом члене. Вскоре он обратил внимание, что веки Сусанны полуприкрылись, а пальцы нежно поглаживают ствол по всей длине.

Ночь они провели в одном из служебных квартир советской резидентуры. Утром прощаясь, Сусанна несколько раз напомнила: «Очень прошу тебя, Петенька, никому ни слова! Я на грани развода: этот старый козёл, мой муж, стал слишком ревнивым.» Затем посмотрев ему в глаза спросила: «Я могу на тебя положиться?» Петр завязывая галстук, успокоил её: «Абсолютно, дорогая. Буду ждать тебя завтра в 11 часов в булочной, куда ты обычно ходишь звонить Послу Квантраишвили». Сусанна вздрогнула: «Как ты смеешь, негодяй? И даже не подумаю! Считай, что меня здесь не было!» Пётр закрыл дверь прямо перед её носом и грубо швырнул в кресло: «Сядь, шалава! Сядь и слушай меня!» Сусанна стукнулась головой о ручку кресла и зарыдала. Юбка задралась, обнажив шёлковые арабские трусики в мелкий горошек. Открылась дверца стенного шкафа и в комнату вошёл майор Савельев, водитель из гаража министерства транспорта. Он посмотрел на шефа и получив добро, подсел на край постели рядом с креслом. На оголённые ляжки рыдающей навзрыд Сусанны легли несколько черно-белых фотографий. Сусанна сразу притихла. На фотографиях её сумели поймать в обьектив в самых непристойных позах. Она долго рассматривала толстый член во рту, и не могла поверить, что губы принадлежат ей, а член – КГБ. Пётр Петрович надел пиджак и вежливо попрощался: «До завтра, Сусанна. И не вздумай опаздывать: я слишком занятой человек, чтобы уделять всяким блядям много времени.» Затем обратился к своему подчинённому: «Савельев, ты уж, будь другом, проинструктируй её как положено по уставу». Когда раздался звук отьехавшего автомобиля, Савельев медленно растегнул ширинку и откинулся на спину: «Можешь не спешить: твой муж всё ещё трахается с проститутками в соседнем борделе». Сусанна брезгливо прикоснулась руками к члену, на вид далёкому от готовности к соитию. И с тоской поняла, как долго он её будет инструктировать. Решилась лишь тихо попросить: «У тебя водки не найдётся? Для дезинфекции..» Савельев завизжал, как поросёнок: «Соси, шлюха! Не то хуже будет!» По дороге домой, сидя в старом джипе без крыши Сусанна поняла, что отныне придётся бесплатно пахать на КГБ СССР. Савельев передал ей небольшой футляр, в котором находился малюсенький шприц, начинённый страшным ядом. Уже перед самым домом Савельев показал ей фотографию будущей жертвы. Сусанна чуть не вскрикнула: это был Пётр Булыжников, с которым она провела прошлую ночь. Она закрыла лицо руками, закачала головой и завопила: «Я не смогу. Он меня убьёт раньше!» Савельев спрятал фотографию с улыбкой: «Дура! Это его двойник. Нам надо его ликвидировать». На следующее утро она ждала Булыжникова в булочной-кафе, боясь опоздать. Он вошёл минута в минуту и заказал кофе. Сусанна дрожащей рукой коснулась его фаллоса: «Я сделаю всё, как ты прикажешь, Петенька. Только помоги мне уехать в Болгарию к маме. Мне нужен советский паспорт и больше ты меня не увидишь. Клянусь!» Булыжников , отпив кофе, протянул ей листок бумаги: «Посмотрим. Вот здесь адрес, куда тебя отвезет Савельев. Он тебя спрячет в кладовке. Как только двойник войдёт в ванную и разденется, ты воткнёшь шприц в любую часть его тела. Но запомни: без одежды. Исчезаешь немедленно. Но не смей ехать домой. Проведёшь ночь вот в этом отеле. Я найду тебя там и помогу с отьездом». По его мутным глазам Сусанна поняла: уехать ей не дадут. Скорее всего, похоронят в песках у пирамид. Вернувшись домой, она не сомкнула глаз до утра. До встречи с Савельевым оставалась пара дней. Приняв холодный душ, Сусанна обратила внимание на синяки и ссадины, которые остались у неё на теле после общения с Булыжниковым и Савельевым. Нужно было как-то их замаскировать кремом. Вызвав такси, она отправилась к своей массажистке. Но подьезжая к её салону, она увидела вывеску американского посольства через дорогу. Сусанна мгновенно поняла, кто может ей помочь. Роберт Руперт помнил её. И любезно проводил в свой оффис на втором этаже. Вежливо предложил выпить. Сусанна поблагодарила и попросила лишь воду со льдом. Когда Роберт вернулся с водой, он не без любопытства увидел соблазнительные ноги Сусанны значительно выше колен. «Я Вас с удовольствием слушаю, мисс Фирдоуси», сказал Роберт и присел на ручку её кресла. Сусанна успела лишь назвать имя Савельева, как Роберт приложил палец к губам: «Давайте продолжим беседу в соседнем баре». Под шумную и ритмичную арабскую музыку Сусанна исповедалась перед США, как на духу.

