THE MAXIMERON-2 Erotic stories By Guiseppe & Mirriam Becaccio Авторский перевод с английской ру

56. МОРСКИЕ ГРЁЗЫ. В море она была влюблена с детства. Шум накатывающих волн в сочетании с перекличкой птиц и шуршанием песка под ногами навевал ей некую чисто природную симфонию. Она могла слушать её, не зная усталости. Могла заплывать так далеко, что берег едва был виден. Ложилась на спину и отдавалась морским ласкам, ощущая себя русалкой. С морем у неё было связано и первое знакомство с сексуальным позывом. Это произошло неожиданно. Она почувствовала непонятные позывы в животе. Проплыв до берега, быстро зашла в раздевалку и поняла- её девичья юность завершилась. Наспех переодеваясь, вдруг своим затылком почувствовала чей-то взгляд на себе. Это был бездомный старик. Его глаза с жадностью наблюдали за ней, а рука ласкала торчащий из брюк фаллос. Она вскрикнула от испуга и оглянулась: с наступлением сумерек пляж выглядел пустым. Но старик мгновенно спрятал свой член и протянул руку, прося милостыню. Она порылась в сумке и швырнула ему все купюры, которые у неё оказались. Бездомный громко благодаря, проковылял прочь. Как будто, услышав её крик, к ней со стороны дачи бежал Звиад, двоюродный брат. Он был старше на три года, был тайно влюблён в неё и старался опекать во всём. Они возвращались вдвоём, как всегда в обнимку. Звиад был в облегающих трикотажных плавках, и Лейла непроизвольно обратила внимание на выделяющийся член . Ей вдруг стало стыдно признаться самой себе, что была бы не прочь посмотреть на него. Уже дома, приняв душ и читая перед сном, она не могла избавиться от противной картины мастурбирующего старика. В ту ночь она впервые увидела эротический сон, который оказался в некотором смысле пророческим. На школьной вечеринке в доме одноклассника Лейла заперлась в темной комнате со своей лучшей подругой: Мина перевернув чашку с остатками кофе, собралась гадать на будущее. Лейла так увлеклась её прогнозами, что не заметила, как вместо Мины рядом с ней оказался хозяин дома, отец одноклассника. Его баритон полушёпотом рассказывал Лейле уже о своих чувствах. Большая мужская ладонь легла на её ногу и стала нежно поглаживать, приближаясь к лобку. У Лейлы закружилась голова от его вкрадчивого и завораживающего голоса. Она хотела остановить его руку, но что-то ей мешало. Его пальцы легко раздвинули сжатые девичьи ноги и коснулись белья. Лейла поняла вдруг, что если она сейчас его не остановит, то произойдёт нечто непоправимое. Она вскрикнула...и проснулась в холодном поту. И надо было срочно бежать в ванную, а потом менять постель: наступила пора месячных. Спустя многие годы, она испытала точно такое начало на свадьбе. В первую брачную ночь в гостиничном номере. Муж, Арчил, был ненамного старше, но похож, как один к одному с тем мужчиной, который в сновидении проникал в неё без приглашения. Эта ночь запомнилась Лейле, как ночь сексуального вторжения, похотливой агрессии. Он исполнил свой супружеский долг, не произнеся ни одного слова о любви. Ей запомнилось лишь его учащённое дыхание, мычание и громкое рычание самца в левом ухе. Тем не менее, после рождения сына, а потом – дочери Лейла приучила себя к мысли о том, что от судьбы не уйти. Воспитанная в строгом консервативном духе матерью, этнической турчанкой, она не позволяла себе даже думать о разводе. Этим летом Лейла с мужем решили провести пару недель на даче, у моря. Август выдался сухим и солнечным. Арчил с соседями рыбачил. Лейла с приближением заката солнца, совершив традиционный большой заплыв, прилегла на лежанку и решила вздремнуть в тени навеса. Сказалась усталость, и она провалилась в глубокий сон. Лёгкий ветерок пробежал по её ногам, поднялся до живота, грудей и пощекотал шею. Лейла вспомнила, что даже не укрылась полотенцем. Безуспешно пытаясь найти его, она увидела силуэт мужчины в широкой ковбойской шляпе. Лица его не было видно из-за солнечных бликов, но запомнился тонкий аромат парфюма. То отворачиваясь, то глядя в упор, он с улыбкой и приятным интересом разглядывал ноги. Изредка стыдливо задерживаясь на лобке. Лейла наконец нашла полотенце и укрыла живот: «Вы наверное к Арчилу? Но его нет, он на рыбалке. Что ему передать?» Он приподнял шляпу и открыл лицо: «Моё почтение, кажется Вас зовут Лейла? Мы разве раньше не виделись?» Его голос звучал, как морской прибой и вызывал странное чувство родства и близости. Голос не просто звучал, он почти утверждал. Лейла кивнула головой: «И мне показалось, что я Вас знаю...