THE MAXIMERON-2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской р

50. ДВА ЖЕМЧУГА В ОДНОМ КОЛЬЦЕ.

Сэм Розенберг внимательно изучил фотографии Сюзан Палмер, сенатора от Южной Каролины, главы комитета по разведке. Очень скоро именно она может вынести свой приговор политической карьере Сэма. Стив Браун, которого на посту руководителя Агенства национальной безопасности Сэм должен будет заменить, характеризовал сенатора, как труднопреодолимый барьер. 58-летняя Сюзан была старой девой, и относилась к мужчинам , мягко говоря, хладнокровно. Она была воспитана в строго консервативных традициях, и поэтому подозревать её в склонности к лесбийской любви тоже исключалось. БОльшую часть своей карьеры она посвятила военно-воздушным силам. Лет десять назад была избрана в Сенат и сразу же сменила там Кристофера Дугласа на посту главы комитета по разведке. Генерал Дуглас тогда принял предложение новоизбранного президента Меллора возглавить Пентагон. Но самым важным моментом была , пожалуй, информация о том, что мисс Палмер недолюбливала Государственного секретаря Элизабет Росс. Вполне возможно, в силу известных нетрадиционных наклонностей в сексе. Сэм решил лично познакомиться с сенатором. Он позвонил в оффис, чтобы пригласить её на ланч. Секретарь сообщил, что сенатор находится в двухнедельном отпуске. На вопрос, где она его проводит , молодой человек уклончиво ответил: «За пределами страны». Но для Сэма не представляло труда за 10 минут выяснить , что мисс Сюзан Палмер отдыхает в Испании, на Майорке. Он тут же вспомнил про свою давнюю знакомую, вице-мэра Мадрида Сильвию Рамирес. Услышав его голос, Сильвия не могла скрыть своей радости: они не виделись полгода . Сэм останавливался у неё по пути в Азербайджан. Узнав о причине звонка, она с готовностью обещала выяснить все подробности и перезвонить . На следующий день Сэм уже знал, что сенатор вот уже несколько лет подряд регулярно проводит в Испании неделю-другую. У неё даже есть небольшая вилла на берегу Средиземного моря. Сэм задумался. Состоятельные американки в этом возрасте обычно любят путешествовать. Но как правило, не ограничивают себя одной и той же географической точкой. Если американка посещает одну и ту же страну регулярно, то значит в этой стране она имеет нечто ценное. Одинокая женщина, в звании четырёхзвёздного генерала в отставке, располагающая многомиллионым состоянием, вряд ли нуждается в вилле в далёкой Испании. Помимо всего прочего, это требует постоянного внимания к недвижимости круглый год. А значит, это -больше, чем любовь к морю. Это скорее, потребность в ком-то. Она могла себе это позволить лишь по какой-либо серьёзной личной причине. Сэму показалось, что он недалёк от раскрытия тайны этой привязанности. Ещё раз вернувшись к биографии Сюзан Палмер, он вдруг обнаружил два момента, на которые он не обратил внимания в первый раз: в свое время она возглавляла представительство НАТО в Испании, совмещая это с должностью военного аташе в Грузии. Там же по своей инициативе Сюзан организовала для местной элиты курсы изучения английского языка по ускоренной программе. ____________________________ После пересмотра Россией своей позиции в отношении так называемых «независмых государств» Абхазии и Южной Осетии, власти Грузии начали интенсивные переговоры с блудными островками по воссоединению территорий. Переговоры шли тяжело. Каждая из сторон пыталась перетянуть на себя больше прав и меньше обязанностей. Особенно изматывали обсуждения с Южной Осетией. Президент Грузии Иосиф Квантриашвили вернулся домой поздно и растроенным: южноосетинский лидер снова пытался завести дело в тупик. Теймур Ханукаев требовал особого статуса для некогда опекаемой Россией части Грузии. Квантриашвили нутром чувствовал, что его партнёр по переговорам набивает себе цену. Но не хотел первым называть сумму «бешкеша»: когда первым предлагаешь миллион, то как правило с тебя требуют десять. Жена Этери помогла ему снять пиджак, сесть в кресло и спустя минуту уже стояла перед ним с бокалом его любимого кахетинского. В доме стояла тишина: любимая свояченица президента Манана уже неделю отдыхала с подругами в Амстердаме. Иосиф отпив два больших глотка, жестом пригласил Этери сесть на подлокотник кресла. Почувствовав локтём упругую ягодицу жены, Сосо неожиданно улыбнулся ей: «Мне кажется, ты чуточку похудела, дорогая. Или я ошибаюсь?» Этери посмотрела на него своим добрым взглядом: «Ты