АБШЕРОНСКИЕ ФРЕСКИ Бейдулла Манафов

ГЛАВА ВТОРАЯ. ЛЁГКАЯ НОГА. Гаджи Мешэди Кярбэлаи Мир-Гурбан был купцом первой гильдии. Три титула перед именем означали, что Мир-Гурбан успел за свою жизнь совершить паломничество по всем трём святым местам. В Мекку совершил хадж даже несколько раз. Был известен далеко за пределами Бакинской губернии. Император Николай Второй удостоил его звания коммерции-советника, правом приезда к царскому двору, носить мундир полковника (драгунского Астраханского полка) и носить шпагу. Кроме перечисленных привилегий и титулов , он владел двумя грузовыми баржами, большой яхтой и прогулочными шлюпками по всему побрежью Каспия, трёхэтажным домом на набережной и огромным летним поместьем в Нардаране. Единственным омрачающим его обстоятельством было то, что его супруга Кярбэлаи Фатимэ так и не подарив ему детей, скончалась в возрасте сорока лет (Да будет милостив Всевышний). Мир-Гурбан, не свыкшийся с судьбой, уговорил старшего брата передать ему на воспитание одного из своих пятерых сыновей . Ага Салим оказался предприимчивым и смышлённым подростком. Через несколько лет, проведённых в Петербурге, он вернулся в дом дяди с дипломом инженера. Гаджи был неописуемо рад возвращению племянника: «Мои годы уже не позволяют справляться со всеми делами. С этого дня ты будешь моей правой рукой и полноценным наследником, Ага Салим» Он не спеша вытащил из сейфа несколько толстых папок и усадил племянника за свой стол: «Знакомься в делами. Это только для начала. На следующей неделе мы с тобой совершим поездку по побережью и в Иран: ты должен всё охватить своим взглядом». Оставив Ага Салима разбираться с документами, Мир-Гурбан собрался было отдохнуть: «Пойду-ка прилягу, сынок.» В это время дверь открылась и на пороге появилась молодая женщина в цветастом кялагаи

Гаджи познакомил их: «Это Ага Салим, мой племянник, о котором ты всё знаешь. А это моя жена Лейли-ханым.»

Ага Салим тут же поднялся , наклонив голову, поцеловал ей руку: «В России так принято» - попытался обьяснить свой поступок. Мир-Гурбан улыбнулся: «Неужели ты думаешь, мы здесь такие безграмотные и ничего не знаем? Когда я целовал руку Империатрицы, ты ещё дрыгал ногами в животе у своей покойной матери (Да будет Аллах милостив к ней). Ага Салим тут же парировал: «Аминь. Но для меня рука твоей супруги дороже всех империатриц вместе взятых, дядя.» Лейли-ханым тут же покраснела от комплимента и осадила мужа: «Зачем смущаешь юношу? Спасибо, Ага Салим. Не знала, что ты здесь: сейчас распоряжусь о еде.» Мир-Гурбан расхохотался: «Этот «юноша» всего на пару –тройку лет моложе тебя.» Ага Салим от еды отказался: «Не беспокойтесь, Лейли-ханым. Лучше я дождусь ужина. Судя по говору, Вы родом из Шэки: соскучился по вашей кухне». За ужином, накрытым только на двоих, дядя раскрыл свои проблемы племяннику: «Женаты уже полгода, но моей мечте пожалуй, не сбыться. Возил её по всем известным врачам и источникам. Говорят, вроде никаких причин для волнений нет, но она, как и покойная Кярбалаи Фатимэ, всё ещё бесплодна». Вошла белокурая, белоснежная, с румяными щёчками прислуга, молоканка Нюра: «Гаджи ага, гочи (глава банды) Гэмбэр просит принять его срочно. Он внизу в прихожей». Мир-Гурбан подозвал её поближе: «Нюра, сначала познакомься: это мой племянник Салим. Он здесь такой же хозяин, как и я. Исполняй всё, что он пожелает.» Затем посадив к себе на колени, подмигнул Ага Салиму и добавил: «Но смотри у меня! Не шали с ним по ночам». Нюра покраснела и прикрылась фартуком: «Гаджи ага, как Вам не стыдно так говорить? Ваш племянник бог знает, что подумает.» И игриво посмотрела на Салима. Мир-Гурбан шлёпнул её по попе и велел звать гочи к столу. Гочи Гэмбэр вошёл, раскачиваясь от тяжести своего тела. Снял папаху, подправил ремень-портупею с револьвером и громко поздоровался: «Пусть Аллах никогда не оставляет без внимания этот дом, уважаемый Гаджи.» Мир-Гурбан взглядом указал ему на место за столом: «К добру ли твой неожиданный визит? Ешь, пей и рассказывай.» Гочи положил в тарелку жаренной телятины, разломил лаваш и положил в рот кусок, способный утолить голод молодого тигра. Не спеша прожевав и проглотив, Гэмбэр ответил хозяину: «Не думаю, что к добру. Вчера ночью взяли того самого грузина, Сосо, которого ты как-то вызволил из зиндана, помнишь?»