Не стойте на ногах...присаживайтесь». Незнакомец глазами спросил разрешения присесть на край лежанки. Собственно, больше было некуда. Он был в коротких цветных тонких шортах. Его упругая попа прикоснулась к её колену. Лейла хотела отодвинуться, но не могла: что-то ей мешало. Она поймала себя на том, что расматривает его волосатую грудь, живот и ...о боже! силуэт мужского достоинства. Его рука легла на её руку и она услышала всё тот же внушающий симпатию голос: «С Вас можно рисовать шедевры. Вы преступно красивы.» Она раскрыла свои пальцы и они скрестились с его пальцами: «Преступная красота заслуживает наказания. Не правда ли?» И тут, во сне, она поймала себя на мысли, что ведет беседу грузинском. Хотя он с ней общался на турецком. Их взгляды проникли глубоко в сознание. Глаза могли беседовать без помощи звуков. Он заметил, как её ноги слегка раздвинулись. Как бы приглашая. Его пальцы неуверенно растегнули две застёжки, за которыми купальник скрывал ложбинку любви. Её глаза неслышно произнесли «Да... я хочу...» и она стыдливо прикрыла веки. Сквозь дремоту Лейла видела, как знакомый незнакомец собрался войти в её крепость. Но никак не могла ощутить его телесно. Она ждала и нетерпеливо стонала. А он никак не входил . И тут на неё навалилась туша. У левого уха она услышала давно знакомое частое дыхание. На сей раз с резким запахом винного перегара. Открыв глаза от ужаса, она увидела, как Арчил взял её в своём обычном стиле. Но на сей раз он вдруг шепнул ей: «Сегодня ты такая влажная... и добрая ко мне...» И вслед за этим он испустил рычание волкодава. Утро она встретила с ужасной головной болью. Арчил храпел всю ночь и практически лишил её сна. Приняв душ, Лейла взялась за стряпню: на обед она ждала Мину с мужем. И подруга приехала не с пустыми руками: Джованни разгружал багажник сорок минут. Мина потащила Лейлу в спальню и велела закрыть глаза. Затем подвела к зеркалу: на шее у Лейлы красовалось жемчужное ожерелье изумительной красоты. «Джованни привёз для тебя из Майорки.» Опережая возражения, замахала руками: «Даже не обсуждается! Кстати, завтра мы все приглашены на дачу к Бадри Логидзе. Ты не поверишь! К нему пожаловал сам Марат Гошгун!» Лейла сделала круглые глаза: «Не может быть!» Хотя было видно, что ей глубоко наплевать на этого пожилого юмориста из Стамбула. Мина ущипнула её за попку: «Перестань паясничать. Тебе надо развлечься. И мне кажется с этим ожерельем ты сведёшь с ума всех гостей. Меня, во всяком случае, ты давно успела: не знаю, за что я тебя так обожаю?» Её рука задержалась на ягодице Лейлы суть дольше, чем принято среди лучших подруг. Обед растянулся почти до сумерек. Арчил умел принимать гостей: вино лилось рекой, анекдоты смущали дам, тосты продолжались непрерывно. После итальянского десерта мужчины настояли на прогулке к пляжу. Причём, твёрдо согласились, что это будет лишь прогулка, без купания. Теплый песок ласкал пятки, ветерок шептал о любви, лёгкие накаты волн звали на подвиг. Джованни не выдержал первым: извинившись перед дамами, он скинул шорты и побежал к морю, в чем мама родила. Вслед за ним, чисто из мужской солидарности, разделся догола и Арчил. Мина проводившая игривым взглядом своего мужа, увидев голого Арчила, театрально прикрылась веером. Лейла впервые за двадцать лет замужества видела Арчила голым на пляже. И горько разочаровалась : за эти годы муж ссутулился, обрюзг, у него вырос внушительный живот. Но самое главное: из под свисающего живота практически не был виден член! Лейла поймала себя на позорном вопросе: чем ему удаётся входить в неё? Вечернее купание имело свой положительный эффект: мужья отрезвели. Сидя за чашкой кофе на открытой летней веранде, они наслаждались полнолунием и ласкающим слух шумом моря. Решено было спать на чистом воздухе. Арчил и Джованни вынесли из спален широкие старинные кровати и соорудили над каждой тонкий шатёр от визита всяких насекомых. Арчил первым нырнул в постель . Лейла пристроилась справа, углубившись в книгу: историческую новинку о новых раскопках в Египте. Спустя полчаса, муж храпел, отпугивая даже самых наглых дачных насекомых. Лейла