АБШЕРОНСКИЕ ФРЕСКИ. Бейдулла Манафов

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Qubanın ağ alması. (Губинские яблоки) На совещании у Гамида Султанова его супруга Айна, недавно вернувшаяся из Москвы, села рядом с Мир-Джафаром. Вначале Мир-Джафар не подал виду, что они знакомы. Но когда Айна под столом ущипнула его за ногу, он улыбнулся: «Ты выглядишь, как куколка. Поправилась в Москве.» Айна посмотрела на него испепеляющим взглядом: «После родов поправилась. У нас с Гамидом сын растёт.» Мир-Джафар поздравил: «Слышал. Пусть будет счастлив.»

Председательствующий Султанов потребовал тишины и начал читать по-русски заранее подготовленную речь. Мир-Джафар слегка коснулся бедра Айны. И кратко написал на листке бумаги: «Помню каждый сантиметр попочки.» Айна жирно перечеркнула и написала: «Даже не мечтай. Я замужняя женщина!» Недавно назначенный Председателем ЧК Багиров дописал там же: «Зачем я? Пусть Чичерин мечтает.» Айна вспыхнула, как факел. Резко встала и под монотонный доклад супруга вышла из зала совещания. Гамид Султанов прервал речь и вскинув брови , вопросительно посмотрел на Багирова. Мир-Джафар с улыбкой подмигнул и поворотом головы показал мужу, мол, в туалет пошла. Совещание продлилось до позднего вечера. Сильно уставший Багиров медленно шёл в сторону приморского парка, заложив руки за спину. Встреча с Айной мысленно унесла его в далёкий 1908-й год, , в село Пиребедиль. Они с братом-близнецом затащили ровесницу Айну на второй этаж недостроенного дома моллы Мовсума. Она сопротивлялась только для виду: без криков и слёз. Скорее, горела желанием попробовать: её черные глазки бегали от одного обнажённого члена к другому. Первым её взял Мир-Салам. И тут же понял, что у неё это в первый раз. Закончив, отошёл к сторону и закурил. Мир-Джафар долго пытался, краснел, пыхтел, измучился вконец. Но у него так ничего и не получилось в тот раз. Айна со спущенными панталонами, облокотившись на оконную раму, умоляюще смотрела в сторону Мир-Салама. Хотя и не выпускала из рук «игрушку» его брата. Он отбросил окурок и помог ей одеться. __________________

Наутро Багиров был вызван к первому секретарю ЦК Кирову. Открывая двери главного кабинета республики, Мир-Джафар был почти уверен в том, что хозяин сейчас начнёт его стыдить за приставания к ответработнику ЦК. Но крайне удивился, когда Сергей встал из-за стола и пригласил Багирова сесть рядом на диване. Начал издалека: «Ты же знаешь, у меня полно родни в Вятской губернии. Тут моя племяшка заявилась, вся в слезах. Мол уже пять лет замужем, но никак не может родить. Проверялась и сама, и муженька Николашку.... Я даже поручил осмотреть её местным светилам. Доктор Гинзбург заверил меня, что с ней вроде всё в порядке.» Мир-Джафар расслабившись, расхохотался: «Неужели ты предлагаешь мне испытать её на своём «инструменте»?» Киров подхватил юмор: «Я бы и сам не против. Тонька, зараза, стала такой аппетитной с тех пор, как мы не виделись!» Вошла Фаина с подносом, личный секретарь Кирова. Услышав конец фразы, укорительно посмотрела на шефа: «Седина в голову, бес в ребро». Киров шлёпнул её по заднице: «Давненько «ребра» моего не пробовала на вкус.» Фаина кокетливо посмотрела в сторону Мир-Джафара и улыбнулась: «Сергей Миронович, всё угрожаем-угрожаем! Когда, наконец, перейдёте к делу?» Встав между мужчинами, она разложила ароматный чай, кусковой сахар и нечаянно уронила салфетку у ног Багирова. Он тут же опередил её, поднял, скомкал и незаметно опустил в карман. Фаина , крутя двумя шарами под узкой юбкой, направилась к выходу. Подождав пока она выйдет, Сергей полушепотом спросил: «Ты слышал про знаменитую колдунью из Пиршаги? Никак не могу запомнить, как её зовут...» Багиров кивнул: «Знаю.Джэннэт. Паломничество не прекращается. Даже из Ирана едут "лечиться". Хочу прикрыть эту частную лавочку, но каждый раз находятся сильные покровители. Не хочу называть имён.» Киров отпил чай, обжёгся и чуть не выронил стакан: «Как вы, черти, пьёте такой горячий?» Потом категорически потребовал: « Нет-нет, Джафар, не надо её пока трогать. Говорят, она на самом деле совершает чудеса. Лучше устрой мою племяшку к ней на лечение. Может и ей поможет?» ____________________