Роберт задумался. Затем извинившись, отлучился на минут пятнадцать. Вернулся с широкой улыбкой на лице: «Мисс Фирдоуси. Ничем Вам помочь не могу. Но рекомендую выполнить их приказ. И не беспокойтесь ни о чем: шприц будет нами заменен». Включив радио на полную мощь, он тихо шепнул: «Буду Вас ждать в отеле Hilton, рядом с той самой квартирой, где живёт двойник. После того, как только исполните заказ КГБ». Сусанна сидела в кладовке уже минут двадцать. И вдруг услышала, как кто-то вошёл. Сквозь щель она увидела двойника Булыжникова. Он разделся и вошёл в ванную. Сусанне показалось, что он даже ухмыльнулся в её сторону. Но так или иначе надо было действовать. Она бесшумно вышла из своего укрытия, вошла вслед за ним в ванную и увидев его со спины, вонзила шприц и тут же сбежала вниз по лестнице, прямо на улицу. У выхода ей показалось, что она слышала, как двойник упал. Вскочив в такси, Сусанна проехала несколько кварталов, не отрывая глаз от заднего окна. Слава богу, вроде никто не преследовал её.

Через минут десять она входила в гостиницу Hilton. В одноместном номере было уютно и прохладно. Роберт сидел в кресле, накинув ногу на ногу. Сусанна упала к его ногам и опустилась лицом к паху. Роберт поднял её и стал раздевать не спеша и со знанием дела. Сусанна была вне себя от счастья: американец знал толк в женщинах и их слабостях. Никто ещё не дарил Сусанне столько наслаждений в позе «69». Она знала о ней только по порнофильмам , которые тайком смотрели в советских общежитиях . Утром Сусанна еле продрав глаза, увидела как Роберт наливает ей ароматное кофе. Поправив под её головой подушку, он положил ей на живот свежий номер газеты «Маариф» . На первой странице была фотография обнажённого мужского тела. Заголовок на всю страницу сообщал, что обнаружен труп немецкого журналиста Вольфа Шумана. Рассматривается версия самоубийства. Спустя два часа Роберт провожал Сусанну к окошка регистратуры в аэропорту. Молодая дама из числа пограничников внимательно сопоставила фотографию на паспорте с лицом пассажирки. Затем вернула документ с авиабилетом на рейс Каир-Лос Анджелес: «Счастливого полёта, мис Дженифер Гаспарян». В КГБ СССР были уверены: Петру Булыжникову удалось аккуратно избавиться от своего брата-близнеца, которого спецслужбы США пытались использовать в известных целях.