никогда не ошибаешься, батоно Президент. За восемь лет, после нашего последнего секса , я сбросила десять килограммов.» Иосиф понял, куда клонит супруга и решил смягчить обстановку: «Ну ты же знаешь, как я много работаю и устаю. Как ты можешь так говорить?». Этери поцеловала его в лоб и прошептала в ухо: «Знаю, дорогой. И даже не смею ни на что намекать. Пойдём за стол. Я приготовила любимое блюдо Мананы – «Чакапули». Жаль , что её нет с нами сегодня.» За столом, положив мужу приличную порцию, Этери напомнила: «Надеюсь, ты не забыл, что я улетаю на пару недель в римскую клинику, как обычно. Мне уже прислали приглашение и Звиад заказал авиабилет. Дай бог здоровья начальнику твоей администрации: он просто золото!» Проглотив ароматный и острый обед за пять минут и с удовольствием , Сосо спросил: «А ты не хочешь подождать возвращения Мананы? Обычно ведь ты уезжаешь в январе.» Этери была готова к этому: «Обычно твоя Манана ждёт моего возвращения с лечения, чтобы потом заняться развлечениями.» Налила в бокал вина и продолжила: «Да и врачи клиники рекомендуют подлечиться именно сейчас. И я не собираюсь, Сосо, это обсуждать: здоровье важнее развлечений. Но перед Мананой ты не ставишь никогда условий. Я улетаю завтра в полдень .» Иосиф отпил вина и примирительно подвёл итог: «Не нужно откладывать: твое здоровье для меня свято, ты же знаешь. Но я , к сожалению, не смогу тебя проводить. Поручу Звиаду, чтобы позаботился обо всём». Приняв душ, Сосо направился в супружескую спальню, лёг справа от Этери и взял в руки свежий номер газеты. Через несколько минут он выключил ночной свет и попытался приблизиться к супружеской попе. Этери громко зевнув, попросила: «Не надо, Сосо. Врач строго рекомендует мне воздержаться от секса.» Иосиф после небольшой паузы спросил: «И как надолго?» Этери не хотелось продолжать. Но потом решила, что не сможет заснуть без лёгкой колкости: «До приезда нашей Мананы». ______________________________________________ Мадрид встретил Сэма теплым и лунным вечером. Четвёртый терминал аэропорта Барахас поражал своим изяществом и оснащённостью. Сильвия ждала его у входа в багажное отделение в светлой блузке с глубоким декольте и тёмной широкой юбке. Сэм шёл к ней навстречу, уже предвкушая вулкан, который был скрыт под этой юбкой и какой аромат таит в себе декольте. Она обняла его,но не позволила поцеловать: «Здесь слишком людно для интима. Потерпи до машины: я тебя там проглочу, не раздевая». Сильвия села за руль новенького ярко-жёлтого кабриолета «Ламборджини», игриво поглядывая на Сэма: «Как тебе моя новая "игрушка"? Ты должен догадываться, на чей щедрый взнос я её приобрела». Сэм нажал на кнопку и крыша стала плавно закрываться: «Поздравляю, умница моя. Кстати, я и сам хотел подарить тогда тебе машину. Но потом решил, что лучше дам наличными: женщины знают, что с ними делать. Муж не поинтересовался источником?» Сильвия обвила руки вокруг его шеи и вошла своим языком сквозь его губы: «Он даже не удивился, когда я ему сказала, что мне подарил её король Хуан Карлос» . Машина неслась на огромной скорости. Юбка задралась кверху, оголив почти невидимые стринги. Сэм положил руку между её ног и попытался унять вулканирующую страсть: «Полегче, родная моя: я тоже хочу кончить, но желательно в постели.» Сильвия назло прибавила газу: «Потерпи,мой сладкий , тут ехать всего 12 километров.» И действительно, спустя двадцать минут они уже входили в фешенебельную гостиницу HESPERIA MADRID. Молоденький портье Хуан быстро подхватив чемодан Сэма, прошёл вперед в сторону лифта. Сильвиа сама нажала на кнопку «6» и тут же рукой проникла за ширинку Сэма. Их губы слились воедино, как будто и не расставались с последней встречи: «Сэм, я уже вся влажная...Ты меня возбуждаешь одним прикосновением». Через зеркало она увидела, как портье покраснел и отвернулся. Сильвия хлопнула его по заднице: «Нечего подслушивать, малыш!» Президентский номер тянулся на всю левую половину от лифта. Сэм вытащил портмонэ, чтобы дать чаевые Хуану. Но Сильвия опередила: «С этим очаровашкой я сама расчитаюсь» . Она протянула мальчику купюру в сто евро: «Это тебе, Хуанито. Надеюсь, ты умеешь держать язык за зубами». Хуан положил деньги в карман и пролепетал слова благодарности. Уже у дверей попрощался: «Спокойной ночи, госпожа Рамирес». Сильвия, взяв за руку Сэма потянула его в сторону ванной: «Ты теперь всё понял? Знает, сукин сын, с кем имеет честь общаться».

