АБШЕРОНСКИЕ ФРЕСКИ. Бейдулла Манафов.

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Честь, растоптанная под юбкой целомудрия.

Почти у каждого народа, каждого племени есть притча, которой не принято делиться публично. Такие притчы похожи на порядочных дам, застигнутых внезапно, скажем, в уборной, верхом на унитазе. Вроде бы ничего противоестесственого в этом нет. Но делиться такой картиной считается, мягко говоря, невоспитанно. Эти притчи обычно передаются из уст в уши, порой шёпотом, иногда с оглядкой по сторонам. И нередко с последствиями. Одну из таких я услышал в далёком детстве от своего предка. Заранее знаю, что у некоторых она вызовет слёзы, у других – чувство оскорблённого патриотизма, у кого-то – омерзение. И лишь у избранных найдёт понимание. А дело было так. С наступлением сумерек, как обычно, молодая, изумительной красоты многодетная мать, помыв детей, уложив их спать, совершив дэстэмаз (омовение), растелила коврик и принялась за намаз. В соседней комнате отец семейства, завершив молитву и переодевшись в ночное одеяние, улёгся в постель в ожидании супруги. Но не успели они произнести принятые в таких случаях слова, как в их жилище ворвалась толпа диких недочеловеков. На их крики и улюлюкание проснулись дети. Они в ужасе собрались вокруг отца, ища защиты. Несколько вождей племени людоедов принялись за избиение мальчиков, а затем – обнажили донага девочек. Самый важный из вождей, откинув йорган (одеяло), вытащил из постели молодую мать. Отец , вскочивший в защиту детей и жены, был тут же схвачен, поставлен на колени и над его головой был поднят острый топор. По знаку главаря, мужчина был обезглавлен на глазах у всей семьи. После этого была начата вакханалия: пытки, насилия, мордобой и расстрел на месте. Без суда и следствия. Женщину звали Абшерон. Мужа – Баку. У них с обеих сторон было полно родни. Племя людоедов совершило набег и по ней. Потопили в крови, изнасиловали и расстреляли многих племянников, племянниц, братьев, сестёр, матерей, отцов. Колодцы были полны трупов. Бассейны переполнились кровью. Жилища были разрушены и сожжены. Их всех обьявили врагами людоедства. Но то ли от страха, то ли по велению душонки нашлись среди них и такие, кто примкнул к людоедам. Даже подсказывал, кого можно расстрелять, кого насиловать, кого жарить на вертеле. Правда, порой сжалившись, они просили людоедские суды – кого-то персонально миловать. Помилованных они брали к себе в рабство. Человечество, как известно, неоднородно. Оно состоит из мужчин и женщин. От них рождаются дети. Так создаются семьи. Общаясь на одном наречии, образовывают общество. Со временем в этом обществе обнаруживаются две категории женщин и две категории мужчин. Большая группа женщин именуют себя благочестивыми. Небольшая – называются фаишэ (бляди). У мужчин они делятся на честных с достоинством. ( их побольше.) И - на ограшей ( тоже бляди). Не могу утверждать, что их мало. А что касается притчи, то она ещё впереди. Люодеды, пронумерованные «Одиннадцатой» Армией, вонзились своими штыками в сердце Абшерона и Баку, Гянджи и Кубы, Шемахи и Нахичевани, Гёйчая и Шеки...Одним словом, в каждую живую ткань народа. И как это обычно происходит, изо всех щелей вылезли тараканы - ограши и фаишэ . Как в дешёвом притоне. ________________________ Приёмная кабинета секретаря ЦК партии Стасовой была забита красноармейцами. Многие пришли сюда за пайками: командиры, ссылаясь на трудности, предлагали им ходить по домам и наедаться вдоволь. Солдаты и матросы так и делали. Но считали, что пайки – дело святое: вынь да положь!