Самедага жил в скромном доме на окраине Пиршаги . Вокруг дома по всему периметру каменного забора росли пышные, ухоженные инжирные деревья. Несколько ступеней вели к широкому «сэки» - крытой веранде с каменным полом – окружённому виноградником. С задней стороны дома располагался домашний огород. Проводив последнюю посетительницу, Джэннэт накрыла ужин и позвала детвору. Все пятеро прежде чем, взяться за хлеб, прочли молитву: так учила их с детства Мирвари-ханым. Никто из них, и даже соседи не знали, что двоих старших родила для Самедага его тёща. Джэннэт родила двух мальчиков и совсем недавно – годовалую Лейлу. Накормив детей, Джэннэт собиралась было подняться на второй этаж, пригласить к трапезе мужа и мать: они любили в это время отдыхать. Но услышала стук копыт: у ворот остановился закрытый фаэтон, запряжённый двумя лошадьми. На таких обычно разьезжалось начальство. Джэннэт открыла ворота и впустила двух дам. Одна из них тут же вежливо поздоровалась и представилась: «Пусть Всевышний сделает твой дом с достатком, Джэннэт-ханым. Меня зовут Маргарита Нерсесова, а это Антонина Кострикова, племянница Кирова.» Джэннэт пригласила их в дом. Усевшись на диван, Маргарита протянула листок бумаги: «Это от Мамедали Вашему мужу.» ______________________

По дороге к себе Мир-Джафар раскрыл скомканную салфетку, выроненную Фаиной: «Она доложила ему про встречу с тобой. Скучаю. Жду.» Уже входя в подьезд своего многоэтажного дома, Багиров услышал стук каблуков. Даже не оборачиваясь, он открыл парадную дверь и пропустил её вперед: «Ты приняла правильное решение, Айна. Со мной лучше дружить. Проходи.» Она прошла на кухню и открыла продуктовый шкаф: «Не густо, Мир-Джафар. В Москве живут богаче.» Он ухмыльнулся и повёл её в сторону буфета: «Не там ищешь, джейран-бала.» Вскоре на столе лежали буханка черного хлеба, консервы из Ирана, водка из России и черная икра из Сальян. После третьей рюмки глаза Айны стали гореть словно два факела: «Я часто вспоминаю наши юные годы в Губе. И мне иногда снится Мир-Салам. Скажи, что с ним случилось, как он погиб?» Мир-Джафар поднял её на руки и понёс в спальню: «Давай обойдёмся без воспоминаний. Ты лучше покажи, чему тебя научил старый прохвост Фатали Хойский в тифлисской гостинице?» Айна медленно сняла одежду, сложила на спинке стула и опустилась на колени между его ног: «Твоя покойная жена Мария...как её по батюшке? Алексеевна, кажется? никогда не доставляла тебе такого удовольствия?» Её губы жарко обвили карающий меч народного комиссара. Айна оторвала губы, не веря своим глазам: «Мири, джаным, в юности он был у тебя таким слабеньким! Видно, тебе вылечили бакинские проститутки.» Приласкав рукой мошонку, Айна вдруг заметила, что оба яичка на месте. Она прекрасно помнила: Мир-Джафар был с одним: он сам стыдливо признался ей при следующей тайной встрече .Но решила промолчать.