Между тем, Семён Булыжников вернулся в родной штат и стал вести лекции по русскому языку в одном из частных колледжей Литл Рока. Теперь его звали мистер Антон Белых. ________________________ Тяжёлая судьба шефа так растрогала Машу, что она упав перед ним на колени поклялась умереть с этой тайной. И теперь выйдя из ванной, Маша с любовью посмотрела на Булыжникова, который спал сном младенца. Он видел какой-то сон: его верхняя губа чуточку улыбалась. И Маша вдруг обнаружила, что возле левой ноздри у Семёна небольшая родинка. Родинка, которой не было у Петра. Маша посмотрела на часы. Оставалось три часа до приёма официальной делегации Грузии во главе с президентом Квантриашвили. Надо было будить Хозяина. После подписания декларации о признании Абхазии и Южной Осетии частью Грузии, президенты двух стран отпустили своих коллег, чтобы продолжить переговоры за обедом.

Иосиф Квантриашвили подозвал к себе Манану и подвёл её к Булыжникову: «Если ты не против, Петро, Манана будет со мной на обеде.» Пётр Булыжников улыбнулся: «Разумеется, Сосо. Если она больше на меня не злится». Манана подала ему руку: «Большое Вам спасибо, Пётр Петрович. Мы теперь знаем, как Вы любите нашу Грузию». Он широко улыбнулся ей и поцеловал руку. Президент Квантриашвили и Манана вернулись в резиденцию поздно, около полуночи. Манана скинула с себя одежды и нырнула под душ. Сзади к её попе прижался главный член Грузии: «Ты выглядела бесподобно. Я балдею от твоих изысканных манер.» Манана повернулась к нему лицом, поцеловала в губы и неосторожно заметила: «Это не он. У того не было родинки возле левой ноздри». Сосо сразу обмяк в унисон с членом. Даже не помывшись, он накинул на себя банный халат и боромоча что-то себе под нос, плюхнулся в кресло. Манана поняла, что вызвала его патологическую ревность: «Неужели ты совсем сошёл с ума? Идиот! Родинка же не на яйцах у него! На губе!Ты же знаешь, какая я наблюдательная!» И услышала в ответ его тихий шёпот: «Да, да,да...Но мы не должны вмешиваться в их дела» Он махнул рукой, признаваясь в глупой ревности, поднял трубку телефона и набрал Фёдора Раскруткина . Фёдор Раскруткин выключил подслушивающий аппарат, подключённый к резиденции грузинского гостя, и ответил на звонок. Это был президент Грузии: « Я нисколько не сомневаюсь в том, что это Пётр Петрович Булыжников. И Вам не рекомендую.» Поблагодарив высокого гостя, генерал Раскруткин позвонил Зое Владимировне Малышевой, жене премьера Тимофея Малышева. В квартире стоял необычный шум. Фёдор не стал долго тянуть: «У Петра никогда не было родинки на верхней губе.» Зоя захихикала: «Господи! Америку открыл! Разумется, не было.» Генерал прервал её смех: «Мустафа должен покончить с этой "родинкой". Как можно скорее. Действуй по нашему плану.» Зоя положив трубку,покачивая бёдрами, вернулась в спальню. Её муж Тимоша, увидев её, чуть не зарыдал: «Зоенька, ну где ты там? Бери его скорее, я хочу кончать!» Он стоял полусогнувшись спиной к Мустафе, который ритмично наяривал его в анал. Полувялый член премьера России требовал женских губ. Не успела она припасть к нему , как Тимофей издал писклявый клич: «О боже мой! Как же мне хорошо!» Зоя вместе с Мустафой пошла под горячие струи душа. Она припала к его спине. Мустафа прикрыл веки в ожидании наслаждения. Правая рука Зои начала ласкать черный ствол её любимого ягуара. Палец левой руки проник в промежность и быстро обнаружил маленький орешек – простатит. Поглаживая орешек, Зоя с наслаждением чувствовала, как ствол Мустафы растёт и крепнет в её руке. Присев на край ванны, Зоя с жадностью взяла в рот огромный фаллос и не могла от него оторваться. Сквозь пар, стоящий в ванной, Зоя увидела, как Тимофей, завязывая галстук, с любопытством разглядывает минет жены через стекляную дверь. Зоя припав руками к стеклу, выставила свой изнывающий зад под восставший кинжал из Танзании. Тимоша услышал её стон: "Любуйся, сукин сын. Смотри, как имеют твою жену!" Провожая Мустафу к дверям, Зоя опустила ему в маленький чемоданчик новенький браунинг: «Только прошу тебя, без самодеятельности. Сделай его по инструкции. Россия не останется в долгу перед тобой. » ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ. ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ. Гнев и милость – дары Богов, но различны в своем итоге.

