АБШЕРОНСКИЕ ФРЕСКИ. Бейдулла Манафов

ГЛАВА ТРИННАДЦАТАЯ.

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПОСЛАННИК. После ужина, как только как члены Политбюро разошлись, прибежала Светлана. Подпрыгнув к отцу на колени, заявила тоном хозяйки: «Наконец-то привезли фильм, о котором я тебе говорила. Помнишь?» Сталин несколько отяжелевший от харчо и вина, попробовал перенести кино: «А может завтра посмотрим? Я очень устал.» Но дочь не унималась. Сталин понял, что отвертеться не удастся. Она взяв его за руку потянула в кинозал. Фильм «Жёлтый флаг» был снят в Германии в прошлом, 1937 году. Он заинтересовал Светлану тем, что главную роль в нём играла Ольга Чехова, её кумир. Сталин послушно досмотрел фильм до конца, хотя он ему показался пустым. Но мысли его перенеслись в Германию. Ещё свежи были в его памяти несколько серьёзных провалов разведки в Европе, в том числе и в Германии. Между тем, Сталин с каждым днём всё больше нуждался в достоверной информации из Берлина: Гитлер демонстрировал имперский аппетит. На следующий день он поручил вызвать к нему Павла Судоплатова. Молодой, подающий надежды чекист из внешней разведки, только что вернулся из Европы после успешного выполнения важного задания. «Садись, товарищ Судоплатов. Я читал твои докладные и очень доволен твоей работой. Но сегодня я хочу знать твоё мнение конкретно об одной киноактрисе, о нашей Ольге Чеховой.» Судоплатов как будто ждал вопроса Сталина и был готов: «Да, она безусловно важный источник для нас. Но к сожалению, связной, как Вы знаете, вынужден был покончить с собой, чтобы её не подставлять. И теперь мы фактически не имеем выхода на Чехову.»

Сталин встал, набил трубку, прикурил. Затем заложив левую руку за спину, стал прохаживаться по кабинету. Павел Судоплатов стал вертеться на стуле, чтобы не терять из виду вождя. Но Сталин положив руку на его плечо, остановил его упражнения: «Не вертись. И не обращай внимания на мою ходьбу: я так лучше соображаю.» После паузы он как бы про себя произнёс: «Она красивая женщина. И одарённая актриса. Что нам известно о её личной жизни?» Разведчик призадумался. Затем заметил: «У неё тесные связи с женой Геринга. Она любимица Адольфа Гитлера и дружит с Евой Браун. Бывший связной по кличке «Артист» однажды устно поделился со мной интересным предположением: якобы ходят слухи о её любовных отношениях с женой Геринга, Эмми. Тоже, кстати, киноактрисой.» Сталин остановился. Докурив трубку, стал очищать её в пепельницу: «Это кажется, у них в Европе становится модным. Что случилось с их мужчинами? Уже не способны удовлетворять своих жён?» Павел Судоплатов вначале подумал, что ему не обязательно отвечать на этот вопрос. Но пауза длилась слишком долго, и надо было поддержать беседу: «Лесбийская любовь существует с незапамятных времен.