уже в третий раз переворачивалась с боку на бок, чтобы уснуть. Но тщетно. Стараясь не шуметь, она прошла на кухню и налила себе холодного молока. Она любила летом ледяное молоко. Это успокаивало и настраивало на сон. Стоя у окна, она наслаждалась маленькими глотками. Ночной ветер стал усиливаться. Закрывая окно, Лейла вдруг обратила внимание, что ветер раскрыл шатёр над постелью гостей. И она замерла от увиденного. Лунный свет сочно освещал два силуэта. Мина лежала на Джованни головой к его ногам. С еле слышным стоном наслаждения она ласкала его ствол губами. Ягодицы Мины ритмично танцевали на лице Джованни. Он крепко прижимал её бёдра к своим губам, пытаясь проникнуть в неё, как можно глубже. Это было нечто завораживающее и пленительное. Лейла почувствовала себя изращенкой, подглядывающей в замочную скважину. Но рука сама предательски опустилась к лобку. Веки прикрылись. Перед её возбуждённым воображением возникло лицо незнакомца с исходящим от него ароматом. И с ямкой на подбородке. Не прошло и нескольких минут, как Лейла почувствовала невероятное облегчение. Спала она после этого, как убитая. Авторский вечер камерного театра пантомимы был организован на огромной частной даче, принадлежащей мультимиллионеру Бадри Логидзе. Были приглашены лишь пятьдесят гостей. Три коротких спектакля вызвали бурные овации. Марат Гошгун и его труппа превзошли все ожидания. Хозяин пригласил гостей к накрытым столикам для легкого ужина. Труппа взяла паузу, чтобы смыть грим и сменить театральные костюмы. Мина выглядела не только обворожительной, но и на редкость счастливой. Лейла решила слегка разведать причину: «Признавайся: комары вам ничего не покусали вчера?» Мина даже в свои сорок три оставалась скромницей. Она тут же густо покраснела: «Неужели за покрывалом было видно? Ужас! Только не говори мне, что и муж твой видел! Я провалюсь сквозь землю!» Лейла взяла её под руку и тихо прошептала: «Как легко тебя взять на абордаж! А что собственно вы делали такого, что не положено делать супругам по ночам?» Мина немного успокоилась: « Его не было целых три недели. Я просто сходила с ума. Этот сукин сын в постели просто сатана! » Лейла хотела кое-что уточнить на правах лучшей подруги, но их разговор был прерван мужским баритоном, который заставил её вздрогнуть: она его уже слышала. За её спиной стоял Марат Гошгун. В отличие от фотографий он в реальности выглядел очень молодым для своих почти шестидесяти лет. Увидев ямочку на подбородке, Лейла уставилась на неё до неприличия долго. Он говорил по грузински, словно родился здесь: «Мне кажется, я знаю кто Вы. Вы – Лейла Мдивани, художник. Разве не так?» Он приложился губами к её руке. Лейла силилась улыбаться, но у неё не получалось. Мина спасла положение: «Да, господин Гошгун. Вы попали в точку. Видели её картины?» Марат поцеловал руку Мины: «И даже хотел купить два полотна у Бадри. Но вы же его знаете: он не взял у меня даже символического доллара.» Повернувшись к Лейле он спросил: «Вы побледнели, Вам плохо?. Что с Вами? Если позволите, я провожу Вас к столику». Он усадил её , налил воды и сел рядом: «Вы бесспорный талант, госпожа Мдивани. Но кроме того, Вы коварно красивы.» Лейла вдруг вспомнила свой сон: «Ничего подобного, господин Гошгун. Скорее, преступно красива.» Наступила пауза. Лейла мысленно обругала себя за неудачный ход. Марат отпил глоток воды из её бокала и тут же извинился: «Простите.» Налил ей воды в другой бокал и полностью сбил Лейлу с толку: «Преступная красота не требует наказания.» У Лейлы задрожала рука, когда она пила воду из того бокала, который пригубил Гошгун.Она успела заметить, что издали приближался хозяин дачи вместе с Арчилом. Прежде чем они подошли к ним слишком близко, Лейла услышала шёпот на турецком: «Seni bir daha görmezsem öleceğim (Умру, если не увижу тебя вновь.)» Её маленький Volkswagen ловко влез между двумя крутыми тачками в подземном гараже гостиницы Hilton. Она продолжала сидеть за рулём, обдумывая просроченный вопрос: «Как остановиться вовремя?» Тяжело откинулсь на спинку сиденья и открыла сумку. Нашла мобильник и набрала дочь: «Как дела, крошка? Нет-нет, у меня всё в порядке. Просто позвонила, узнать...ты успела позавтракать утром. Или опять спешила?» Дочь прервала её: «Твой голос дрожит. Что с тобой, мама? Ты где?».