Сэм любил сам раздевать женщин. Это ему доставляло массу визуальных наслаждений. Расстегнув белый бюстгальтер, он на несколько секунд прижал его к ноздрям. Его закрытые глаза говорили Сильвии о многом. Вот эти минуты она не хотела бы променять ни на что на свете: волна похоти опускалась с обнажённой груди к лобку. Отбросив лифчик на пол, Сэм стал медленно спускать стринги с аппетитной, зрелой попы Сильвии. Её лобок был тщательно побрит несколько часов назад. Полоса любви мужду губками была плотно сжата. Сэм провёл пальцем по входу в пещерку и поцеловал свой палец. Сильвия спустила его брюки вместе с трусами и увлекла за собой под горячий душ. Войдя под струи воды, Сильвия обхватила двумя руками поднимающийся фаллос: «Я ужасно соскучилась, милый. Сделай так, чтобы я насытилась тобой, наконец. С каждым разом мне всё труднее ждать следующей встречи». Он вошёл в неё сзади, слегка пригнув спину. Сильвия застонала, как волчица, овладевшая добычей. Вскоре ванная накрылась густым паром и стало трудно дышать. Сэм был готов к новым подвигам: «Идём в постель, крошка. Ты в этот раз выглядишь мадонной, согрешившей впервые с опытным орангутангом». В восемь утра в дверь постучал Хуан. Сэм спал, как изнасилованный девственник. Сильвия после душа наводила макияж в ванной, обмотавшись в короткое полотенце. Она крикнула: «Открыто, входите». Прикрыв полотенцем соски , она забыла, что её соблазнительные ягодицы нахально выглядывают из под низа. Хуан шёпотом напомнил: «Сеньора Рамирес, Вы просили разбудить. Уже восемь утра, и вот тут ваши авиабилеты на рейс Мадрид-Майорка.» Сильвия покончила с ресницами и, складывая тушь в косметичку, заметила , как Хуан с жадностью разглядывает её попу. Она отложила косметичку в сумку и небрежно бросила: «Спасибо, Хуанито. Положи билеты на столик. И подай мне банный халат: он висит позади тебя». Хуан быстро снял халат , раскрыл и подержал перед ней. Сильвия, глядя ему прямо в глаза, сбросила на пол полотенце, полностью обнажившись: «Я тебе нравлюсь, малыш?» Хуан замер. Его губы были плотно сжаты. Глаза пожирали соски, живот, лобок, ноги. Он промычал: «Сеньора Рамирес, меня уволят с работы...Пощадите...Мне ещё год учиться в колледже». Сильвия взяла у него халат, надела, завязала в поясе и засмеялась: «Дурачок, в жизни есть вещи поважнее твоей работы» . Раздались шаги. Сэма обнял Сильвию за плечи и поцеловал в шею: «Не мучай мальчика: в его возрасте это слишком сильное эмоциональное напряжение. По себе знаю». Сильвия открыла сумку, взяла одну из своих визиток и протянула Хуану: «Если когда-нибудь у тебя будут проблемы, найди меня. Ты мне тоже понравился». Самолёт приземлился на Майорке ко времени обеда. Сэм был голоден, как волк. Сильвия повела его в один из самых дорогих заведений- DaiCa Restaurant с небольшим отелем. Он находился в маленькой деревушке Llubi. Менеджер встретила у порога и проводила в самый дальний угол, к двухместному столику. Зал был полон, но было тихо: посетители беседовали неслышно. Официанты тоже соблюдали тишину. Обстановка приглашала к интиму. Сильвия знала, какие блюда любит Сэм и быстро назвала пару, которые были авторским здесь: их не готовили нигде больше. Официант Педро принёс запыленную бутылку «Finca La Garriga» 2001 года. Мокрой тряпкой протёр и показал Сильвии этикетку. Получив согласие, Педро ловко откупорил и налил чуточку в оба бокала. Прежде чем отпить, Сэм преподнёс вино к ноздрям: «О Боже мой! Это нечто, Сильвия!» Довольный Педро поблагодарил сеньора и удалился. Сэм долил до половины и один из бокалов протянул Сильвии. И в ту же минуту он увидел, как в ресторан входят две дамы. Одна из них была ни кем иным, как сенатором Сюзан Палмер. Она вела под руку очаровательную женщину лет сорока-сорока пяти с изумительными формами. Сэму особенно запали в душу её бёдра и слегка дрожащие при ходьбе груди. Менеджер встретила их, как давних друзей и отвела в кабину, скрытую ажурной перегородкой. Перегородка была чисто символической, и от Сэма не скрылось, как Сюзан помогла сесть подруге, а затем села сама. Тут Педро принёс горячее. Сэм показал Сильвии на сенатора: «Кажется, я очень удачно проголодался: её вилла, наверняка, находится здесь в Llubi.». Сильвия незаметно стала наблюдать за дамами, нарезая мясо небольшими ломтиками и кладя в тарелку Сэма: «Твоя Палмер ещё та птичка.» Сэм налил вина: «Что ты имеешь ввиду?» Сильвиа игриво облизнула губы: «Мне кажется, они любовницы». Между тем , за соседним столиком Сюзан заказала официантке бутылку Recaredo: «Это твоё любимое, каталонское. Я запаслась дюжиной бутылок и отвезу с собой в Южную Каролину. Буду держать к твоему приезду, дорогая.» Дама отпила небольшой глоток, положила ладонь на руку подруге: «Ты же знаешь, что это практически невозможно, Сюзан. Зачем ты ранишь мою душу?» . Сюзан подняла ладонь и приложила к щеке: «Нет ничего невозможного, детка. Одно твое слово, и я подам в отставку, перееду в Европу и проведу остаток жизни с тобой.» Подошла девушка с закусками и горячим. Сюзан вопросительно посмотрела на даму своего сердца и прочитав по глазам согласие, попросила : «Сандра, подними всё это и накрой в моём номере. Позаботься, чтобы не остыло. Мы скоро поднимемся.» Сэм чуть не поперхнулся, когда увидел, что дамы направились к винтовой лестнице, ведущей вверх. Он вытер губы и спросил у Сильвии: «Не могла бы ты снять здесь номер. Желательно рядом с ними.»