Он вдруг озверел от её слов: овладел ею сзади, как голодный лев, напавший на косулю. Точь в точь, как в тот день это делал Мир-Салам. Айна взвыла от блаженства: «Никто не может так. Только ты, Мири! Ещё раз, гурбан олум. Выйди и войди. Сто лет не получала такого наслаждения.» Потные и уставшие, они оба подошли к раскрытому окну и с жадностью вдохнули ночной прохладный бакинский ветерок. Он закурил и вложил папиросу в её губы. Айна глубоко затянулась и выпустила дым в окно: «Ты был великолепен, родной. Как жаль, что нам нельзя часто встречаться.» Мир-Джафар закурил и пустил дым в её локоны: «А с Кировым ты на работе сношаешься, или в бане «Фантазия?» Айна знала, что за ними была слежка, но сейчас даже бровью не повела: «А вот это уже не твое дело, Мир-Салам.» И тут же исправилась: «...Ой извини, Джафар. Сергей, кстати, обещал очень скоро назначить меня зав.отделом ЦК. Ты же ведь не смог бы, правда?» И после паузы добавила: « Вот поэтому он будет иметь меня всегда куда хочет и где хочет! Можешь передать это своей сучке Фаине!» Багиров проводил её до подьезда и задумчиво поднялся к себе. Ему не понравилось, что Айна дважды намекнула на покойного брата. Об этой истории знал только Степан Шаумян и Амазпас. Но их пути с Айной вроде бы не пересекались. «Значит, помнит, сучара, от чьего торчала!» Утром Мир-Джафар Багиров первым долгом пригласил к себе агента Маргариту Нерсесову. Пока её искали он связался по телефону с Тифлисом, со своим другом Лаврентием. После обычных распросов про детей, семью и погоду, Мир-Джафар перешёл к делу: «Слушай, генацвалэ. Говорят, ты скоро перебираешься в центр. Ну ладно-ладно, почеши задницу, чтобы не сглазил!»

В это время открылась дверь и вошла Маргарита. Она привычным движением повернула ключ в замке и шаловливой походкой пошла в сторону Джэфри, как она называла шефа. Он погладив её по попке, отодвинулся с креслом назад, вплотную к стене, и взглядом велел ей встать на колени. Маргарита капризно покачала головой и демонстративно подняв юбку, села на стол. Мир-Джафар продолжал разговор по телефону: «Слушай, барышня! Тамара! Мы ещё не закончили! Ты меня слышишь, Лаврентий? Так вот. У меня к тебе просьба: поручи, чтобы хорошенько «просветили» эту...шлюху Фатали-хана. Да-да...ту самую. Мне тут доложили, что у неё есть мыслишка соскочить за границу. Вот именно! Спасибо, Лаврентий. В долгу не останусь. Жду в гости». Бросив трубку, Мир-Джафар строго спросил: «Это ещё что за фокусы? Ты что, забыла про свои прямые обязанности?» Она нагнулась к его уху: «Не только помню, но даже соскучилась по маленькому «джэфри».Я просто не люблю, когда ты отвлекаешься.» Она по-кошачьи соскользнула к нему между ног и ласково растегнула пуговицы на ширинке: «Вкусный мой, я очень расстроена. Обещай мне, что ты накажешь его.» Мир- Джафару нравилась её вкрадчивая прелюдия: это его возбуждало. Он откинулся назад и тихо спросил: «Кого на этот раз?» Маргарита уже всосала "джэфри" до основания и не хотела отрываться от первых приятных секунд: она балдела от аромата его парфюма. Спустя несколько минут, задрав юбку и спустив трико, Марго повернулась к нему спиной, выставив свою тёплую греческую задницу: «Этого старого козла, моего мужа!». Мир-Джафар был сесксуально голоден и потому – страшно зол. Он овладел её задом грубо, по-хамски, по-большевистски: «Я этого ...сукиного сына ..на твоих глазах опущу...Гётвэрэн!». Покончив с Маргаритой, он еле отдышавшись, вызвал помощника: «Нурик! Найди мне этого мудака Акопа. Срочно!» _________________________