Он подошёл неожиданно и уже открыл дверь. Лейла постаралась звучать твёрдо: «Всё отлично, крошка. Я прекрасно себя чувствую. Если хочешь, заеду за тобой?» Дочь была категорична: «Не беспокойся, мам. Тебе надо отдохнуть. Это я тебе, как врач советую.» Лейла отключила телефон, подняла свои влажные глаза к нему и еле слышно произнесла, чуть не плача: «Мне мой врач советует... срочно отдохнуть. Ты меня не проводишь в свою комнату отдыха?» Первый поцелуй он подарил ей в лифте. У неё голова пошла кругом от аромата парфюма. Когда двери лифта распахнулись, она вдруг была ошарашена его откровением: «Я касался твоего тела позавчера во сне.» Лейла встала, как вкопанная между створцами дверей: «Нет! Не может быть! Это наваждение!» Он потянул её за собой и она ..нет не вошла , а впорхнула в номер. Прислонилась к стене и медленно стала скатываться вниз: ноги не держали. Марат успел подхватить её и понёс в спальню. Светло жёлтая юбка неприлично оголила бельё. Она была в белых, с тонкими кружевами. Не сопротивлялась. Не только потому, что не хотела. Она просто физически не могла. Он раздевался, стоя перед её обнажённым телом, не сводя глаз с её губ. Она прикрылась простынёй: «Только не смей думать, что ты у меня первый. Я соблазняю всех гастролёров. Регулярно.» Тут её взгляд остановился на предельно возбуждённом фаллосе: « И меня очень трудно чем-то удивить.» Он раздвинул её колени, припал лицом к лобку : «Хочу тоже соврать тебе: ты у меня первая. И последняя. Даже не знаю, с чего начать» . Она услышала его стон стон: «Твой аромат может свести с ума даже старого развратника». Он только вошёл в неё языком, она содрогнулась всем телом: никогда прежде не получала такого блаженства. Она пыталась продлить его, сдерживая волну, но через минуту её бёдра, живот и ноги забились в конвульсиях: она впервые испытала столь роскошный оргазм. Слёзы текли по её щекам, она стала задыхаться. Марат испугался: «Что с тобой? Я не хотел причинить тебе боль». Она протянула к нему руки: «Сумасшедший! Мне никогда прежде не было так хорошо! Иди ко мне». Набравшись храбрости она шепнула ему на ухо: «Kabul ettiğimden utanıyorum: ama senin için aynısını yapmak istiyorum (Мне стыдно признаться: но я хочу сделать то же самое для тебя).» Перед её воображением возникла вчерашняя сцена на веранде. Марат лёг на спину и притянул её попой к себе, а головой к ногам. Он с блаженством вошёл языком сквозь влажные малые губки. Кончик языка соприкоснулся с пульсирующим клитором. Услышал стон женщины, впервые познавшей божественную усладу. Её губы обхватили фаллос с таким наистовстом, что он почувствовал на головке её острые зубки. Она поняла , что сделала ему больно и успела произнести: «Извини, но ...никогда прежде не делала ...это.» Вернула свои губы к стволу, обласкала его несколько раз и добавила: «Çox tatlısan. (Такой вкусный!)» После пары бокалов красного вина, Лейла уже перестала стесняться. Чмокнув Марата в подбородок, она удивила его: «Позавчера мы с тобой оба встречались во сне. Во всяком случае, вот в эту ямочку я влюбилась там, еще до того, как мы познакомились.» Он с трудом оторвал свои губы от соска: «Ты была в красном купальнике?» Лейла покачала головой: «А вот и нет. В черном с белыми полосками. Но это неважно. Ты меня хотел наказать за мою преступную красоту. Помнишь?»

Они уставились друг на друга в полном изумлении. И после небольшой паузы произнесли одновременно: «Но как это возможно?»

Жемчуг рассыпался, когда Лейла надевала кофту. Они собирали его по всей комнате, делая паузы для поцелуев. Марат застегнул ожерелье, и проводил её до подземного паркинга. Уже сев за руль, Лейла попросила: «Прошу тебя, не ищи встреч со мной. Это была сказка, которую на до забыть». Дочь встретила её и сама припарковала машину: «Вижу, отдых пошёл тебе на пользу: ты выглядишь голливудской звездой.» Пройдя в спальню, Лейла не спеша скинула с себя одежду и прыгнула в постель. Обняв подушку, закрыла глаза. Она уже почти засыпала, когда почувствовала, как к её спине прижался Арчил. Пока только животом. Но она по опыту знала, что очень скоро он захочет взять её без приглашения. Но на сей раз Арчил был вынужден ретироваться. Её голос звучал твёрдо и непререкаемо: «Не надо. Я не хочу.» У Лейлы началась новая жизнь. Тайная и вкусная. Как восточная сказка.