Сильвия позвала менеджера: «Я решила переночевать в вашем изумительном ресторане-отеле. Но хочу вначале посмотреть, как выглядит номер.» Они вместе поднялись наверх. Сэм , ожидая их возвращения, заказал ещё одну бутылку вина и пытался понять, где он мог видеть лицо таинственной незнакомки. Вскоре Сильвия вернулась и помахала перед его носом ключом: «Твой номер «пятый». А он, как известно, идет после «четвертого». Сильвия поднималась по винтовой лестнице, игриво качая бедрами. Но так и не дождалась обычного в таких случаях шлепка по попе: мысли Сэма витали вокруг других задниц. Номер был небольшим: всего лишь спальня, вторая дверь из которой вела в душевую, совмещённую с туалетом. Окна были широкими и выходили на длинную летнюю веранду. Оглядев балкон по всей длине, Сэм понял, что на него выходят все три номера в северной стороне: «Пятый», «Четвёртый» и «Третьий». Простой расчёт показывал, что стена его спальни выходит на спальню «четвёртого» номера, в котором находилась мисс Палмер со своей пассией. Приложив ухо, можно было отчетливо слышать ровную беседу за тонкой стеной. Сэм не случайно попросил у Педро дать ему классический штопор для откупорки вина. Не успел он покрутить несколько витков, как штопор мягко провалился в дыру. Осторожно расширив отверстие, Сэм аккуратно вложил туда микрокамеру, завернутую в жвачку. Вздохнув с облегчением, он уселся в одинокое кресло и начал поиск видео-канала на своём айфоне. Вскоре на экране появилась картинка. Сэму оставалось лишь надеть наушники. Сэм так увлёкся, что даже не заметил, как Сильвия отвернувшись к окну, вытирала предательские слёзы. Успокоившись, она подошла к креслу, присела и прошептала: «Я вспомнила, что у меня срочная встреча в мэрии. Мне надо улетать.» Сэм вскочил, поняв, что обидел её: «Извини меня. Но это очень важно, поверь мне. И ты очень скоро узнаешь, насколько важно». Сильвия обняла его и подарила сочный поцелуй: «Я не прощаюсь. Буду ждать тебя в нашем номере. Он ведь все равно забронирован до конца недели, не правда?» Сэм погладил её по спине: «Разумеется. Я вернусь туда завтра после полудня. А что ты сказала мужу?» Сильвия прыснула со смеху: «Не поверишь! Сказала, что лечу в Америку по приглашению из ЦРУ!» Сэму понравилось: «И он поверил?» Сильвия покрутила пальцем у виска: «Ну он же поверил в то, что «Ламборджини» мне подарил король Испании. Он поверит, даже если я вновь стану девственницей!» Проводив Сильвию, Сэм уселся и стал внимательно следить за событиями, происходящими за стеной. Сюзан стояла на коленях в изящном нижнем белье, черных чулках и с жадностью наслаждалась ложбинкой полностью обнажённой загадочной дамы. Ослепительная белизна её кожи не поддавалась воображению. В тишине были слышны ровное дыхание Сюзан и прерывистый стон белоснежной красавицы. Её рука ворошила локоны Сюзан, как бы приглашая продолжать, не останавливаться. Между глубокими стонами Сэм вдруг услышал её тихий голос: «Родная, ты меня сводишь с ума..» . Сэму показалось, что она говорит с ярко выраженным акцентом. И это был восточный акцент. Сэм никак не мог вспомнить, в какой части Европы он мог слышать этот акцент.