Боюсь, что эта болезнь частично водится и у нас, Иосиф Виссарионович.» Мысли вождя уже стали приобретать конкретные очертания. Он вдруг встал перед Судоплатовым и выпалил: «Вот именно. И надо этим и воспользоваться. Следующей связной с Чеховой должна быть красивая женщина. Красивая и умная.» Судоплатова он отпустил озадаченным. В августе 1938 года в Грузии сменилось начальство: Лаврентий Берия сдавал пост Первого секретаря ЦК своему молодому фавориту , Кандиду Чарквиани. Он давно опекал амбициозного партчиновника. И даже был тамадой на его свадьбе с очаровательной Тамар Джаошвили. Разговор был недолгим: Лаврентий Павлович устно передал наставления от вождя и добавил от себя: «Всегда можешь обращаться: для тебя я доступен 24 часа в сутки.» Проводив до дверей, похлопал по плечу: «Не забудь пригласить на день рождения своего первенца.» Кандид смущённо улыбнулся: «Наверное уже в следующем году: Тамар только на днях меня обрадовала новостью.» Вернувшись к столу Берия нажал на кнопку. Вошла молоденькая девушка. Он никогда её не видел: «Ты что новенькая? Как тебя зовут?» Девушка покрылась краской: «Нана, сегодня мой первый день.» Видать, новый хозяин уже подбирал для себя кадры.Берия медленно подошёл и рассмотрел её со всех сторон: «Сколько тебя лет, Нана?» Секретарь тихо прошептала: «Восемнадцать...будет в декабре». Берия посмотрел на часы: «Я сейчас опаздываю, когда вернусь поговорим. Предупреди водителя, что я буду внизу через пять минут.» Машина остановилась возле двухэтажного особняка на улице Джорджадзе. Это была одна из многих явочных квартир ГПУ Грузии. Берия обычно предупреждал руководство Управления о своем визите в одну из них. В окне второго этажа мелькнул знакомый силуэт. Лаврентий взбежал наверх, как подросток, переступая через две ступени: он предвкушал тайную встречу с дамой сердца, каждый раз как в первый. Она открыла двери, услышав его торопливые шаги: «Почему так долго? Я уже стала нервничать. Я так боюсь: мне кажется, он уже что-то заподозрил.» Лаврентий бросил шляпу на диван, обнял её за упругую попу. Опытные пальцы не обнаружили трусов: она знала, что времени у него всегда в обрез. Он любил целовать её нижнюю, чуть пухловатую губу: «Не говори глупостей. Он без ума от счастья:слушай, в тридцать лет я его сделал хозяином Грузии.Тебе это ни о чём не говорит?» Её рука нащупала его ширинку. Ей импонировало, что он возбуждался моментально, от первого её прикосновения: «У меня для тебя новость...» Лаврентий усмехнулся и погладил ей живот: «Знаю: уже шесть недель, наверное?» Она ахнула: «Боже мой! Твои шпики даже это знают про меня?» Он снял с неё платье лёгким движением грамотного ловеласа: «С ума сошла! Твой муж сообщил.» Постель чуточку скрипнула, когда Лаврентий лёг на спину и уложил её валетом на себя: «Хочу поздороваться с малышом. Надеюсь, папе не сообщит?» Она давно не видела его таким готовым: «Какой же ты всё-таки извращенец: никак не можешь сказать что-то приятное беременной женщине.» Он застонал от наслаждения: Тамар умела ласкать губами лучше, чем кто-либо.И потом, Лаврентий обратил внимание: беременные женщины бывают особенно горячими в постели.А его в таких случаях возбуждало присутствие между ними третьего,пока только эмбриона. Он не мог это высказать вслух, но про себя гордился: "Ещё не родился, а я его маму уже имею".От одной этой похотливой мысли у него сразу возникал мощный оргазм. Перед тем, как она надела на себя бельё, Лаврентий украсил её шею тончайшим ожерельем с небольшим медальоном: «Поместишь в него фотографию своего чада. Пусть это будет нашим с ним примирением. » Она поняла, что он хотел сказать: «Да простит тебя моё дитя.» И поцеловала его: «Спасибо, генацвалэ. Ты такой внимательный. Не забывай меня у себя в Москве.»