После подписания мирного договора с Ливией не прошло и двух месяцев, как Персия стала подвергаться набегам со стороны соседей. Молодой, но уже опытный полководец Турсун-ага, неоднократно просил царицу Эмель позволить ему наказать клятвопреступников-ливийцев. Но царица всякий раз отклоняла его просьбы. Она терпеливо разьясняла прыткому воину, что худой мир стоит дешевле доброй войны. Эмель, как чуткая женщина, подозревала, что военноначальник, который явно питает к красавице царице чувства самца, скорее всего желает выслужиться перед ней. Тем самым он надеется растопить равнодушие царице к своей персоне. Турсун-ага, безусловно, был и статен, и образован. Происходил из древней княжеской семьи. Но с тех пор, как царица однажды увиделась с Верховным Жрецом Бэнафом, который излечил её дочь от коварной болезни, а затем она родила от Жреца сына Джаваншир-хана, Эмель дала обет Богам: не отдаваться ни одному мужчине, кроме Бэнафа. Когда Турсун-ага вошёл к ней с очередным донесением о стычках на границе, царице диктовала писарю сообщение для царя Ливии Ортаха Второго. Она была уверена в том, что набеги со стороны соседей манипулируются кем-то другим, но не царём. Эмель отправила гонца с письмом и предложила прислать в Персию своего посла. Персия готова выслушать новые претензии Ливии. И в том случае, если они приемлемы, то царица может вновь пойти на компромиссы. Выпроводив гонца, царица велела Турсун –ага усилить охрану границ и дождаться приезда посла из Ливии. Полководец низко поклонился царице и его глаза, полные нежной любви остановились на приоткрытой части бедра Эмель. Царица с улыбкой отпустила своего военноначальника, обратив внимание, что его возбуждённый до предела фаллос почти готов разорвать тонкий набедренник: «Турсун, я ценю твою доблестную службу. И после решения наших разногласий с Ливией хотела бы поздравить тебя с женитьбой. Слышала, что одна из твоих наложниц подарила тебе сына. Любая княжна Персии была бы счастлива иметь такого супруга.»

Турсун-ага густо покраснел и тихо поправил царицу: «У меня уже трое сыновей от трёх разных наложниц. Боги даровали мне способность сеять лишь сыновей. Но жениться я не собираюсь, солнцеликая. И ты знаешь, почему». Эмель пригласила его присесть у трона: «Знаю. И я благодарна Богам, что всё ещё способна очаровывать молодых воинов Персии. Но запомни, Турсун: я дала обет Богам, и не собираюсь его нарушать. А теперь иди и исполняй службу». Спустя неделю царице доложили, что с важным сообщением от царя Ортаха Второго прибыла его дочь Ламашпур. Царица приняла её в тронном зале, оказав высокие почести.

За традиционной гостевой трапезой царица собрала самый узкий круг своих сановников. Справа от неё восседал военноначальник Турсун-ага. Слева она усадила своего главного жреца Хосрова-паша, мудрого и пожилого старца. Ламашпур прибыла в сопровождении незнакомки, с лицом, плотно прикрытым платком. Она усадила её справа от себя. Незнакомка не ела и не пила, чтобы не приоткрывать лица. Царица Эмель заподозрила, что эта женщина по всей вероятности ей знакома. Не задавая лишних вопросов, Эмель велела рабыням наполнить блюда и кубки.