Она проснулась бодрой и энергичной. Оглядывая себя в ванной, Лейла пришла к мысли, что мир прекрасен. И даже не слышала, как непрерывно звонил мобильник. Оставили сообщение. Женский голос был ей незнаком. Оказалось, помощница Бадри: «Это Луиза. Господин Логидзе просит Вас связаться с ним по этому номеру». Бадри ответил сразу и пригласил на встречу: «Надо обсудить кое-что. Это важно». Логидзе принадлежал к известной грузинской фамилии. Они вели свою генеалогию от князя Томази Логидзе, который прославился тем, что получил в подарок от Петра Первого скакуна редчайшей масти. Это была дань за изобратательность. Императору приглянулась юная супруга князя, греческая принцесса. Царь решил отправить князя в Европу. Назначил личным представителем в Париже и велел не медлить с миссией. Подозревая о намерениях Петра Великого, князь Томази попросил супругу надеть под юбкой специальную кольчугу невинности, доставшуюся ей в наследство от бабушки. Ключ от кольчуги он увёз с собой в Париж. Второй оставил своей строгой матери: для исполнения юной княгиней естесственных нужд. Княгиня Тереза весь вечер развлекала императора интересными историями, жеманничала и строила глазки. Пётр Первый осушив очередной кубок вина, велел придворным продолжать веселье, а сам схватил юную красавицу в обьятия и унёс в опочивальню. Каково же было удивление царя, когда он провозившись до самого утра с кольчугой, так и не смог удовлетворить свою похоть. Правда, вскоре появились слухи, что принцесса стала первой фавориткой при дворе императора, которая ввела в обычай оральный секс. Бадри очень гордился этой историей и старался подражать изобретательностью своим великим предкам. Свой первый миллион он заработал ещё будучи студентом первого курса. За три дня и три ночи он сумел сшить на старой бабушкиной швейной машинке почти двести тысяч красных флажков. За неделю до приезда генерального секретаря Леонида Брежнева, он уговорил городские власти купить эти флажки и раздать многочисленной толпе студентов и школьников. Всего за пять советских рублей за каждый. Злые языки утверждали, что тогдашний глава столичной парторганизации был скрытым гомосексуалистом. Во имя первого капитала Бадри, якобы, пришлось расстаться с мужской честью. К моменту приобретения Грузией независимости господин Логидзе уже считался одним из самых состоятельных граждан страны. Президент Квантриашвили фактически был обязан ему своей победой на последних выборах и сидел у него в левом кармане. Единственное что омрачало существование Бадри , это появляющиеся время от времени статейки в жёлтой прессе о его нетрадиционных наклонностях. Нужно было что-то предпринимать. Выход был найден. Семнадцатилетняя красавица Луиза появилась в оффисе Логидзе неожиданно и сразу попала на первые страницы прессы. Ни один папарацци не мог пройти мимо этой неординарной куколки, которая была представлена сотрудникам главного оффиса в качестве помощницы батоно Логидзе. Её в высшей степени изящные наряды, подчёркивающие зрелые и зазывающие формы, явно не могли соответствовать даже годовому жалованию. А часто сменяющиеся дорогие украшения откровенно навевали мысли о богатом любовнике. Между тем, дотошные журналюги незамедлительно провели собственное расследование. Выяснилось, что девочка из бедной греческой семьи, была круглой сиротой, окончившей школу-интернат в богом забытом Сухуми. А когда самому удачливому из фотографов удалось поймать на обьектив Луизу, отдыхающую на пляже где-то в Колумбии вместе с самим Бадри Логидзе, то клеймо гея с него было снято окончательно и бесповоротно: на фото помощница в символическом купальнике буквально сидела на коленях почти голого босса.