Елена Дмитриевна выслушала свою молодую помощницу Гюльсум: «Их там человек двадцать, и все злые от голода. Как мне быть? Я даже боюсь выйти из Вашего кибинета.» Секретарь ЦК глазами показала на коробку с папиросами. Гюльсум вытащив одну, тут же прикурила и передала начальнице. Елена подозвала её поближе и осмотрела с ног до головы: «Детка, меня твои матросы не колышат. Ты почему опять нацепила на себя эту несуразную юбку? Я же тебе подарила три новенькие юбки, купленные ещё в Финляндии.» Гюльсум покраснела: «Нариман запрещает мне их надевать: говорит слишком вызывающие и короткие». Елена Дмитриевна потушила недокуренную папиросу и резко потянула её к себе на колени: «Ты, сучка, не рассказывай мне сказки! Твой Нариман тебя даже в упор не видит. Из под Анастаса не вылезает. Чтобы завтра же надела то, что приказываю. А не то ...имей ввиду: красноармейцы помогут тебе поменять юбку.» Рука пролезла к её панталонам: «После работы поедешь со мной. А теперь – вон. Обьяви всем, что сегодня я не принимаю.» Гюльсум собралась было напомнить Стасовой о годовалом сынишке. Но поняла, что это вызовет у неё новую волну гнева. Дверь кабинета открылась и вошёл Сергей Костриков: «Моё Вам с кисточкой, товарищ Стасова.» Многозначительно осмотрел сидящую на её коленях секретаршу. Стасова спустила Гюльсум с ног и строго отчитала гостя: «Партия не научила тебя, юноша, стучаться перед тем, как входишь? И кстати, насколько мне сообщили из Москвы, ты работаешь в Тифлисе. Что тебя занесло в наши края, Мироныч?» Костриков поспешил извиниться: «Виноват-виноват, товарищ Секретарь ЦК. Зашёл засвидетельствовать своё почтение. Мне только нужно воспользоваться Вашим телеграфом: Владимир Ильич ждёт важный доклад, а в Грузии нет даже старой морзянки.» Стасова взглядом велела Гюльсум проводить гостя к аппарату. В Кремле молодой шифровальщик долго на мог понять текст: «В притоне беспредел. Абсолют занята развратом. Наблюдаю. Но доступа к телу не имею.» Владимир Ильич расхохотался: «Ну и клоун ты, батюшка мой Сергей Мироныч!» Потом бросив ленточку в мусор велел шифровальщику ответить: «Гони эту шлюху вон. Бери власть в свои руки.» _____________________ Над городом давно опустились сумерки. Ага Салим несколько раз выглядывал в окно, но тщетно: высокая гостья задерживалась. Он на всякий случай решил ещё раз проверить готовность банного номера. С тех пор, как большевики во второй раз и на сей раз основательно взяли власть, семья Гаджи Мешэди Кярбэлаи Мир-Гурбана была почти полностью разорена. Сам Левон Мирзоян внимательно изучил список недвижимости, заводов, торговых судов и ювелирных изделий, принадлежащих Мир-Гурбану. Спасти удалось лишь дачу в Нардаране, баню «Фантазию» и бриллиантовый комплект, подаренный Лейли-ханым в честь её беременности. Ага Салим успел спрятать подарок в желудке у пятилетнего Азиза. Мальчика заставили вначале его проглотить, а затем вернуть в керамический горшок. С баней Мирзоян был на удивление благосклонен: «Партия нуждается в регулярном омовении своих рядов. И лучше тебя, Ага Салим, никто не сможет содержать «Фантазию» в чистоте и порядке».

Когда Ага Салим получил от дяди в подарок баню «Фантазию», он уже знал, кто будет главным игроком в этой затее. Алирзу в Баку знали практически все. Он был самым искусным джумадаром (баньщик-тёрщик) во всей губернии. Его мускулистые руки, покатые плечи, жилистая шея, широкая грудь и крепкие ноги были лучшими свидетельствами мастерства и прирождённого таланта. Самым важным достоинством своего джумадара он считал его природный недостаток: Алирза был глух и нем от рождения. «Фантазия» издавна славилась роскошью и уютом, торжественостью и удобством , помпезностью и наследием. Ага Салим, будучи инженером, внёс некоторые изменения в расположении общей купальни и персональных номеров. Баня занимала целый городской квартал. Его главный вход был на улице Сураханской, а «спиной» располагался на Армянской. Там же на Армянской Ага Салим решил открыть двухэтажный салон верхней одежды и шляп для женщин. Из примерочной комнатки незаметная дверь вела в самый роскошный и уютный номер для особых гостей. Встретившись в условленном месте с комиссаром Нерсесовым, Ага Салим предложил ему расположить на втором этаже салона секретный пункт наблюдения. Дело в том, что через дорогу в двухэтажном особняке находился модный ночной клуб Саркиса Джангиряна. Но всем было известно, что это был публичный дом. Нерсесову идея так понравилась, что он освободил Ага Салима от дани за «Фантазию» . А сумма между прочим была приличная.