Самедага долго крутил перед собой короткую записку от старшего брата: «Мир-Джафар хочет, чтобы племянницу Кирова приняли вне очереди. Будут у тебя завтра к вечеру.» Всего две-три строчки. Но они сумели унести Самедагу в тяжёлые недалёкие воспоминания..... По пути из Москвы в Баку Самедага решил остановиться в Губе: приятель отца, купец Гулам-мирза очень просил навестить его. Самедага даже знал, почему его приглашают. У стареющего Гулам-мирзы подрастала изумительной красоты дочь, Джэннэт. Старик не хотел, чтобы она попала в дурные руки, и несколько раз намекал ему: «Дружить хорошо, но породниться - лучше.» Сойдя с поезда в Хачмасе, Самедага удивился: на станции обычно бурлящей толпами людей и каретами, было пусто. Заглянул к станционному смотрителю и увидел жуткую картину: пожилой железнодорожник сидел на стуле...с отрубленной головой. Голова лежала перед ним на столе. Из угла раздавался чей-то плач. Это был внук смотрителя, подросток Джамиль. Обняв мальчика и кое-как успокоив, Самедага узнал, что в Губинском уезде вот уже три дня идёт погром: дашнаки вырезают мусульман. Дом смотрителя был невдалеке, и Джамиль проводил Самедагу в конюшню. Оседлав старую клячу, Самедага двинулся в сторону Губы. Уже на подступах он ужаснулся числу трупов, лежащих по обе стороны улиц. Особенно было много трупов на Бульварной, где жила семья Гулам-мирзы. Войдя в полуразрушенное и дымящее от пожарища жилище, Самедага столкнулся с женой Гулам-мирзы Мирвари-ханым. Она шла к нему навстречу с невидящими глазами, распущенными волосами и в разорванном платье. За её спиной рыдая шла Джэннэт. На полу он увидел Гулам-мирзу. Старик лежал на животе. Вся его спина была в крови от многочисленных ран. Рядом валялась двустволка с полным патронажем: он даже не успел разрядить ни одной пули. Сзади раздалась армянская речь: двое из отряда Амазаспа шли в направлении к дому. Самедага не раздумывая схватил двустолку и разрядил в одного из них. Второй попытался подхватить падающее тело однополчанина, и тут же получил карабином по голове. Всё это произошло так быстро, что бандиты даже не издали звука. Но Самедага нутром чувствовал: этим дело не кончится. Они скакали в сторону леса, не оглядываясь. Через час Мирвари-ханым вдруг велела остановиться: «Нам не дадут нигде скрываться. Эти двое вернулись за нами по приказу какого-то Белунца, кажется комиссара. Я немного понимаю по-армянски: комиссару приглянулась Джэннэт. Он нас достанет даже под землей.» Самедага смачно выругался, а потом успокоил её: «Я увезу вас с собой в Пиршаги. Но сначала мне надо разыскать кого-нибудь из наших среди этих большевиков. Неужели мужчины здесь перевелись?» Мирвари-ханым усмехнулась: «Даже не пытайся: тебя тоже убьют. Лучше послушай меня: самое безопасное место для нас сейчас – дом армянина.» Дождавшись наступления ночи, они с предосторожностями сошли с коня на Комендатской улице и направились к двухэтажному дому священника Айрапета: его племянница была подругой Мирвари-ханым. Анна открыла дверь сразу и с плачем впустила всех троих в дом. Айрапет перекрестился и произнося молитвы, попытался выйти из дома. Самедага преградил ему дорогу: «Ты останешься здесь, старик. Иначе мне придётся тебя убить.» Несмотря на возмущение Мирвари, он связал священника и его племянницу, спустил их в подвал: «Услышу звук, убью вот этими руками. Сидите тихо. Мы скоро уедем.» Запер на амбарный замок. Мирвари нашла чистое постельное белье: «Самедага, ложись спать. Я всё равно не усну, буду сторожить вас» Джэннэт уснула быстро, но ещё долго были слышны её стоны во сне. Самедага усадил Мирвари в кресло: «Держи ружьё. Даже если не знаешь, как стрелять, держи для вида. Я скоро вернусь.» В городской управе окна светились ярко, в них мелькали тени. Значит, кто-то из главарей там. Может даже из числа своих «ограшей». Поздоровавшись на армянском с молодым охранником, он поднялся на второй этаж. Не открывая двери, он стал наблюдать через щель. За массивным столом с важным видом сидел, видно, главный. Молодой парень во френче и в пенсне стоял перед ним и что-то доказывал на русском. Самедага понял: «Этот из Кремля, или наш.» В это время за его спиной раздались шаги. Двое пьяных солдат волокли молодую девушку. Она была почти обнажённой: вся одежда была разорвана и в крови. Оттолкнув Самедагу, они ворвались в кабинет главаря: «Амазасп, вот она. Эта та самая сучка, которая изуродовала нашего Армаиса.» Амазасп и молодой человек повернулись в их сторону. Главарь приказал: « Уложите её на диван». Потом обратился к человеку во френче: «А ты говоришь, мы их насилуем! Эта шалава кухонным ножом кастрировала моего боевого офицера! И как ты прикажешь мне поступить с ней? Может памятник ей поставить?» Девушка вдруг истерически захохотала: «О! Кого я вижу? Ну привет, Мир-Джафар. Узнаёшь меня? Хотя вряд ли. Тебе же будет стыдно признаться армянам, что я лучшая подруга твоей сестры , Сейид Фатимы. Кстати, её ещё не насиловали? Жалко...» Ей не дали закончить: один из солдат ударил её карабином по челюсти.