Луиза встретила Лейлу в приёмной с очаровательной улыбкой на лице: «Госпожа Мдивани, Вы не представляете себе, как мне приятно познакомиться с Вами. Давно влюблена в Ваше творчество. Прошу Вас, проходите: он уже Вас ждёт». Кабинет Бадри не выглядел вызывающим ни по размерам, ни по дизайну. Он тут же встал из-за стола и продолжая беседу по телефону -наушнику, поцеловал руку Лейле и отодвинул кресло, приглашая взглядом сесть. Он жестом руки показал, что разговор скоро завершится: «Безусловно, Майкл. Я прекрасно понимаю. Можешь не волноваться: я сделаю всё, чтобы наш общий друг стал более доступен. Мы здесь и сами в этом заинтересованы.» Нагнувшись к уху Лейлы, Гиви шепнул: «Дико извиняюсь. Дайте мне ещё одну минуту». Лейла кивнула головой с пониманием. Гиви, выслушав собеседника, продолжил: «Договорились, Майкл. Обязательно сообщу о первых результатах. Передай привет очаровательной Адель. До встречи.» Луиза вошла с маленьким подносом, на котором лежали три фужера с ледяным шампанским, три бокала с коньяком, две чашки с горячим кофе, блюдца с орешками, сухофруктами и ломтиками лимона. Всё это она разложила на столике, стоящем между креслами. Бадри отпил коньяку, подняв бокал в честь гостьи: «Ваше здоровье, Лейла. Рад Вас видеть. Марат выпросил у меня два Ваших полотна, предлагая кучу денег. Он просто без ума от Вашего творчества». Лейла взялась за чашку кофе: «Спасибо, Бадри. Надеюсь, Вы его не ограбили?» Хозяин кабинета улыбнулся: «Раздел догола. И должен признаться: он выглядит неплохо для своего возраста.» Лейла заподозрила подвох, но улыбнулась: «Верю: у Вас, говорят, врождённый вкус». Гиви покраснел и обратился к Луизе: « Крошка, будь на чеку: мы ждём в гости ....» И не успел завершить фразу: дверь открылась и бодрой походкой вошёл президент Грузии Иосиф Квантриашвили: «Какая встреча! Госпожа Мдивани, Ваши работы не могут оставить равнодушными ни королей, ни президентов!» Лейла встала ему навстречу, густо покраснела и не знала, как себя вести: «Батоно Президент, от такого сюрприза можно получить сердечный приступ...Чем обязана такой чести?» Обняв за плечи, Президент усадил её обратно в кресло, а сам сел в третье кресло между ними: «Кстати, госпожа Мдивани, хочу всех нас поздравить с великим событием для всей Грузии: Ваш кузен Звиад Месхи вчера был утверждён комитетом Сената на пост министра финансов США.» Луиза тут же включила телевизор . Новостной канал показывал фотографию Месхи и вещал о назначении на высокую должность.

Лейла вдруг поняла: её пригласили именно по этому поводу. Она подняла бокал с шампанским: «За Звиада!» Опустив бокал на стол, Лейла с грустью произнесла: «Мы с ним не виделись сто лет. Он теперь такая важная птица, что наверное даже не узнает меня.» Бадри выпил коньяк, прикусил ломтик лимона и вставиил: « У Вас, Лейла, скоро появится возможность встретиться с ним: наш министр культуры договорился с губернатором Калифорнии организовать выставку картин грузинских художников в Сакраменто. Так что, готовьтесь.» Лейла посмотрела на Президента , округлив свои изумрудные глаза. Квантриашвили театрально подмигнул ей: «Да. Это планировалось давно и выставка приурочена к моему рабочему визиту в США. Нам с Вами, госпожа Мдивани, предстоит важная миссия: я попытаюсь установить дружеские отношения с Президентом Элизабет Росс, а Вы – напомните Звиаду о его грузинских корнях». Лейла тут же осеклась: «Простите, но я не готова к такой миссии. Дело в том, что у нас с Звиадом не такие близкие отношения, как вам может показаться...» Логидзе переглянулся с Президентом. После наступившей паузы Бадри ледяным тоном продолжил: «Если это понадобится Грузии, то каждый из нас готов установить нужные отношения с кем угодно.» При этих словах он медленно вытащил из бокового кармана пиджака и положил на стол две жемчужины: «Мне кажется, Лейла, Вы их потеряли на днях в номере гостиницы Hilton”. Лейла густо покраснела и взяв их в руки, долго рассматривала. Она посмотрела Бадри прямо в глаза: «Вы ошиблись в своих планах, господин Логидзе. Даже если располагаете более существенными уликами против моей репутации. Вам не удастся уложить меня в постель с моим двоюродным братом. Ни под каким пропагандистским девизом. Я Вам не шлюха !» Президент, долго молчавший, решил исправить положение: «Госпожа Мдивани, у нас даже в мыслях этого нет. Всё что мы ожидаем от Вас, это увидеться со Звиадом. А вот ту часть, о которой Вы беспокоитесь возьмёт на себя Луиза. Перед её чарами никто не устоит.» Лейла повернулась в сторону Луизы. Та сидела на краю письменного стола , положив ногу на ногу. Глубокий разрез на груди и на юбке не оставляли сомнений: она способна свести с ума любого мужчину. И женщину тоже. Бадри проследив за её взглядом, поставил окончательную точку: «Забыл сказать: у Марата намечены гастроли в Мексике как раз через несколько дней. Он будет в восторге от встречи с Вами.» Лейла откинулась на спинку кресла, пригубила коньяк и попыталась возразить: «Вам легко распоряжаться чужими судьбами. А ведь я не одинокая женщина: у меня всё-таки есть муж, дети...» Президент подошёл к ней со спины, поцеловал в макушку и добавил: «Мы всегда помним о твоей семье. Я как раз собирался завтра пригласить Арчила и предложить ему должность заместителя министра внутренних дел. Должность, кстати, генеральская. Хочу поздравить тебя первой: это твоя заслуга». Луиза провожала Лейлу по длинному коридору и щебетала комплименты без устали. Лейла пропускала их мимо ушей: «Спасибо, дорогая. Я понимаю тебя.» Но когда она уселась за руль, Луиза успела шепнуть ей в ухо нечто ошеломляющее: «Ты меня сводишь с ума. И я готова бросить всё ради тебя. Даже эту проклятую работу». ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ НОЧИ СТРАСТИ. ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ. ВОСХОЖДЕНИЕ МУНИРЫ.