Подняв кубок с белым вином, Эмель предложила выпить за плодородные земли двух провинций, которые перешли к Ливии согласно мирного договора: «Это благородное вино , кстати с ваших виноградников. Я велела сохранить запасы для особых случаев. Пусть царь Ортах, твой неповторимый отец, наслаждается щедростью этих земель долгие годы». Ламашпур пригубила и отложила кубок: «Мой отец не может оценить щедрость твоих бывших землепашцев: они очень часто проявляют неповиновение своему владыке. Не платят вовремя дани. Мы поняли, почему ты избавилась от этих бунтарей и лентяев.» Затем попробовала горячую лепёшку с сыром и жаренным мясом и добавила: «Но при этом твой покойный муж в свое время отхватил для Персии большую и богатую провинцию Киренаики. Джаваншир – хан тогда воспользовался тем, что мой дед был беспомощно болен и прикован к постели». Царица Эмель поняла: история с набегами обычный шантаж. И автором этих набегов скорее всего является Ламашпур, которую обделила царица Зубейда, любимая супруга Ортаха Второго. Сделав небольшой глоток вина, Эмель с улыбкой на лице спросила: «Скажи-ка очаровательная принцесса, твоя мачеха по-прежнему не может подарить наследника царю?» Ламашпур вспыхнула, как свеча: «Боги на моей стороне. И эта старуха скоро не сможет понести от моего отца даже девочек.» Эмель вопросительно посмотрела на неё: «Почему ты так уверена в этом, солнцеликая моя?» Принцесса опустила взгляд и свой большой палец в сторону лобка: дала понять, что царь Ортах Второй теряет мужскую силу. Эмель протянула своей собеседнице половину персика, взяв себе вторую половину: царский знак сочувствия. После некоторой паузы Эмель добавила: «Уверена, что ты знаешь, о чем говоришь не с чужих слов.» Многим в соседних странах было известно о порочной страсти дочери к отцу. Ламашпур откусила персик и глядя царице в глаза, ответила медленно и четко: «Мир полон сплетен. Но сплетни тоже стареют, как цари и царицы. Но ты права: знаю об этом не со слов Зубейды.» Кормилица занесла годовалого малыша и положила к коленям царицы Эмель: «Владычица, наследнику пора спать. И как обычно,он готов к материнскому благоскловению». Царица взяла сына на руки поцеловала его в лоб и показала Ламашпур: «Это Джаваншир-хан. Следующий царь Персии. И входя в этот мир, он был принят на руки Верховного Жреца Бэнафа. Я всего лишь слабая женщина, но мой наследник вряд ли одобрит, если я стану раздавать его земли соседям. Посмотри на его лицо: оно тебе может поведать о многом» Женщина с укрытым лицом, сидящая рядом с принцессой, припала к её уху и что-то шепнула. Ламашпур подняла кубок с красным вином: «У него лицо, знакомое каждому египтянину. Я преклоняюсь перед мудростью того, кто помог твоему сыну поселиться в твоём замужнем тогда чреве. Всегда жалела о том, что будучи женой фараона Мерик Ра , ни разу не исповедалась по твоему примеру, Великому Бэнафу. Сегодня я бы тоже могла растить его блудного сына» Их взгляды встретились. Царица Эмель скрутила в рулон горячую лепёшку, набитую жаренным мясом и ароматным сыром. Затем разрезав его пополам, дала одну половину Ламашпур, а вторую вложила в блюдо Турсун-ага: «Принцесса моя, ты только что родила мудрую мысль. Если ты сможешь вернуться в Ливию с плодом в своём юном чреве, царь Ортах Второй будет счастлив заполучить наследника-внука.» Царица наступив незаметно на ногу полководцу, взглядом велела ему откусить горячую лепёшку. Турсун- ага послушно откусил и зазывающе посмотрел на Ламашпур.

Принцесса давно наблюдавшая за элегантным полководцем, с подозрением взглянула на царицу: «Владычица, я не совсем уверена в том, что смогу примерить украшение, принадлежащее персидской короне.»

Эмель поняла и тут же развеяла её сомнения: «Единственное украшение моей короны находится за пределами моей власти. И с недавних пор украсило корону империатрицы Египта». Затем перевела взгляд на своего полководца: «Турсун-ага – мечта каждой незамужней княжны Персии. И каждое прикосновение к нему дарит женщинам только сыновей: их у него трое от наложниц. Прими мой подарок, и ты станешь матерью царя.»