Амазасп встал из-за стола: «Ты зачем так её уродуешь, ара Николай? Кто после этого захочет с ней побаловаться? Отойди, дурачок такой.» Подойдя ближе к потерявшей сознание девушке, он дулом револьвера поднял обрывки ткани и обнажил её плоть. Повернулся к Мир-Джафару: «Ара сынок, я всегда брезговал татарок, и вряд ли нарушу традицию. Если она говорила правду про дружбу с твоей сестрой, то тебе придётся оценить этот дармовой товар.» Мир-Джафар густо покраснел и отшёл в сторону: «Я тоже брезгую...после оравы твоих грязных солдафонов.» Но Амазпас не отставал: «Прекрати капризничать, молокосос. Я тебе приказываю! Или может тебе нужен приказ от самого Стёпика Шаумяна? Но тогда он спросит тебя, за что ты убил своего брата Джапара и присвоил его документы?» Он как и все армяне, игнорировал букву «ф», заменяя её на «п». Раздался слабый голос девушки: «Зачем испытывать судьбу, Мир-Джафар? Покажи ему, как наш ограш насилует подругу своей сестры. Подойди, не стесняйся: я тебе тоже дам... армянская ты подстилка.» Мир-Джафар взорвался, как вулкан: «Заткнись, Салима! Или я сам тебе заткну рот вот этим! » Он уже стоял перед ней с обнажённым фаллосом. Салима, превозмогая боль, раздвинула колени: «Входи, бинамус, гостем будешь. Жаль тебя не видит твоя мать, Яхшы-ханым....» Раздался звериный вопль Мир-Джафара... и он вошёл в неё, изрыгая матерные слова на азербайджанском. Амазасп, сидя верхом на стуле, не скрывал своего восхищения: «Ара Джапар, ара шандга! Молодец. Делай эту гэхбэ! Ещё давай!» Салима безмолвно и без движения смотрела на своего насильника стеклянными глазами. Мир-Джафар только кончив понял, что сношался с трупом. Самедага не помнил, как он нашел дом священника. Мирвари-ханым не спала: «Да буду я твоей жертвой, Самедага, что с тобой? На тебе лица нет». Он упал на колени: «Застрели меня, во имя твоего покойного мужа прошу! Не хочу больше жить!» Слёзы лились по его лицу ручьём. Самедага так не рыдал и в детстве. Утро он встретил в обьятиях Мирвари. Она даже не сомкнула глаз. Джэннэт сидела в кресле, поджав под себя ноги: «Видела сон. Сюда скоро придут друзья Анны. Надо уходить. Нас ждёт эми-оглу (сын дяди) отца, Сулейман-киши. Он нас посадит в товарный вагон.» Самедага удивлённо посмотрел на Мирвари. Она кивнула головой: «Джэннэт редко, но видит иногда то, что должно произойти. Это от Аллаха. » Когда развязали Анну, она призналась, что две её подруги собирались навестить дядю священника . И должны быть с минуты на минуту. На крытой карете священника Айрапета Анна довезла беглецов до железнодорожной станции в Хачмасе. На перроне стоял товарняк, идущий в Баку. На скамейке с отрешённым видом сидел Сулейман-киши.

________________________

Антонина легла на чистую простыню и расслабилась: «О Господи! Помоги мне забеременеть. Всё выдержу, лишь бы небольно было». В полумраке она увидела ласковое лицо Джэннэт и услышала её вкрадчивый голос: «Сколько лет уже замужем?» Тоня вторя ей ,ответила шёпотом: «Уже шестой год» . Джэннэт протянула ей напёрсточек с ароматным напитком: «Пей». Напиток приятно обжёг гортань. Джэннэт задала второй вопрос: «Он часто хочет тебя?» Антонина покраснела и прикрыв отяжелевшие веки пролепетала: «Раз в неделю...точно... по выходным» Второй напиток оказался сладким и дурманящим. Уже погружаясь в сон, она услышала: «...мальчика...или девочку?» Её губы ответили сами за неё: «Всё равно..» Джэннэт прошла в соседнюю комнату. Самедага вопросительно посмотрел: «Уже? Так быстро?» Джэннэт поцеловала мужа в лоб: «Да придаст Аллах тебе мощи. Иди. Подари этим большевикам ещё одного солдата.» (продолжение следует)