_______________________

Саркис Джангирян лично проводил товарища Кострикова в специальные покои. На высокой кровати за тёмным пологом гостя ждала самая недоступная красавица Баку пятнадцатилетняя Тамар Балаян из Тифлиса. Сергей Миронович не скрыл своего восхищения: «Ты волшебник, Саркис. И где ты находишь такие шедевры блядства?» Саркис ухмыльнулся: «Наши края умеют преподносить такие неожиданности. Ешьте, пейте на здоровье. Я удаляюсь к себе.» ____________ Ага Салим наконец услышал знакомый топот правительственных копыт, раздавшихся со стороны Армянской улицы. Из фаэтона вышли две дамы и тут же скрылись в салоне модных шляпок. Ага Салим поспешил к ним навстречу со стороны главного зала. Поздоровавшись со Стасовой, он мельком заметил, что вторая – это Гюльсум-ханым, дочь Кязым бека, жена Нариманова. Елена сбросила верхнюю одежду и приказала: «Голодна, как волчица, Ага Салим. Прикажи пусть накрывают.»

По его зову тут же явился Алирза с огромным подносом. Запахло жареным мясом и рыбой. Елена ,не дожидаясь остального, оторвала кусок хлеба из тэндира и принялась за еду: « Как там твой дядя Гаджи Гурбан? Ещё жив?» Ага Салим тяжело вздохнул: «Вашими молитвами...Но он уже полгода, как прикован к постели. Месяц, как ничего не ест. Наверное, скоро покинет нас навсегда: ему ведь под девяносто». Елена подвинулась ближе к Гюльсум, взглядом велела есть: «Ты здорова похудела после родов, крошка.»А потом продолжила с Ага Салимом: "Баба с возу, кобыле легче. Сможешь открыто жить с его женой. Ведь и сынишка от тебя, разве не так? » Ага Салим промолчал. Налив себе холодной водки, Елена залпом его опрокинула: «Ладно, иди.» Когда Алирза последовал за хозяином, она предупредила: «А ты, Алирза, будь поблизости. Можешь понадобиться со своим «долотом».

Гюльсум умоляюще посмотрела на Стасову и тихо шепнула: «Только не мне: ещё с прошлого раза мне не по себе... Пожалуйста». Елена строго посмотрела на неё: «Здесь музыку заказываю я, детка. Иди в купальню, разденься. Я скоро приду.» ___________________ Саркис Джангирян нетерпеливо ходил взад и вперёд, ожидая конца сеанса любви на втором этаже. Вскоре ступени заскрипели и товарищ Костриков шустро спутился вниз, на ходу застёгивая ширинку: «Отлично, Саркис. Но мало зрелости. В следующий раз найди что-нибудь постарше. И желательно из местных: обожаю стыдливых мусульманок!» Саркис подобострастно открыл дврцу фаэтона: «Кстати, одна такая...из очень приличной семьи.... вот сейчас, сию минуту уединилась со Стасовой в банных номерах-с» Двери купальни раскрылись совершенно неожиданно. Сквозь густой пар Елена Дмитриевна с трудом различила мужскую фигуру. Алирза уже минут десять, как входил в потайные архивы РСДРП. Гюльсум от испуга прикрылась банным тазиком. Сергей Мироныч медленно приблизился к голому заду сгорбленной пополам Стасовой: «Ильич просил передать тебе, Абсолют, чтобы собирала пожитки и явилась к его стопам. Два дня сроку на сборы, сука лесбийская!» Потом повернулся к дрожащей Гюльсум: «А ты, куколка, не переживай. Я намного нежнее, чем эта стерва.» (продолжение следует)