Ламашпур густо покраснела от наплыва эмоций: «Благодарю тебя, царица. Считай, что наши разногласия улажены.» Эмель протянула ей кубок с красным вином: «Я своим вердиктом закреплю твоё правление небольшим уголком природы – островом в Хазаре, как только ты осчастливишь Ливию наследником».

Царица взглядом велела Турсун-ага поменяться местами с таинственной женщиной, сидящей рядом с принцессой. Ламашпур одобрительно кивнула Турсун-ага. Женщина дрожа всем телом присела рядом с царицей. Турсун-ага расположился справа от принцессы. Ламашпур оглядев его статную фигуру, опустила ладонь на то место в набедреннике, где мужчины скрывают свое достоинство. Почувствовав в ладони нечто более, чем внушительное, принцесса обменялась взглядом с царицей: «Пусть Боги покровительствуют твоему правлению, Эмель. Я покорена твоей щедростью». Царица подозвала свою рабыню: «Позаботься, чтобы покои бывшей царицы Персии Туни, были готовы принять для любви мою сестру Ламашпур.» Затем протянув руку, резко сняла покрывало с лица загадочной женщины: «Думаю, Туни эти покои больше не понадобятся.»

Женщина вскрикнула и прикрыла руками своё лицо. И тут же услышала тихий шёпот царицы: «Добро пожаловать домой, шлюха!» Ламашпур кивнула головой: «Она в твоём распоряжении, царица. Делай с ней, что пожелаешь». Эмель вызвала стражу и велела отвести Туни в подземелье. К утренней трапезе Ламашпур вошла в покои царицы шаловливой походкой самки после случки с самцом. Вслед за ней шёл полководец Турсун-ага. Его величественный лоб украшала золотая цепь- благодарственный дар от принцессы Ливии. Царица Эмель увидев Турсун-ага со знаковым украшением на лбу, напомнила ему: «Ты теперь убедился в том, что худой мир порой становится праздником, не правда ли?» Затем повернулась к Ламашпур: «Нет нужды спрашивать о проведённой ночи, когда я вижу такие счастливые черты твоего лица. Твоя мачеха Зубейда должна будет теперь очень беречь тебя, принцесса». _______________________ Любимая наложница империатрицы Неирэм, очаровательная Хатун вошла с неглубокой, круглой посудой, выполненной из нигерийского золота. На таких плоских блюдах обычно подавали фрукты и овощи. Она положила посуду перед империатрицей. Неирэм кивком головы велела продолжить. Хатун налила в посуду нечто белое и вязкое, как масло. Затем подала своей хозяйке острую булавку, сняв её с украшения на голове. Неирэм уколола Хатуне мизинец и дождавшись появления крови, выжала две капли на поверхность жидкости. Капли крови, не растворяясь, стали медленно плыть рядом . Неирэм подняла правую руку и провела ребром перед каплями, не дотрагиваясь поверхности жидкости. Капли остановились. Спустя несколько секунд они стали плыть в обратном направлении. Рука империатрицы вновь встала преградой перед двумя каплями крови, не касаясь жидкости. Кровинки замерли, и через некоторое время направились строго между первоначальным и вторым направлениями. Неирэм подняла глаза к небу и произнесла несколько слов молитвы. Затем медленно, взяла уколотый палец Хатуны, занесла его в свои губы. На пальце не осталось даже места от укола. У Хатуны подкосились ноги. Неирэм обняла её и велела: «Запрягай колесницу: мы скачем в Персию». Колесница Шепсут и Давуда неслась всё утро и полдня под ясным небом и сверкающим солнцем. Давуд планировал переночевать у знакомого оазиса, чтобы утром следующего дня оказаться в Ливии. Ничто не предвещало беды. Но вдруг у горизонта появилась огромная туча. Она очень быстро росла и вскоре уже приближалась к ним, напоминая своим очертанием человеческую руку.