Дама кончила со слезами и навзрыд. Она с трудом поднялась и потянула Сюзан к себе. Когда Сюзан легла рядом, она сняла с неё бюстгальтер, припала к соску и прошептала: «Ты мне даришь божественные минуты. Я ни с кем не смогла бы испытывать такое блаженство.» Затем, не отрывая взгляда от Сюзан, она медленно сняла с неё трусики. Погладив рукой лобок, дама легла на подругу валетом и припала к её раздвинутым малым губам. Не прошло и десяти минут, как Сэм услышал голоса двух голодных самок, которым удалось напоить друг друга со вкусом и с любовью. Приняв душ, они сели за небольшой, уже накрытый столик. Металлическая посуда заботливо нагревалась электрической плитой. Дама села на колени своей любовницы, раскрыла посуду, положила обед в тарелку. Осторожно нарезая мясо на маленькие кусочки, она подносила их к губам Сюзан: «Мне так нравится кормить тебя из своих рук. Ты знаешь, я часто вспоминаю, как ты меня соблазнила и потащила в постель в первый раз. В ту ночь, благодаря твоей любви, я впервые почувствовала себя любимой женщиной.» Сюзан налила и протянула ей вина: «А я с той ночи люблю поить тебя, крошка.» Когда они стали собираться на виллу, дама раскрыла сумочку и вытащила оттуда маленькую коробочку: «Открой, Сюзан. Это тебе на память об этом восхитительном обеде». Это было тонкое кольцо с двумя жемчугами на нём. Сюзан тут же надела его на свой палец. Затем прижала даму к своей груди: «Ты даже не представляешь, Этери, как много для меня это значит». Услышав имя, Сэм тут же вспомнил: это была первая леди Грузии, Этери Квантриашвили. Поднявшись по трапу небольшого Боинга-767, Сильвия уселась у окна, стараясь больше не плакать. Через несколько минут к ней подсела милая молодая дама с пятилетним сыном. Они познакомились и начали обсуждать достоинства и недостатки авиалайнера, стюрдессы, пожилого пилота, мужей, молодого соседа и наконец, преимущества развода. Когда взвревели моторы, Сильвия, уже почти забывшая о существовании Сэма Розенберга, откинула спинку сиденья и крепко уснула: сказывалась прошлая бессонная ночь с каскадом оргазмов. Она давно не видела снов. И поэтому была удивлена цветному . Её муж Бернардо поджидал её в тёмной спальне их мадридского дома с кухонным ножом в руке. На нём была белая сорочка до колен, вся покрытая пятнами крови. Когда он замахнулся на Сильвию, чтобы убить её, неожиданно рухнул лицом вниз. За его спиной стоял мальчишка с дубинкой. Дубинка напоминала почему-то фаллос Сэма. Она боялась посмотреть на лицо юноши: знала наверняка, кто это. И вдруг она проснулась от окрика: «Не смей так делать, Хуанито!» Сильвия открыла глаза. Маленький мальчик задирал ей юбку и с любопытством разглядывал бельё. Мать тут же извинилась и потянула сына к себе: «Это дурное воспитание моего мужа, простите ради Бога». Сильвия улыбнулась ему: «Хуанито? Боже мой, ты просто ангелочек! Я тебе нравлюсь?»!» Подьезжая на такси к гостинице, Сильвия ещё издалека заметила стоящего у дверей Хуана. Радостно подхватив маленький чемонданчик, он поспешил к лифту: «С возвращением, сеньора Рамирес». Когда двери лифта закрылись, Сильвия, глядя мимо него, властным тоном спросила: «Когда заканчивается твоя смена?» Хуан похолодел от металлического голоса: «В одиннадцать, как всегда, сеньора». Взяв из его рук свой чемодан и входя в номер, она как бы небрежно бросила: «Дождись меня после смены в гараже». И тут же закрыла дверь перед его носом.

ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ Двуполые существа - изобретение Богов с тайным смыслом.

Толтан не помнил, когда он поселился на вершине безлюдной высокой горы. Сиротой, ещё не достигнув зрелости, блуждая в лесу в поисках трав, диких фруктов и овощей, он так и не нашёл пути к селению кочевников. Укрывшись в замкнутой с трёх сторон пещере, подросток сумел постепенно приобщиться к природе, подружиться с дикими зверьми, хранить жилище в тепле и безопасно охотиться. Проводя долгое время в общении с Богами, Толтан со временем овладел тайнами, недоступными многим. Вскоре некоторые из его соплеменников не только нашли дорогу к его хижине, но и уходили от него, излечившись от недугов, с мудрым советом и разрешением бытовых конфликтов. Спустя годы Толтан уже слыл загадочным жрецом, которого приблизили к себе Боги и одарили способностью вершить судьбы людей. Сам Толтан крайне редко спускался в долину, и всегда избегал встреч с женщинами: всем было известно, что жрец дал Богам обет непорочности. Собрав необходимые лечебные травы на солнечной поляне возле озера, он и на сей раз направился к тропе, которая вела к вершине горы, к его постоянному жилью. Неожиданно до его ушей дошли визг и хохот девушек. Ополоснувшись в озере, Шула и Рамола бежали друг за другом вокруг разбросанных здесь деревьев. Так обычно под ветром и солнцем подростки привыкли сушиться после купания. Рамола споткнулась об пень и упала. Нагнувшись над ногой, она заметила, что палец кровоточит. Подбежавшая к ней Шула порвала часть одежды, сложенной под деревом, и перевязала палец. Затем легла на Рамолу и стала нежиться с ней.