Уже сидя в машине он неожиданно вспомнил голодный двадцатый год. Гоар, сестре Амаяка Назаретяна , секретаря Крайкома партии, исполнилось пятнадцать. Отмечали в узком кругу, человек шесть. После ужина Коба забрал всех на очередной разбой. Лаврентий остался с Гоар вдвоём. Несмотря на запрет брата, Гоар не возразила, когда Лаврентий предложил выпить. Чача оказалась для девочки слишком крепкой. Она сама выключила свет и позвала его за собой. Их вторая встреча была уже через полгода, когда он уезжал в Баку. Она была на пятом месяце. И тогда впервые Лаврентий почувствовал вкус соития с беременной женщиной: она пахла молоком. Он строго предупредил Гоар, чтобы ни в коем случае не сообщала брату имя отца ребенка: «Он тебя покалечит. Береги себя. Я скоро вернусь.» На следующий год он узнал, что Гоар переехала в Кутаиси и вышла замуж. Нана встретила его вскочив со своего стула: «Звонили из Москвы. Его фамилия ...» она посмотрела на запись: «Поскребышев.» Он повесил свою шляпу на вешалку, поправил пенснэ и спросил: «Ты умеешь заваривать чай?» Нана кивнула. Он прошагал к себе в кабинет, по пути оценив размер груди. «Неужели, четвёртый?»- подумал про себя. Иосиф Сталин был краток: «Ты давай, не тяни с переездом . Наш друг стал вести себя очень нагло. Пора брать быка за рога.» Вошла Нана с маленьким серебряным подносом . Лаврентий рукой показал, чтобы подошла к столу с его стороны: «Мне нужна одна неделя, чтобы упаковаться. Нино с Серго тоже меня торопят.» Его рука прошла под юбку Наны, которая положив поднос на стол, оперлась двумя руками за край стола. Сталин поддержал: «Очень хорошо. Тут вам присмотрели уже дом. Думаю, Нино понравится.» Лаврентий подняв юбку, посадил девочку на колени: «Спасибо большое, батоно Сосо. Обязательно передам ей. К двадцатым числам будем у тебя.» Наступила пауза. Затем Сталин как бы невзначай спросил: «Ты как смотришь на то, чтобы Нино сьездила бы в Англию к Чемберлену. Литвинов не годится: слишком протокольно. Хочу удивить его своим спецпосланником. Первое впечатление –уже половина успеха.» Лаврентий поцеловал Нану за ушком: «Ты просто прелесть.» И тут же ответил Сталину: «Конечно. Она воспримет это как высокое доверие.» Сталин подвёл итог беседе: «В таком случае, я поручу, чтобы в Наркоминделе её подготовили. Думаю, недели будет достаточно.» И тут же добавил: «Тут ко мне пришли. Увидимся.» И положил трубку на рычаг. Платье Наны для удобства растёгивалось от груди и до самого подола. Белый бюстгальтер был слишком мал для её больших грудей. Глаза Лаврентия заблестели в сумерках: «Какой размер, детка?» Нана от смущения была готова провалиться сквозь паркетный пол: «Четвёртый». Лаврентий вытащил груди из чашек, повернул её задом к себе, спустил бельё и вошёл с первой попытки: «Мой любимый размер!» Нана вскрикнула от боли и прикрыла рот рукой, чтобы никто не услышал. Чай уже остыл. Но Лаврентий в любом случае никогда не пил его горячим. Наблюдая, как девочка одевается, он мысленно перенёсся к началу двадцатых: эта девочка чем-то напоминала ему юную Нино. Вагон был на запасном пути и ждал ремонта. Лаврентий присмотрел его для себя. Договорился с начальником кутаисского вокзала, что он там будет ночевать до своего отьезда в Баку. Прогуливаясь по пустому перрону, он увидел, как из здания градоначальника вышла Нино, сестра его сокамерника Саши Гегечкори. Рядом с ней шёл среднего возраста мужчина в белом парусиновом костюме и шляпе, размахивающий тросточкой. Дойдя до перекрёстка, мужчина предложил Нино сесть в подьехавший фаэтон. Но она поблагодарила , попрощалась и стала переходить дорогу. Лаврентий догнал её спустя пять минут: «Привет, Нино. Как твои дела? Ты навещала брата?» Нино сразу узнала его: «Вас кажется, Лаврентий звать? Была только что у градоначальника Сванидзе. Просила его выпустить Сашу. Или хотя бы перевести в Тбилиси. Но он ничего не обещал. Анвар