После ночи , проведённой с Мунирой, фараон Египта Бенаф проснулся с невероятно новыми ощущениями. Ему казалось, что в нём что-то изменилось. Войдя в водоём для утреннего омовения, он увидел собственное отражение на водяной глади и не узнал себя. Это был Бенаф, которого он помнил в молодости: густая черная шевелюра, покатые и мускулистые плечи, выпуклая грудь, крепкие руки и упругие бёдра заставляли дуамть, что в него вселился ...он сам, но сбросив с себя лет тридцать. Муниры рядом не окзалось. Услышав пробуждение владыки вошла Неирэм. Она застыла в растерянности: «Супруг мой, ты помолодел за одну ночь? Но разве это возможно?» Подошла к фараону вплотную и провела рукой по его щеке и груди: «Я бладарна Мунире за возвращение тебя к молодости. Но теперь только она будет править твоим телом, разумом и волей.» Фараон прижал Неирэм к своей груди: «Напрасны твои волнения. Я всё ещё остаюсь хозяином своих мыслей. И после утренней трапезы я овладею тобой. Никто не в силах остановить мое влечение к твоей плоти.» Вошла рабыня и сообщила, что утрення трапеза готова. Они сели, как обычно рядом друг с другом. Но когда Неирэм протянула руку, чтобы угостить фараона горячей лепешкой с сыром, он потянул её к себе и усадил на колени. Кормя фараона из собственных рук, царица всем своим существом чувствовала наплыв сексуальных волн, исходящих от фараона. Его ствол стал не только твёрд и упруг. Он превратился в несгибаемый прут, готовый преодолеть любые препятствия на своем пути. Его крепкие руки, ставшие молодыми, возбуждали её соски, живот и лобок так настойчиво, как это возможно лишь у юношей. Его бёдра, казалось, состояли из одних только мышц. Соприкасаясь с её ягодицами, каждая мышца становилась похотливым призывом к соитию. Покончив с трапезой, фараон с удивительной лёгкостью поднял супругу и понёс в сторону ложи. Неирэм с восторгом ощущала в руках и на губах мужскую силу помолодевшего фараона. Она с удивлением обнаружила, что теперь Бенаф способен извергать семя по несколько раз, сопровождая этим вулканом каждый её оргазм. Спустя время империатрица, утомлённая невероятно длинным совокуплением, выйдя из под его фаллоса, почти задыхаясь припала губами к каменному стволу. И тут она услышала мощный рёв молодого самца, которому наконец удалось покрыть губы своей самки. Рёв был настолько оглушителен, что Неирэм увидела вошедшую в покои Фарди. Она шаловливой походкой подошла к ложу и присела со стороны фараона. Её рука прошлась по его спине, которая играла мышцами после мощного оргазма. С его лба стекал пот. Его глаза горели, словно два факела впотьмах. Его губы обсохли и он дышал, как буйвол после пробега. Фарди протянула ему кубок с холодным пивом. Бенаф взял кубок из её рук с благодарностью. Осушив большой кубок в два-три приёма, он ласково посмотрел на Неирэм: «Благодарю тебя, солнцеликая. И прошу не уходить далеко.» Империатрица поцеловав супруга направилась к водоёму, зная, что фараон хочет овладеть Фарди. Фараон действительно ловким движением рук оголил её и спросил: «Готова ли моя Фарди воздать мне супружеский долг?» Фарди легла на спину и пригласила фараона лечь на неё своим фаллосом: «Мунира оказалась большей волшебницей, чем я ожидала. Она подарила нам и всему Египту Бенафа помолодевшего». Фараон не сходил с Фарди, пока не услышал её слабый стон: «Осемени меня, владыка, я больше не могу».