Мир-Гурбан отпил глоток чая и спросил: «А теперь за что?» Гочи вытер губы, вознёс руки к потолку: «Пусть Всевышний воздаст твоему хлебосольному семейству, Ага. На сей раз – за попытку ограбить твой банк на Бондарной улице. Полковник Туманский спрашивает, что с ним делать? Одно твоё слово и он позволит моим ребятам размазать его по стене.» Мир-Гурбан встал из-за стола и велел запрягать фаэтон: «Поедешь со мной, гочи Гэмбэр. Ты прав: этот сукин сын Коба только на том свете успокоится.» Проводив дядю до фаэтона, Ага Салим стал подниматься по ступеням в дом. В ночной тьме светилось лишь окно на втором этаже. Он сразу узнал женщину в окне: это была Лейли-ханым. Замер на месте и не сводил глаз с её точёной фигуры, полных грудей, изящной шеи и огромных черных глаз. Было отчётливо видно, что Лейли плачет. Через минуту Салим уже стоял у порога её спальни. Сквозь щель на полу было видно, что она стоит напротив двери. Она услышала его встревоженный голос: «Что произошло? Открой, ради Аллаха». Она открыла дверь через минуту. Но Салиму эта минута показалась вечностью. Впустив Салима, тихо спросила: «Куда это он уехал на ночь глядя, Салим? Почему ты его отпустил одного? Я так беспокоюсь: он ведь уже не молод.» Салим закрыл за собой: «Но ты ведь не поэтому плачешь, Лейли-ханым?» Она прошла к столику и села спиной к нему: «Ты догадлив, Ага Салим. Моё горе не связано с его неожиданным ночным отьездом.» Салим положил руки на её плечи: «Знаю, в чем твое горе: ты не можешь родить ему наследника. Не это ли причина твоим слезам?» Лейли даже не пошевелилась: «Дело в том, что со мной всё в порядке: все врачи в один голос подтвержают это.» Салим опустил руки к её спине: «Я так и понял: ему скоро будет восемьдесят. В его возрасте вряд ли получаются дети.» Лейли встала и повернулась к нему заплаканным лицом: «Он даже не сумел овладеть мной. Как мне быть? Я так хочу подарить ему сына, Салим!» В коридоре раздались шаги. Это была Нюра: «Лейли-ханым, Вы не спите ещё? Я принесла Вам кувшин холодного молока, как Вы просили.» Лейли потушила лампу и повернула ключ в замке: «Уже легла, Нюра. Спасибо. Я передумала.» Всё произошло так быстро, что ни Лейли, ни Салим не успели даже обменяться парой фраз. Они оба спешили. Их торопила вспыхнувшая между ними страсть. Их дыхание слилось в одно. Их тела сплелись в единое целое. Он никогда не обладал чужой женой. Она никогда не изменяла мужу. Они понеслись в рай, как два грешника, прикрывшиеся крыльями ангела.

Ещё задолго до соития она уже была влажной: ей так не хватало любви и близости. Он не сумел долго наслаждаться своей победой: оросил её щедро и с любовью. Она лишь успела попросить его: «Если понесу от тебя, дай мне родить, а потом помоги умереть.» В последнюю неделю месяца Рамадан Мир-Гурбан велел Лейли-ханым приготовиться к поездке: «После Ид аль- фитра поедем в Ессентуки. Я нашёл грамотного врача. Он обещал помочь тебе.» Лейли поцеловала супруга и шепнула в ухо: «Лучше отложи поездку, ага: кажется, я уже упустила время месячных. Хочу провериться здесь, у моей акушерки, а потом решим вместе с тобой, как нам его назвать.» Мир-Гурбан застыл от счастья: «Родная моя! Что же ты молчала? Да буду я твоей жертвой! Озолочу тебя!» Он вскочил, как юноша, и направился в сторону своего кабинета. Открыв свой сейф, он чуточку задумался. Мир-Гурбан не был из числа наивных стариков. Он прекрасно знал о своих способностях. Они не были в соитии с Лейли практически никогда. Вне всякого сомнения: отцом ребенка, скорее всего был Ага Салим. И это всего лишь подтверждало версию о том, что Лейли вполне здоровая и плодовитая женщина. То есть, бесплодным все эти годы был он сам. Мир-Гурбан вернулся в спальню к жене с торжестующей улыбкой на лице и протянул ей красивый черный футляр: «Эту безделушку я приобрёл в Париже лет двадцать назад. И наконец эта прелесть нашла свою хозяйку.» На животе Лейли он разложил изумительный бриллиантовый комплект: колье, кольцо и серьги. Лейли прослезилась: «Ты наверное потратил кучу денег, ага!" Он махнул рукой: "Ерунда, четверть миллиона". Она завернула украшения обратно в футляр: "Ты меня балуешь раньше времени, ага. Давай подождём, а то сглазим.» Мир-Гурбан был неумолим: «Не надо даже обсуждать. Я хочу видеть эти украшения на тебе сегодня же.» Погладив живот и прикоснувшись лобка супуруги, он добавил: «Я на днях выкупил баню «Фантазию» у Мешади Бахрама. Хочу переписать её на имя Ага Салима: у него лёгкая нога. Как ты думаешь, джаным?» Лейли поцеловала его руку: «Ты прав, ага: не нога, а кусок золота, машаллах!»

(продолжение следует)