Ага , друг Сванидзе, обещал мне помочь.» Берия показал рукой на удаляющийся фаэтон: «Это был он, Анвар Ага? Откуда ты его знаешь?» Нино немного замялась, а потом обьяснила: «Он наш сосед в Мерхеули. Я у них подрабатываю стиркой.» Он взял её под руку и повёл в сторону булочной: «Ты скорее всего ничего не ела. Давай купим еды и пойдём ко мне.» Купив буханку черного ароматного хлеба и полфунта сахара, он повёл Нино к своему вагону. Лаврентий поставил на керосинку чугунный чайник и помог Нино снять длинный мужской, с чужого плеча, пиджак. Его взгляд сразу упал на её груди. Они выглядели слишком большими на худощявом теле шестнадцатилетней девочки. Не дожидаясь чая, Нино отломила горбушку хлеба и прикусила , положив в рот небольшой кусочек сахара. Её глаза засверкали от удовольствия. Выпив горячего чая, Нино только сейчас обратила внимание, что сидит на тюфяке сомнительной свежести. Она убрала его и села на подушку. Лаврентий подсел к ней и обнял за плечи: «Ты мне давно нравишься. Давай поженимся.» Она резко отодвинулась: «Но я же Вас... тебя совсем почти не знаю.» Он подвинулся ближе: «Саша меня хорошо знает. Мы с ним старые друзья.» Нино опустила голову и тихо ответила: «Ладно. Тогда давай дождёмся, когда его выпустят. Пусть он сам благословит.» После этих слов она не поняла, что произошло. Она вдруг оказалась под ним. Он дрожащими руками снял с неё бельё и стал раздвигать ноги. Она кричала, но не слышала своего крика: он рукой закрыл ей рот. Она почувствовала, как что-то упругое и большое вошло в неё. Наутро она не могла убежать: он спрятал её одежду. Укрывшись помятой простынёй, Нино ждала, когда Лаврентий проснётся. Он наконец открыл глаза. И Нино тут же получила от него звонкую пощёчину: «Ты с этим татарином Анваром спала?» Нино не проронила ни слова. Он ударил её ещё раз: «Отвечай, когда я спрашиваю тебя!» Она посмотрела на него ангельскими глазами: «Дурак! Ты вчера весь был в крови. Так и не понял, что лишил меня невинности? Теперь ты просто обязан жениться на мне, негодяй!» Они поженились через неделю.

Нана стояла у окна спиной к нему. Он подошёл, обнял её за плечи: «Только не говори мне, что я был у тебя первым.» Он открыл сейф, вытащил пачку купюр и вложил ей в ладонь: «Тут хватит надолго. И не забудь купить себе нужный размер лифчика.» Нана сжала в руках пачку денег и пролепетала: «Спасибо. Куплю. На мне мамино бельё. А Вы у меня всё таки первый.»

Лаврентий погладил её по спине, и примирительно спросил: «Кто твои родители? Как твоя фамилия, детка?» Нана уже дойдя до дверей, еле слышно ответила: «Назаретян я.» Берия молча плюхнулся в кресло: он уже понял, что пять минут назад овладел своей дочерью. Нино обычно не пропускала премьер в театре оперы и балета. Тем более, если в Тбилиси гастролирует труппа из Ленинграда с «Женитьбой Фигаро» Моцарта. Она чуточку опоздала, и директор Шалва Ильич встретив её у входа проводил в правительственную ложу. В зале было темно. Всё предвещало скорое начало увертюры. Подруга ещё с гимназии, Этери уже ждала: подвинула ей кресло и села рядом. Нино, как обычно, вооружилась биноклем и оглядела зал. В нём не было свободных мест. В ложе напротив вроде было пусто. Но тут же дверь открылась и в неё вошли трое. Седой мужчина в тёмном костюме усадил справа полноватую женщину, а слева – совсем юную девочку, лет пятнадцати. Наведя бинокль на мужчину, Нино поняла, что знает его: это был Анвар Ага Мустафабейли, нефтеторговец, её бывший сосед в Мерхеули. Он чуть состарился, но выглядел бодрым и по-прежнему элегантным. Прозвучали первые ноты шедевра. На сцене появились Фигаро и Сюзанна. Нино краем глаза увидела, что Анвар Ага смотрит в её сторону. Поняла, что он уже знает, кто может сидеть в ложе ЦК партии. Первой поздоровалась кивком головы. Он ответил ей, привстав. Его жена смотрела на сцену, не отрываясь. Девочка таращила глаза с открытым ртом.