Румия встретила свою невестку, раскрыв свои обьятия. Мунира выглядела зрелой женщиной и не скрывала своей удовлетворённости: «Царица моя, я вчера ночью повторила тот путь, который ты прошла в юности: меня лишил целомудрия тот самый великий фараон, от которого ты понесла своего сына. Но разница между нами с тобой в том, что я сумела воздать ему то, чего не может ни один человек: я его омолодила .» Румия обняла Муниру и спросила: «До меня доходили слухи, что ты сумела овладеть и империатрицей. Это правда?» Мунира налила царице бокал красного вина: «Нас с империатрицей свели Боги. Но вчера ночью, услышав мои молитвы, они вернули фараону молодость. И мне придётся забыть про империатрицу: она не простит мне такой власти над ним. Выдавая меня замуж за твоего сына Бенали, она хочет отдалить меня от Египта и своего трона.» Румия держала в руках длинное ожерелье: «Это ожерелье целомудрия подарила мне моя бабушка. Приняв его от меня в дар, ты сделаешь меня счастливой до конца моих дней. В тот день и час, когда ты отдашься моему сыну, я откажусь от правления страной в твою пользу.» Мунира повернулась к царице спиной, позволив ей надеть ожерелье. Затем она шепнула царице на ухо: «Мы будем править хэттами втроём. Я верну рассудок твоему сыну. Но вряд ли останусь его супругой надолго. Фараон не сможет жить вдали от меня. И ты скоро его увидишь здесь вместе с империатреицей.» Её рука скользнула по спине Румии: «Пойдём, нам с тобой надо пообщаться с богами.» Они вошли в молельню вместе, держась за руки. Оказавшись перед восточной стеной, Мунира встала за спину Румии и протянула руки вперед. На стене появился силуэт женщины с факелом в руке. Румия невольно опустилась на колени. Вслед за ней села и Мунира. Раздались первые звуки молитвы. Румия ощущала на себе теплые ладони Муниры, слышала её певучий голос и дыхание. Её спина касалась упругой груди и сосков. Дождавшись конца молитвы, Румия откинула свою голову назад и прошептала: «Я слышала волю Богини Исиды. Знаю, что моё тело и моя плоть теперь принадлежат тебе. Я готова к соитию, божественная моя. Возьми меня. И отдайся мне.» Они возлежали на царском ложе в полном изнеможении, гармонии и истоме, когда рабыня открыла двери и впустила фараона, а за ним следом – империатрицу. Фараон выглядел расстроенным. Румия не верила своим глазам: перед ней стоял невероятно помолодевший император Египта. Фараон жестом попросил внимания: «В Египте произошло землетрясение. Очень много погибших, кругом пожары и разрушения. Народ Египта нуждается в нас, нуждается в наших молитвах. Наш Храм окружён беженцами со всей страны. Но жрецы не в состоянии общаться с ними. Нам нужен Хозяин Храма. Вернее, Хозяйка.» Все повернули головы в сторону Муниры. Неирэм первой нарушила паузу: «Мунира, только ты сумеешь восстановить спокойствие в Египте, помочь египтянам вернуться в свои жилища и свои семьи. Мы с фараоном решили, что твой брак с Бенали нужно отменить. Мы хотим видеть тебя главной Жрицей Египта.» Румия взяла руку Муниры в свою: «Божественная Мунира. Обещай только перед отьездом в Египет вернуть рассудок моему сыну. Иначе мне будет трудно править хэттским царством.» Колесница фараона неслась на крыльях. Когда они вьезжали через главные крепостные стены столицы, Мунира привстала на ноги и стоя за спиной фараона, возвела руки по обе стороны улицы. Небо покрылось тучами и на город обрушился ливень. Он вмиг потушил пожары в жилищах. Вскоре взошло солнце. Тысячи рук поднимали глиняные стены, деревяные столбы и раскладывали черепичные кровли. Сотни подростков собирали мусор с улиц и складывали в телеги. Появились торговцы с овощами, фруктами и горячими лепешками. На площади разожгли костры и стали жарить всякую живность. Над городом витал запах вкусной жизни. В главном Храме собрались высшие сановники и жрецы. Все ждали появления фараона и империатрицы. Они вошли в молельный зал втроём: между ними шла Мунира. В полумраке зала, освещённого двумя факелами, все увидели вокруг головы Муниры яркий полукруг светящейся диадемы. Империатрица Неирэм села на трон, стоящий слева от публики. Фараон взял за руку Муниру и подвел поближе к собравшимся: «Отныне и навсегда главной Жрицей Египта Боги назвали Муниру. Её воля равна воле моей и воле империатрицы Неирэм.» Жрецы встали в длинный ряд. Поочередно подходя к мунире, они опускались на колено и целовали подол её туники. После завершения церемонии, Мунира взяла под руку имеприатрицу и они вдвоём покинули Храм. Провожая царицу во дворец, Мунира призналась: «В моём чреве шевелится чадо. Это сын фараона. Но будь спокойна: он не станет наследником трона. Его ожидает другая судьба.». (продолжение следует)