Толтан хотел было избрать иной путь, но девицы занялись любовью недалеко от единственной тропинки, нужной для возвращения домой. У же на подходе к двум юным любовницам, Толтан обратил внимание, что Шула расположившись между ног Рамолы, держит руками у своих губ выросший из плоти девицы мужской фаллос. Толтан замер всего лишь на миг, но этого было достаточно, чтобы его заметила Рамола. Она резко оттолкнула Шулу и быстро вскочив, стала искать свою одежду. От острого взгляда Толтана не могло скрыться, что фаллос был среднего размера, но под ним скрывалась плоть женщины. Девицы в одно мгновение собрали одежды и побежали в сторону колесницы, которая их ожидала. Это была колесница, принадлежащая царице Инмутеф. Раз в год в конце сезона сбора урожая винограда царица Инмутеф устраивала праздник виноделия. В этот день вся страна шумно поклонялась Богу вина, Шемзу. Во всех семьях считалось правилом обмениваться с друзьями, соседями и близкими прошлогодними сортами вина. Очень часто вина распивались не только из кубков и кувшинчиков. Особенно близких приглашали к дегустации из своих ладоней и даже интимных частей тела. Как правило, празднество принимало весёлый, непринуждённый и даже шаловливый характер. Юноши и мужчины в этот день обычно находились в приподнятом настроении. Многие не считали нужным скрывать свои достоинства за набедренниками. Девушки и зрелые женщины с наступлением сумерек становились не только игривыми, но и откровенно блудливыми и доступными. Царица Инмутеф любила этот ежегодный праздник. Она заблаговременно пригласила на него фараона Бэнафа, свою дочь, империатрицу Неирэм, царицу Лафтуну вместе с семьёй, царя хэттов Бэнали с матерью-царицей Румия, персидскую царицу Эмель и многих других царственных особ и вельмож. К полудню дворец Сакартли уже гудел от множества гостей. После церемонии обьятий, приветствий и обмена новостями и шутками десятки рабов проводили гостей в приготовленные для них покои. Царица послала Шулу, чтобы та нашла запропастившуюся Рамолу, любимую фаворитку Инмутеф. Уже больше года, как царица наслаждалась сексуальными играми с двуполой Рамолой. Это было тайной, о которой знали лишь сама царица и её многолетняя возлюбленная наложница Шула. Очень часто они занимались любовью втроём. Именно Шула обнаружила, что фаллос Рамолы сказочно растёт, когда его ласкают губы. Царица порой не могла поверить своим глазам, и своему счастью, видя такие преобразования. Приняв и обустроив своих гостей, Инмутеф спохватилась: с самого утра она не видела Рамолу. Вскоре Шула вернулась с дурной вестью: Рамола уединилась в подвале, служащем зинданом для преступников и отказывалась видеться с кем либо. Инмутеф была вынуждена сама спуститься к ней. После долгих распросов сквозь слёзы и рыдания удалось выяснить, что одинокий жрец Толтан обьявил Рамолу дьяволицей. И жители окружных городов и поселений уже готовятся явиться к царице с требованием казнить маленькую сатану. Поднявшись к себе, не зная что предпринять, царица столкнулась у своих покоев с Хэшаба, прибывшей на праздник виноделия вместе с семейством царя хэттов Бэнали. Пригласив её в свои покои, Инмутеф велела Шуле спуститься к Рамоле и не оставлять её одну. Разлив два кубка прошлогоднего красного вина, царица пригласила Хэшаба разделить с ней начало праздника. Хэшаба поблагодарив царицу, тут же заметила, что долго задерживаться здесь она не может. На вопрос Инмутеф о причине, Хэшаба не стала её скрывать: «Бэнали обошёлся со мной, как с использованной посудой. После того, как Фату забеременела от него, он перестал даже беседовать со мной. И приехав на праздник виноделия, он выпроводил меня из покоев, обругав последними словами. Мне кажется, настало время наказания Богов: я ведь нарушила обет безбрачия, который соблюдала бОльшую часть своей жизни».