Нино уже чувствовала: сконцентрироваться на сцене вряд ли получится. Герои на сцене обсуждали первую брачную ночь. Но мысли Нино понеслись на семнадцать лет назад. Вырвавшись на вторые сутки из вагонного плена Лаврентия, Нино бежала домой со слезами. Уже подбегая к окнам, она увидела, что дома горит свет: значит Сашу выпустили! Она бросилась к нему на шею, плача теперь уже от радости. Саша тоже был счастлив: «Молодчина, этот татарин! Забыл, как его звать.» Нино помогла: «Это Анвар Ага. Он выполнил обещание.» Успокоившись и помывшись в кладовой, Нино тут же переоделась и направилась на другой конец улицы, к двухэтажному особняку Мустафабейли. Анвар Ага был женат на армянке с Авлабара. Сусанна была высокомерной и не любила ни с кем здороваться.

Нино повезло: Сусанны дома не было. Анвар Ага пригласил её в свой небольшой кабинет: «Чем тебя угостить, красавица?» Нино с улыбкой отказалась: «Спасибо, ничем . Я пришла отблагодарить Вас, батоно Анвар Ага. Вы спасли нашего кормильца. И теперь я в долгу перед Вами.» Анвар усадил её в кресло, сам сел напротив, положил ногу на ногу: «Ты мне ничего не должна. Улыбка в твоих изумрудных глазах мне достаточна.» Нино покраснела. Но поймала себя на мысли, что ей нравится этот сорокалетний мужчина.И не просто нравится. Она просто балдеет под его взглядом,от его баритона. Она поправила подол платья: «Я бы хотела... может быть Вам нужно что-то постирать, или погладить.... прибраться в доме. Я бы с удовольствием... без платы, разумеется.» Анвар Ага перебил её: «Детка, я был очень дружен с твоим покойным отцом, Теймуразом. Знаю, что по матери ты принадлежишь к древнему княжескому роду. Молю Всевышнего, чтобы он удостоил тебя больших высот. А мне вполне достаточно видеть тебя счастливой.» Нино встала и подойдя к нему, поцеловала в щёку: «Спасибо Вам. Может когда-нибудь Вы примите от меня благодарность. Я буду настойчивой.» Он смотрел ей в глаза с нежностью: «Ты прекрасный ангел, Нино. Я буду ждать.» Занавес опустился и в зале зажёгся яркий свет. Первый антракт был кратким - всего десять минут. Она почувствовала руку Этери на плече: «Зачем ты плачешь? Что-то случилось дома?» Нино не успела ответить: открылась дверь и она увидела перед собой Анвара. Он держал в руках букет роз: «Нино, вот видишь? Всевышний услышал мои молитвы: ты теперь хозяйка всей Грузии.» Этери извинилась и тихо вышла из ложи, оставив их наедине. Нино взяла цветы и смахнула слезу . Анвар вытащил из кармана белоснежный платок и протянул ей: «Тебе не идут слёзы, ангел мой. Тебя красит улыбка.» Нино прижалась лицом к его плечу: «Мы скоро уезжаем в Москву. Могу ли я попросить Вас кое о чём?» Анвар обнял её за плечи: «Не просить, а приказать, Нино.» Неожиданно для самой её губы произнесли слова, которые она никогда бы не решилась сказать даже мужу: «Возьми меня.... Прости, но я всегда тебя хотела.» Небольшая, но уютная квартира Этери была единственным местом во всей Грузии, где Нино могла бы себя ощутить в безопасности. Они не договариваясь, взялись за руки и подошли к железной кровати одинокой хозяйки. Их губы слились без слов, лишь прислушиваясь к биению сердец и дыханию. Она не могла отделаться от мысли, что это её последняя встреча с давно любимым мужчиной. Уже сняв с себя платье и оставшись в одной короткой комбинации, Нино прильнула губами к его ушам: «Мне абсолютно всё