Давуд остановил колесницу и показал Шепсут на небо: «Ничего подобного я не встречал раньше: эта туча проникает в моё существо, словно кинжал». Шепсут прижала к себе младенца, грудного наследника египетского трона и испуганно огляделась назад. Небо до самого горизонта было ясным и солнечным. Она потянула за руку Давуда: «Поворачивай назад, в сторону Эфиопии: нас примут там, как дорогих гостей!» Давуд повернул колесницу и помчался в обратном направлении. Спустя несколько минут он обернулся и заметил, что туча отступила и замерла. Солнце стало клониться к Западу и Давуд отхлестал вороного жеребца, ускоряя бег колесницы. Но не успели они проскакать и часа, как поднялся ураганный ветер и перед ними возникла стена песчаной бури. Буря закрыла солнце, небо и видимость до горизонта. Вороной жеребец встал на дыбы и заржал. Шепсут вдруг заметила в песчаной стене огромные очертания человеческих пальцев, направленных на неё и младенца. Она вновь осмотрелась по сторонам: только Восток выглядел тихим и гостеприимным. Путь вёл в Персию. Давуд вновь повернул колесницу и с упрёком сказал: «Напрасно ты выкрала сына Неирэм. Все знают, что империатрица обладает божественным колдовством. Она не выпустит нас из своих цепких ладоней». Шепсут укрыла спящего малыша и упрямо возразила: «Пока её сын находится у меня, моя жизнь вне опасности. И твоя тоже, Давуд» .

С наступлением сумерек они добрались до стен главной крепости Персии. На возвышающем холме светился просторный шалаш местного пастуха. Сойдя с колесницы, Шепсут отправила Давуда в крепость, на встречу с царицей Эмель. Сама вместе с младенцем вошла в шалаш к пастуху. Молодой пастух, услышав имя Шепсут, египетской царицы, вскочил на ноги и поклонился своей гостье: «Боги всегда были благосклонны ко мне. Меня зовут Ага Шам. Но сегодня я убедился в их покровительстве ещё раз. Будь моим гостем и раполагайся, божественная царица!» Шепсут сразу потребовала у пастуха найти кормилицу. Один из невольников Ага Шама вскоре привёл юную рабыню, которая родила неделю назад. Шепсут передав ей малыша, отвела пастуха в сторону: «Мы скачем уже второй день, Ага Шам. И мне необходимо помыться в водоёме.» Ага-Шам с радостью взялся проводить её . Оседлав ослицу и посадив позади себя царицу, Ага шам погнал к реке. При свете луны река показалась Шепсут земным раем. Она скинула с себя одежды и вошла в реку по пояс. Обернувшись, она увидела, как Ага Шам пытается скрыть под руками восставший фаллос. Шепсут жестом подозвала его: «Сколько тебе лет, мой юный проводник?» И услышала стыдливый ответ: «Мне всего лишь двадцать, солнцеликая. И я волей Богов пока еще девственник». Шеспут медленно вернулась вместе с ним к берегу, соблазняя Ага Шама своими зрелыми бёдрами, оголённым лобком и аппетитной грудью. Подойдя к нему вплотную, она двумя пальцами растегнула набедренник. Тяжелый и торчащий вверх фаллос разжёг в стареющей царице огонь развратной страсти. Она упала коленями на теплый песок и вобрала половину фаллоса в свои проголодавшиеся до похоти губы.

Ага шам, которому никогда впредь не выпадало такое счастье застонал в темной ночи. Не дав ей насладиться вдоволь, он толкнул Шепсут и уложил спиной на мягкий речной песок. Его ослица вдруг заржала и стала нервно ходить вокруг дерева, к которому её привязали.

Войдя в царицу, пастух как бы ответил своей ослице:"Я впервые понял, для чего на самом деле Боги создали мужчин со стволами, а женщин – с гостеприимной пещеркой". А Шепсут в свою очередь, впервые обнаружила ревность ослицы к себе, к царице. (продолжение следует)