Инмутеф, услышав об обете безбрачия, прикусила губу: может именно Хэшаба сумеет соблазнить жреца Толтана сходством судеб. И вполне возможно, её удастся сменить его настроение в отношении двуполой Рамолы и предотвратить протесты среди жителей страны? Во всяком случае, попытаться надо. После второго кувшина с белым вином, царица вкратце рассказала Хэшаба о назревающем конфликте, и сумела уговорить её войти в сексуальную игру. Вызвав своего надёжного гонца, она отправила его к Толтану с кратким посланием: он приглашён во дворец в качестве почётного гостя царицы Инмутеф. Не явиться Толтан не мог: это бы означало нанесение оскорбления власти. Спустя время Толтан в сопровождении царского гонца уже входил в покои царицы Инмутеф. Двое рабов усадили Толтана на ложе, расположенное у трона царицы и угостили его тремя сортами вина, из урожая двух последних лет. Церемония праздника обязывала гостя допить до дна каждый из кубков, преподнесённых ему в гостях у царицы. Инмутеф, распросив о нуждах Толтана, предложила ему: «Мудрый Толтан, я бы хотела, чтобы ты присоединился к нам в этот праздничный день, и после всех традиций оказать мне честь: переночевать в покоях для гостей.» Толтан зная об игривом характере праздничных утех, вежливо обратился с просьбой: «Солнцеликая владычица, тебе известно, что Боги покровительствуют мне по причине моего обета непорочности. И я прошу тебя отнестись к желаниям Богов с достойным уважением.» Царица Инмутеф подала ему из своих рук ещё один кубок с вином: «Разумеется, Толтан. Во-первых, я велю, чтобы эту ночь с тобой разделила египетская жрица, которая точно также как и ты, с детства соблюдает обет безбрачия. И она вряд ли нарушит обет, данный Богам. А во-вторых, за честь, которую ты окажешь царскому двору, я подарю тебе стадо овец в сотню голов и велю построить новую хижину для тебя взамен старой пещеры». Толтан, услышав о Египте, перед которым преклонялись жрецы всего мира, и о щедрых дарах, встал с мягкого ложа и подошёл к трону. От цепкого взгляда Инмутеф не мог скрыться внушительный размер девственного фаллоса, который еле умещался в старом набедреннике. Толтан упал к ногам царицы: «Солнцеликая владычица, никто в этом царстве не смеет отказать воле твоей. Располагай мной, как своим рабом.» Двое слуг проводили Толтана в отведённые для него покои. Потушив все свечи, кроме одной, Толтан приступил к процессу омовения, затем сменил одежды на праздничные и уселся, подогнув под себя ноги перед золотой статуэткой Бога Шезма, поставленного слева от изголовья широкого ночного ложа.

Хэшаба вошла в покои неслышно и заперла дверь на ключ. Перед её взором возникла необычная картина: у широкого ложа сложив под себя ноги, спиной к входу сидел широкоплечий мужчина с вытянутыми перед собой руками. Его остриженная наголо голова слегка покачивалась в ритм молитве. Хэшаба уже знала, что Толтан, все свои пятьдесят два года живущий на вершине высокой безлюдной горы , ни разу владел женщиной. Она также знала, что ради этой одной ночи царица Инмутеф одарила его стадом овец и поручила построить ему новую хижину. Иначе говоря, перед Хэшаба стояла сверх задача: не выпустить этого жреца из своих обьятий, не овладев его целомудрием. Хэшаба наполнила два кубка белым вином. Затем вплотную подошла к спине Толтана. Почувствовав тепло у своего голого затылка, Толтан, не оборачиваясь протянул руку и взял кубок. Они выпили свои кубки, не сдвинувшись со своих мест. Спустя несколько минут Хэшаба , сняв с себя хитон, направилась к месту омовения. Толтан , наполнив два кубка красным вином, уже шёл к ней навстречу. Обливаясь из широкой чаши, Хэшаба рукой проводила по своей упругой груди, животу, лобку, бёдрам. И не сводила глаз с его высокой и статной фигуры. Толтан был в тонкой тунике, но без набедренника. При медленной и размеренной ходьбе под туникой из стороны в сторону покачивался силуэт внушительного фаллоса. Войдя в воду, он протянул оба кубка жрице, чтобы она выбрала один. Хэшаба взяла оба кубка. Правый она поднесла к своему левому соску, окунула его в вино и приподняв грудь пригласила Толтана вкусить вина. Обычай праздника не позволял отказаться от вина, в чем бы его не преподносили. Толтан припал к груди, как матёрый волк, добравшийся до своей самки. Хэшаба почувствовала острие его зубов на соске. Этот прикус стал взрывом похоти и оглушил её мысли. Она прикрыла свои веки и позволила Толтану выпить кубок до дна, окуная в него по очереди каждый соск . Отложив пустой кубок на край водоёма, Толтан снял с себя тунику и обнажил наконец своё девственное достоинство. Хэшаба не могла поверить своим глазам: это была внушительная дубина, способная своей тяжестью прибить домашнюю птицу.