равно, что ты сейчас думаешь обо мне. Но я шла к этому давно и настойчиво. И помни: эти несколько минут тебя ни к чему не обяжут. Я просто люблю тебя.» Специальный вагон, оборудованный в Германии, был предназначен для поездок главы Грузии. Берия сам лично начертил план расположения помещений. В начале вагона была душевая, совмещенная с туалетом. Вторая дверь из душевой вела в маленькую кухню, а из неё – в относительно просторную супружескую спальню. Дверь из коридора вела в столовую, предназначенную на четыре персоны. В хвосте вагона находилась вторая спальня для маленького Серго, и третья – для личной охраны. И замыкала – вторая душевая с туалетом. Вагон прицепили к пассажирскому поезду за полчаса до отправления. Весь багаж был уложен в товарный прицеп. Семья Берии, сопровождаемая личным телохранитилем, поднялась в вагон за считанные минуты до свистка. Лаврентий был необыкновенно ласков. Нино поняла, что это значит. И от одной этой мысли почувствовала мурашки по всему телу.С наступлением сумерек Лаврентий отправил Серго в его купе, открыл бутылку кахетинского, разлил в два бокала и сел напротив жены. Перегнувшись через стол, он достал из кармана кителя маленький свёрток: «Родная , у меня небольшой сюрприз для тебя.» На столе лежали платиновые серьги с изумительной красоты бриллиантовой россыпью: «Сегодня мы начинаем новую жизнь. В столице. Поздравляю. Прошу тебя: надень. Хочу полюбоваться.» Нино знала: её он одаривает до соития, а любовниц – после. Тем не менее, она научилась за эти годы не только скрывать свои чувства, но порой даже подыгрывать мужу. Она с жеманной улыбкой пристегнула серьги и встала лицом к зеркалу. Лаврентий обнял её сзади, прижавшись своим главным достоинством. Нино стало ясно: предстоит раздеваться. Снимая с себя кофту, она бросила печальный взгляд на букет цветов, присланных Анваром вчера. В памяти воскрес тот самый вечер, в квартире Этери. Выключив свет, Лаврентий припал губами к её лобку: «Я голоден, как лев, моя царица!» Нино прикрыла веки и попыталась войти в настрой. Но лицо Анвара, его губы и шёпот никак не давали сосредоточиться. Она притянула Лаврентия к себе: «Не тяни...Я уже влажная..» Она силилась вспомнить, какими словами она обычно вызывала у мужа скорый оргазм. И еле вспомнила: «Боже мой! Как он у тебя стоит!» Сработало сразу. Лаврентий сник со стоном: «Ты моя империатрица!» Оставив мужа в душевой полоскаться, она вернулась в спальню и нагнулась к букету, чтобы принюхаться. И вдруг заметила краешек маленького конверта. В нём была записка из одной строки: «Это было сказочно!» Быстро открыла окно и выкинула скомканный конверт. Ночью она проснулась от резкого торможения поезда. Лаврентий курил при свете ночника. Перед ним на столе лежали цветы, вынутые из вазы. Нино поняла: записка была прочитана ещё вчера. Иосиф Виссарионович принял Нино Гегечкори в 6:25 вечера. Они виделись в третьий раз. Первая встреча состоялась в церкви Кутаиси, где она, совсем юная, венчалась с Лаврентием. Во второй раз она со слезами обняла Сталина на похоронах Надежды. Он выглядел уставшим. Она мысленно подсчитала: ему должно быть уже около шестидесяти. На двадцать лет старше её мужа. Сталин легко встал и бодро подошёл к Нино: «Ну здравствуй, княгиня Гегечкори. Вот какая ты стала красавица!» Они обнялись. Нино с дрожью ощутила его руку на своей талии. «Вы совсем не меняетесь, Иосиф ....Виссарионович.» Он перебил её: «Не надо формальностей: для тебя я просто Сосо. Как и прежде.» Принесли два стакана чая, конфеты и пирожные. Они сели за круглый стол и он кивком пригласил её к чаю: «Максим Максимыч Литвинов доложил мне, что ты успешно осилила суть задания. Я и не сомневался в этом.» Нино отпила глоток и поблагодарила: «Спасибо. Я старалась.» Сталин улыбнулся с хитринкой: «Хочу тебя разочаровать. Твой визит к Черчелю с моим спецпосланием – это всего лишь прикрытие. Мне заранее известна реакция этого потомственного капиталиста. Эффект от твоей красоты и изящности будет, конечно. Но примерно, как от фейерверка: яркая, но короткая вспышка и вслед за этим – темнота.» Нино открыла рот от удивления: «Значит я еду к нему в качестве куклы?» Сталин допил чай, отодвинул стакан и стряхнул крошки пирожного со скатерти: «Не совсем, Нино. Не спеши с выводами. Твоё происхождение, молодость , красота и ум имеют значение. Твой визит будет растиражирован в прессе. Именно это мне и нужно, чтобы отвлечь внимание от второй , наиболее важной для меня части твоего задания. О ней не знает никто. Включая Наркоминдел и даже твоего мужа.» Он поднялся и жестом пригласил её следовать за ним. Они вошли в комнату отдыха. Сталин включил радиоприёмник «Звезда» и нашел волну новостей Би-Би-Си. Нино поняла: предстоит совершенно секретный разговор. Они сели рядом на диване, покрытом простым холстом: «Из Лондона тебя тайно увезут в Норвегию. Там предстоит встреча с киноактрисой Ольгой Чеховой. Она наш агент. Надо войти с ней в близкие...самые близкие отношения.» Он взял паузу и просверлил её своим взглядом. Нино хотела было спросить, но он жестом остановил её: «Нино, мне не нужны формальные отчёты агента «Кати». Для этого можно было найти любого смазливого мальчика из разведки. Ты должна вытянуть из неё всё, чем могут делиться между собой лесбиянки.Меня интересуют любые детали о верхушке вермахта. Ты понимаешь, думаю: время поджимает. Гитлер начинает играть с огнём.» Нино сидела молча, уткнувшись в одну точку. Ладонь Сталина легла на её колено и обожгла его, как огнём. Она подняла глаза, и он увидел в них слёзы: «Зачем ты хочешь, чтобы это была я, Сосо?» Сталин притянул её к своим губам: «Потому что я не знаю другую женщину, перед которой может кто-либо устоять.» Его усы щекотали. От него пахло табаком и ...самцом. Нино поймала себя на мысли, что её женское начало возбуждается от мужчин, годящихся ей в отцы. Тем более, если он почти владыка мира. Её рука сама нашла место, где её ждали. Реальность исчезала, как надоевшая явь. Нино окунулась в волшебный сон. Губы встретились с горячим и пульсирующим фаллосом властелина мира. В ушах стоял звон колокола. Сквозь этот звон она чётко слышала слова, произносимые на таком родном, грузинском: «Шэни дэда...ты просто божественно хороша!»

Она очнулась на диване одна, укрытая теплой шалью. В комнате было темно. Нино нашла свою одежду. Когда надевала кофту, обратила внимание, что на шее завязано ожерелье. Включила свет и посмотрела на себя в зеркало: ожерелье было старинным, с драгоценными камнями. Она вышла в кабинет. Сталин сидел за столом и что-то писал. Трубкой пригласил её сесть: «Сама придумай что-нибудь для Лаврентия. Но я хочу, чтобы ты отправилась в Лондон с этим украшением. Оно из коллекции Романовых.» (продолжение следует)