Она взглянула на Толтана возбуждёнными зрачками: «О Боги! Молю вас помочь мне удержать свою похоть! Полвека вы мне дарили свое покровительство, чтобы презирать соблазны. Но моя плоть не в состоянии противостоять такому небесному волшебству.» У Толтана задёргалась левая щека, лоб покрылся испариной, губы раскрылись и он прошептал: «О Боги! Простите мою слабость. Но я никогда не слышал более сладких речей, чем речь девственницы из великого Египта». Хэшаба протянула дрожащую руку, чтобы коснуться невиданной красоты ствола. Держа в руке вино, египтянка пыталась наклонить головку к кубку. Но вино расплескалось, а фаллос был неумолим. Ей пришлось всей рукой налечь на обезумевший фаллос, чтобы окунуть его напряжённую головку в красное вино. Когда её губы коснулись влажной головки, Хэшаба была готова потерять равновесие: такой мужской силы она ещё не встречала. Но сильные руки Толтана удержали её. Она не могла оторвать язык и губы от опьяняющего ствола. Вскоре кубок был испит по капле. Стон жаждущего соития Толтана раздался под сводами покоев.

Не дождавшись пока Хэшаба насладиться последней каплей, он поднял её на руки и отнёс на ложу. Закрыв лицо руками, Хэшаба, как могла, пыталась уговорить Толтана остановиться: «О нет, прошу тебя... не совершай греха и не позволяй совершить его мне. Молю тебя именем Бога Шемза, не лишай меня девственности, которую я хранила все эти годы». Уложив её на спину, Толтан взял со стола кувшин с розовым, молодым вином: «Видят Боги, я пытаюсь сберечь наше с тобой целомудрие. Боги простят нам соитие губ с плотью. Бог Шемза позволяет нам вкусить вина из плоти.Помолись за меня, чтобы я сдержал себя от бОльшего». Присев на колени между её ног, он стал тонкой струёй орошать пупок Хэшаба. Когда струя доходила до малых губ, твёрдый язык и широкие губы Толтана впитывали в себя игривое вино, увлажняя возбуждённый клитор. Руки Хэшаба стали нежно поглаживать ритмично качающуюся голову Толтана: «О мастер моей невинности, не доставляй мне столько пыток: дай и мне насладиться божественным клинком, которым тебя одарили Небеса». Толтан привстал и растерянно посмотрел на неё: «Но ведь я даже не знаю, как мы сможем делать это одновременно». Хэшаба густо покраснела и потянув его за руку , уложила на себя - достоинством к своим губам. Толтан взорвался от бешенного наслаждения, которое не мог представить себе даже в похотливых сновидениях. Они довольно долго доставляли друг другу ласки плоти и губ, пока Хэшаба не решила, что дальше играть она не в состоянии: «О Боги! Простите меня слабую женщину! Но я не могу дольше жить со своим целомудрием! О хозяин моей плоти, Толтан! Войди в мою девственость своим мечом и осемени её». Толтана не нужно было упрашивать дважды: он оседлал пышные ягодицы Хэшаба, которая изнывала от похоти. Толтан каким-то неведомым ему доселе чувством ощущал потребность менять позы, чтобы новая волна наслаждений возбуждала его неутомимый член. Но даже при этом, он был на грани сумасшествия, когда пальцы Хэшаба мастерски направили твёрдый клинок в тесный, но гостеприимный анал. Своды покоев покрылись таким мощным стоном, что стоявшая за дверью Шула вздрогув, помчалась к царице Инмутеф с добрыми вестями. Открыв тихонько незапертые двери царицы Инмутеф, Шула услышала речи, после которых решила не мешать своей госпоже. На мягких подушках, разложенных возле стола с кувшинами вина, царица Инмутеф сидела слишком близко от царицы Румеи. На обеих не было туник, а тела были небрежно покрыты льняными покрывалами, которыми матроны пользовались после омовений. Судя по дюжине пустых кувшинов , обе были хмельны основательно. Слегка подтолкнув Румию и уложив её на спину, Инмутеф окунула свой палец в кубок и вложила его в губы Румеи. Румия, откинувшись на ложе, закатилась от смеха. Раскрыв губы, она потянула Инмутеф к себе и взяла в рот её палец: «Ты права: нам нельзя уже пить. Всего лишь посасывать». Инмутеф понравилась шутка и она расхохоталась в стиле продажной девки. Она взяла палец Румеи, окунув его в вино, стала и сама сосать его: «Никогда раньше не приходилось. Но мне нравится сосать вино из твоего пальца». Рука Румии опустилась к своему лобку: «Мне кажется, ты не раз вкушала вино из плоти Шулы. Не правда ли сестрица Инмутеф?»

Царица похотливо припала к её лобку: «Поливай меня по капле. Хочу вознести тебя в рай».Спустя несколько минут Румия стонала от наплыва оргазмов. И обе матроны уже не могли удержаться от полноценного соития в царской ложе. К утренней трапезе все четверо – Инмутеф, Румия, Хэшаба и Толтан – непринуждённо -обсуждали милость, покровительство и изобретательность Богов. Все дружно согласились с тем, что двуполые особи - изобретение Богов с неким тайным смыслом. Но этот замысел не имеет никакого отношения к проискам сатаны и дьявола. (продолжение следует)